Естественно, с университетским образованием Кейт патрулировать улицы не пришлось, зато все дела, связанные с искусством, ложились к ней на стол. Однако настоящую работу, по сердцу, она нашла, став детективом по расследованию преступлений, связанных с пропажей детей. Мужчины в участке с радостью уступили ей эту привилегию. Некоторых детей Кейт находила, и это было приятно, других нет — таких за все время работы набралось десяток, — и Кейт сильно мучилась. Вообще перспектива провести остаток жизни за этой неблагодарной работой ее не очень радовала. И вот Бог, видимо, смилостивился и послал ей Ричарда Ротштайна, а дальше были замужество по любви, потом аспирантура, защита диссертации, ученая степень и, наконец, монография «Портреты художников», неожиданно ставшая бестселлером.
Теперь Кейт спасает детей еще до того, как они теряются, и это ей нравится больше. Сколько их, попавших в беду, провели у Ротштайнов от одной ночи до нескольких недель, и всем им была оказана всевозможная поддержка, разумеется, не только моральная.
Никому не могло прийти в голову, и меньше всего самой Кейт, что когда-нибудь она, рано осиротевшая девочка из Астории [6] , станет ведущей серии телевизионных передач компании PBS по мотивам ее книги и будет принимать в своих апартаментах в Сан-Ремо кандидатов в губернаторы, президентов компаний и кинозвезд. Вес это не переставало ее удивлять и даже смущало, и Кейт заставляла себя много работать, чтобы подавить это постоянное чувство вины за такое везение.
Домашние туфли сменили лодочки, поверх свитера надет легкий жакет, и все, она готова.
Кейт вошла в бар отеля «Четыре времени года» [7] , и головы всех посетителей без исключения повернулись в ее сторону. В дальнем конце зала она увидела Лиз, ее лицо было скрыто за обложкой последнего номера журнала «Город и окрестности», на которой крупным планом красовалась Кейт на фоне холодