— Видишь, на этот раз тебе действительно стоит искать близости со мной, — пробормотал Джонс.
Женщина поняла это очень буквально и, когда кобра сделала предупредительный выпад, запрыгнула на профессора.
Процедура сбрасывания жертвы в подземелье завершилась огорченным замечанием Ренара:
— Вы превысили свои полномочия, штурмбанфюрер.
Хорхер хихикнул — как мальчонка, углядевший что-то неприличное в замочную скважину.
— Ну, полноте. Крутить любовь с фройляйн Лилиан тоже не входит в число ваших обязанностей… Как представитель имперской безопасности, здесь я определяю, какой человек полезен для рейха, а какой вреден. Эта бабенка нам больше не нужна.
Ренар ненадолго смутился, но потом направил свою неприязнь в более правильное и безопасное русло.
— Да, коллега Джонс, вам везло. Но везет всегда до определенного предела. Вам явно не доставало таких немецких качеств, как аккуратность и четкость.
— Ренар, вы же сам «лягушатник», французик из Бордо, — напомнил Индиана. — Причем тут немецкие качества?
— Я не французик, хотя неплохо изъясняюсь, бывая на Пляс-Пигаль и в «Мулен-Руж», — неожиданно объявил тот, кто до последнего момента считался Ренаром. — Это всего лишь маска. Я — Райнгольд фон Урбах, член партии с 1933 года, начальник отдела археологии института Аненэрбе, который замыкается лично на нашего фюрера.
— Урбах? — вскинулся Индиана.
— Приятно было познакомиться.
— Надо же, всех провел — и в Вашингтоне, и в Чикаго… Какая же ты зараза!
— Благодарю за комплимент, коллега.
— Так что ж ты, Урбах-ублюдок, если такой великий и ужасный, позволил Хорхеру швырнуть меня в эту змеиную яму?! — завизжала Лилиан.
— Гораздо выше чувств и прочих слабостей стоит партийная и государственная дисциплина, — объяснил Урбах. — Если я в чем-то ошибся, товарищи по партии всегда могут поправить меня, указать на ошибки, — и закончил разговор напутственными словами: — Всех загробных благ, коллеги.
Под неумные, чисто немецкие сальности Хорхера подземелье было закупорено массивной плитой. Раз — и перерезан последний солнечный луч. Наверху ликующие нацисты купались в море света, внизу приговоренные к смерти пытались хоть немножко разогнать факелом густую тьму.
— Возьми мой факел и прижигай любую тварь, которая направится к тебе, пусть с самым добрым выражением лица, — предложил доктор Джонс. Но заметив, что женщина метнулась к нему, добавил: — Прошу внимания, мисс Кэмден! То, что болтается у меня на боку — это всего лишь кнутовище.
Пока Лилиан суетливо отмахивалась факелом от наглеющих гадов, Индиана пытался что-нибудь разглядеть в окрестностях и давал инструкции.
— Змеи нападают первыми лишь в трех случаях — когда вы можете на них наступить, потревожить кладку яиц или застанете во время гона.
— Джонс, нам этих трех случаев вполне хватит.
Пытаясь немного разрядить обстановку, мужчина поинтересовался:
— Платьице-то кто подарил?
— Можешь не беспокоиться, явно не ты.
— Неужели Ренар? Тот самый, что в девичестве Урбах? Странный у тебя поклонник.
— Помолчал бы, Джонс! Ведь из-за тебя приходится здесь пропадать. Оставил меня, понимаешь, на привязи, и отправился ковыряться в змеюшнике.
Индиана не стал оправдываться, вместо этого оторвал подол платья у Лилиан. Женщина целомудренно взвизгнула, но потом поняла, что поступок был совершен не в эротических целях, а для того, чтобы убрать лишние удобства для змей. Впрочем, даже в такой обстановке Индиана зафиксировал, что ножки у мисс Кэмден по-прежнему отменные.
— По-моему, нам еще есть над чем помозговать, — ободряюще произнес он. — Вот, например, из дырок в левой стене рептилии прут одна за другой. Почему?
Индиана зацепился кнутовищем за зуб змеиного изваяния и начал карабкаться вверх, как заправский скалолаз.
— В темном месте не принято даму оставлять одну, ты всегда был невежей! — упрекнула вдогонку Лилиан.
Двигаться приходилось фактически под змеепадом, Индиана то и дело отшвыривал руками валящихся на него гадов. Брезгливо, но деловито. Спасало лишь то, что и змеи не ожидали встретить археолога. Одна из отброшенных рептилий угодила на шею Лилиан, вызвав визги и дикий вакханский танец. Впрочем, на макушке Урея повстречалась весьма боеготовная кобра, видимо, отложившая только-только кладку яиц. Унять злую наседку удалось с помощью знаменитой фетровой шляпы.
Джонс постучал по стене и та показалась достаточно хлипкой. Вдобавок изваяние Урея было как раз вделано в эту глинобитную переборку. Тогда археолог уперся плечами и головой в свод, а ногами стал отжимать скульптурного гада. Несколько толчков — и никакого отклика. А потом Урей отозвался скрипом, показав, что все-таки не железный! Тогда доктор Джонс попытался взорваться. В точке высшего напряжения древняя и ценная скульптура медленно, без особого желания вывалилась из стены, попутно ее раскурочив. Тело профессора рухнуло в груду щебенки.
Лилиан пошла куда-то, чихая и кашляя в густой пыли, которая заволокла подземелье. Что-то попалось ей под руку, а затем упало в объятия. Когда пыль немного рассеялась, женщина поняла, что обниматься к ней полезла стоячая мумия. Слабо всхлипнув, она отшвырнула назойливого мертвеца. Но за этим «беспокойником» как на ниточках потянулась целая вереница мумий разной сохранности. Они плотно обступили мисс Кэмден, словно поклонники знаменитую певицу, и все пытались пообщаться. Причем изо рта самого рослого и красивого мертвеца на манер языка потянулась к Лилиан упитанная бледная змея.
Тут уж женщина зашлась криком и в результате быстро охрипла. По счастью для ее психического здоровья, к ней, расшвыривая настырных мертвецов, пробился Индиана и схватил за руку.
— Я нашел ход, который, правда, ведет невесть куда. Но это лучше, чем торчать на месте. Потому что место чересчур пыльное и ядовитое.
Действительно, в проломе за горой обломков начинался тоннель.
— Ты уверен, Инди? Это то, что нам нужно? — засомневалась женщина.
— В любом случае, погулять мы можем только там. Постарайся внушить себе профессиональный интерес, ведь ты находишься в святилище Ра-подземного, анти-Солнца. Значит, тут много чего занимательного найдется для археолога и просто любознательной личности…
* * *
Шагов примерно через тридцать коридор разветвился.
У одного хода занимала свой пост бараноголовая глазастая статуя Амона-Ра, у другого — сияющий обезьяньей красотой Тот, у третьего — изваяние Пта-Озириса с головой тельца. У четвертого хода, самого узкого и невзрачного, ничего интересного выставлено не было.
— Ну и куда теперь? — своевременно спросила Лилиан.
— Да, перед нами кое-кто поставил проблему выбора. И это хорошо. Но если мы решим ее неверно, то нам устроят веселую жизнь.