— Смотри, какое море, — восхитился я, положил руку девушке на плечо и притянул ее к себе. — Смотри, какое небо. А ты мне тут о жмури. Сколько тебе лет?
В ответ она обняла меня за талию.
— Я половозрелая и совершеннолетняя.
— Спасибо за предупреждение. А что за песенка у тебя была? «Моя любовь седа…»
Она послушно спела:
Моя любовь? Она седа,
Глуха, слепа и безобразна.
Она как счастье — несуразна.
Не оттого ль, что навсегда… [8]
Спев один куплет, она объяснила:
— Это Володя Гончар сочинил, лучший в городе инструктор.
— Инструктор чего?
— Ты еще не был на холме, — поняла она. — Обязательно сходи…
Некоторое время мы молчали. Было просто хорошо, и ни о чем не хотелось говорить, не хотелось также думать и что-то там анализировать. Да, я вел себя безобразно. Потому что девчонка мне безобразно нравилась, и если она предпочитала напустить таинственности, так и пусть ее, всему свое время, к тому же на нас поглядывали, я ловил заинтересованные взгляды других пляжных мальчиков и девочек, что, в общем-то, было мне привычно, ведь за свои полвека я отлично сохранился, никакой «Идеал» работы скульптора С. Бриг не мог тягаться со мною, сделанным из плоти и крови, а божественное создание, прижимавшееся сбоку, было полно искренности, так какого черта, спрашивал я себя, какого черта я должен быть не тем, кто я есть? А потом моя безымянная подруга решительным образом заявила:
— Так вот, о жмури. Помнишь ли ты, как семь лет назад спрятался в пострадавшем от взрыва доме, обвесил себя часами «Ракета», лег прямо на пол и закрыл лицо осколком зеркального стекла, вынутым из рамы? Возникает естественный вопрос. Уверен ли ты, что проснулся тогда? Не плод ли твоей фантазии все то, что ты с тех пор видел и испытал?
Я даже споткнулся. Как выяснилось, рано я расслаблялся.
— Ложная реальность тоже дана нам в ощущениях, — заключила она. — Это, между прочим, фраза из твоей книги. Ты хотел поприжать тупиц и карьеристов из Службы Контроля, ты очень хотел предупредить человечество о жмури, чтобы спасти мир в целом и эту страну в частности. И ты победил, ты ведь очень волевой человек. В мечтах! Ну что, нравится тебе такая версия?.. — Опять она захохотала. — Памятник самому себе придумал! Блеск!
Как реагировать, было непонятно. Как достойно отреагировать. Есть все-таки на свете страшные вещи, которые в первые мгновения могут вывести из равновесия даже самых устойчивых и крепких. Я снял руку с плеча спутницы, она также отпустила меня, отстранилась, и нашей красивой пары не стало.
— Семь лет назад я, КОНЕЧНО, проснулся, — максимально спокойно ответил я. — И уж, КОНЕЧНО, ты — не продукт моего воображения.
Мы остановились. Она смотрела на меня, не мигая.
— Я сказала не «воображения», а «фантазии». Предположим, после первого раза ты проснулся, поскольку предусмотрительно впрыснул себе в нос хорошую дозу сукавстани, прежде чем попробовать запретный плод. Через слизистую оболочку носа этот стимулятор быстро всасывается и попадает в Велизиев круг. Для получения эффекта нужно от пяти до пятнадцати минут — в зависимости от концентрации…
— Куда попадает? — спросил я. — Прости, что перебиваю.
— Это ты прости. Постараемся говорить на более доступном языке. Велизиев круг — это система кровообращения в основании черепа, что, в общем, совершенно неважно. Опытный космолаз Жилов точно знал свою дозировку, не раз и не два он пользовался спецхимией в космическом пространстве, так что все было рассчитано правильно. Побаиваясь первого испытания, он дал жмури не более пяти минут. Как ни странно, он очень осторожный человек, наш общий друг Жилов, за что его и ценили товарищи. Ровно через пять минут сукавстань требовательно постучала в его адренорецепторы, и бесчувственное тело поднялось с пола, сбросив как осколок зеркала с лица, так и губительный сон. Казалось бы, испытание закончилось. Но ведь эти невероятные минуты перевернули этажерку его жизненных ценностей, не так ли?
Всё было так. И про заброшенный дом, и про меры предосторожности. Аэрозольный баллончик со стимулятором я в то время постоянно носил с собой, чтобы в любой момент быть готовым. Во всех смыслах готовым: и как шпион, и просто как мужчина. Сукавстань — гордость российских астрофармакологов, совершенно незаменимая вещь, когда, к примеру, долго работаешь в скафандре (там в шлеме с некоторых пор даже специальный впрыскиватель предусмотрен). И на Земле сукавстани хватает применений. Под каким бы кайфом ты ни был — встанешь и пойдешь, мышцы все сделают сами, сопротивляться невозможно. Что касается названия, то космолазы — публика грубая, если припечатает, то не отмоешься. Пошло гулять словечко — да и стало устойчивым, международно признанным, и даже превратилось в «сукавстан» — на тех языках, где нет мягких окончаний… Девушка выражалась на русский манер. Без какого-либо напряжения.
— Занимательная история, — согласился я, — а главное, конец хороший.
Она изумилась:
— Неужели успел забыть? Вместо того, чтобы предъявить миру изобретателя жмури, которого ты подсек с такой ловкостью, ты выменял у него экспериментальные элементы питания с автоподзарядкой, оставив взамен снятые с него же наручники. Потом ты вставил эти чудо-батарейки в каждый экземпляр часов, снова залег в своей тайной берлоге и трясущимися пальцами синхронизировал будильнички. И сразу все стало, как надо. Ты героически сражался со жмурью, а твой начальник не мог простить тебе, что в известной книге ты раскрыл публике его имя. Но существует ли эта книга где-нибудь еще, кроме как внутри твоего кокона? Уверен ли ты, что и во второй раз проснулся? Не валяешься на полу, одряхлевший и высохший за эти семь суток, как старое трухлявое полено. Семь лет ему подавай!
Это было слишком.
— Хватит, — сказал я. — Уже не смешно.
Очевидно, я рассвирепел отнюдь не понарошку, что случается нечасто.
— Не нашел я изобретателя, — произнес я с расстановкой. — А говоришь — читала книгу. Уродцы так и не выдали мне его… — И вдруг осознал, где мы, кто мы и о чем беседуем.
Наваждение прошло! Нужно было брать чертовку за ноги, переворачивать вниз головой и вытряхивать из нее правду.
— Но если ты сейчас бодр, психически здоров, трезв и все такое, — терпеливо сказала она, — почему тогда ты потерял способность чувствовать боль?
Я замер. О чем она опять?
— Хочешь проверить? Подержи, пожалуйста.
Красавица напялила на меня свой солнцезащитный шлем. Затем, не спрашивая разрешения, захватила мою левую руку, оттянула пальцами кожу в районе предплечья и медленно, с усилием проткнула это место… спицей.
Спицей? Откуда взялась спица, что за фокусы?! Инструмент прошил мне кожу насквозь, как в цирках показывают, затем был рывком выдернут. Боли не было. Крови тоже. Рука двигалась… Все это происходило как будто не со мной.