— Увидел, как машина Паниагуа въезжает во дворик, — соврал я с максимальной искренностью.
— А почему нас не позвал? Brzdy nefugují, hrdina… [17]
— Пока бы вы в ворота стучали да ордерами трясли, которые вам могли и не выдать, клиенты бы двадцать раз улетели на микролетах. Вы крышу осмотрели?
— Клиенты? — Дрда саркастически хохотнул. — В здании, Макс, была только охрана, которая честно выполняла свой долг. А на крыше — да, был один микролет… в общем, твое счастье, что в запаснике целый арсенал нашли, как и на побережье. Воображаю, какой бы они иск Москве выставили!
Один микролет, подумал я. Не три. Сбежал доблестный негр, отковался от станка, умелец. И богоподобного Куиха с собой прихватил… Обидно.
— Теперь насчет господина Паниагуа, — сказал Вивьен. — Он-то перед тобой в чем виноват?
— Я думал, он причастен к убийству Кони Вардас, — сказал я. — Ты же слышал запись допроса.
— Кстати, — вспомнил Вивьен. — Что ты думаешь обо всех этих летающих солнцах и черепах с двумя зубами?
— На твоем месте я бы думал о другом, — ответил я. — Например, о том, откуда у фанатиков лучевая «отвертка»? И какое к ним отношение имеет полковник Ангуло? Советую, когда гватемалец проснется, специально расспросить его на этот счет. Имей в виду, через двадцать четыре часа «отвертку» можно снова применять.
— Да, — свирепо согласился Дрда. — Z-локатор, рассеиватели. Кто-то за ними стоит, ох как стоит. Blato… [18] Мигель Ангуло исчез, Жилов. А Паниагуа у нас уже забрали, так что допросить его повторно нет возможности. Зеленые галстуки, кто же еще. И запись твою забрали. Спи спокойно, системотехник. Но завтра — без фокусов, чтоб к десяти утра — у меня за столом!
Отбой.
Я тщательно принарядился, взял электронный блокнот, взял фотокарандаш и вышел из номера. Не забыл прихватить и полотенце со своими волосами. Арно ждал меня возле лифтов; он общался с новым коридорным, рассказывая скучающему юнцу про большого писателя Жилова. Это было хорошо. Пусть все знают, что нас с Арно связывает давнее знакомство, тогда в нужный момент не возникнет ненужных вопросов… Мальчики с секундным замешательством оглядели меня. Я был теперь, как Арно: в такой же укороченной рубашке, в таких же мокасинах, только вместо бермуд я надел шорты. Не нашлось в моем гардеробе бермуд. Зато все в точности совпадало по цвету. Чем хороши изделия из миметопластиков? Цвета своего не имеют, полностью зависят от минутного каприза владельца. А он красовался в точно такой же фирменной кепочке: я купил у бармена сразу две.
Один из ненужных вопросов мы с Арно уже обошли стороной. Я так и не спросил его, почему он не послушал меня, не побежал домой. Зачем было мучить героя? Он давно дал мне ответ. Это был его город, и ему очень не нравились новости, которые со вчерашнего дня передавали все местные информационные каналы. Ни мгновения он не сомневался, что спать я сегодня не собираюсь, потому и вернулся в гостиницу. Что бы я делал без его желания побыть героем хотя бы еще один час?..
— Пошли, побросаем мячик, — сказал я, увлекая Арно в спортзал.
Включили свет, собрали мячи в центре и минут десять разминались под кольцом. Точнее, разминался только он, а я скромно руководил процессом. С маяком на плече не очень-то размахаешься. Юный атлет ничего не понимал, оттого был красен, но терпел, даже старался показать мне класс. Потом я скомандовал: «Все, пора остыть немного» и отправился прямиком в мужскую раздевалку. Арно не удержался, бросил последний разок (попал) и поскакал за мной. Судя по его виду, остыть ему было затруднительно, и чтобы не ляпнул он лишнего, я сунул ему под нос зеленый экранчик блокнота. Там было заготовлено слово: «Молчи!» Арно обиженно поджал губу. Тогда я включил фотокарандаш и быстренько вывел: «Пишем одно, говорим другое». Он медленно кивнул, ставши ужасно серьезным. Он окинул подозрительным взглядом стены раздевалки и вопросительно посмотрел мне в глаза. Я кивнул в ответ.
— Почему вы дышите ртом? — светски осведомился Арно.
— Разве? — сказал я рассеянно, начав работу над новой запиской. — По-моему, я носом дышу.
Он заглянул в блокнот сбоку, вывернув шею.
— Вы, дядя Макс, ртом такую узенькую щелочку делаете, наверно, чтобы самого себя обмануть.
— Носом — это важно?
— У меня в детстве начиналась астма. Помните, каким я слабаком был? Климат у нас слишком влажный, а тут еще наследственность. Так вот, когда я начал дышать носом и всегда следить за тем, как дышу, астма вскоре и прошла.
Я повернул блокнот, чтобы ему удобнее было читать: «Меняемся одеждой, дружок, раздевайся».
Мальчик хмыкнул, но протестов не заявил. Раздевалка на то и раздевалка, все естественно. Он только слегка изменился в лице, когда обнаружил, что под шортами у меня ничего нет. Так и было задумано, меченые трусы я снял еще в номере, чтобы не заставлять хорошего человека натягивать на себя чужое белье, ведь не всякому это будет приятно. Поощряется ли Естественным Кодексом хождение без трусов? Не знаю, не знаю. Я жестом остановил Арно, когда тот по инерции взялся за собственные плавки. Не нужны мне были его плавки, достаточно было штанов, рубашки и обуви. Мальчик со скрытым уважением поглядывал на мои шрамы.
— Муж матери — тоже весь такой… — вдруг сообщил он. И тут же испуганно покосился на потолок. — Я говорю, отчим весь больной был, еще до того, как начальником Службы Границ стал. Ранили его в заварушку, когда телецентр штурмовали… пять операций перенес, шрамы кругом… дырка в легких была, пневмоторакс… короче, когда стал следить за своим дыханием, тоже довольно быстро в строй встал. Даже курить бросил. Даже пить… Медкомиссию прошел! А то как бы его начальником Службы Границ поставили?
Мы быстро покончили с переодеванием, и я написал Арно: «Теперь — ко мне. Ты останешься в номере, а я исчезну. Ты — вместо меня».
Долго он читал эту записку, но я не торопил парня с решением. Понятно было, какие вихри проносятся в его стриженой голове. Наконец он взял у меня из рук блокнот и карандаш.
— Значит, я со своей щелочкой из губ неправильно живу? — заговорил я, пока он пишет. — А вы с отчимом, значит, носом смерть попрали?
— Почему мы с отчимом, — ответил он раздумчиво. — Гончар очень многих в городе научил правильно дышать.
— Это который поэт, что ли?
— Почему поэт? Гончар — известный врач из России. И не только же благодаря закрытому рту мы выздоровели, вы же все понимаете…
— Само собой. Биокорректор, помолясь, засунем дружно под матрац. Водяными знаками к сердцу…
Арно дописал записку и показал мне: «Я у вас почитаю, можно?» Ответ мой был таков: «Свет не зажигать! При свете ты — не я». «Что мне тогда делать?» — деловито уточнил он. «Ложиться и спать. До утра». Пока он переваривал информацию, я дополнил картину последним штрихом: «Это — регистрирующая аппаратура. (Я переложил ему на плечо полотенце со спрятанными внутри волосами.) Носить с собой даже в туалет. Разворачивать нельзя». Арно хотел было потрогать ношу на своем плече и не посмел прикоснуться. Там точно не бомба? — читалось в его растерянных глазах.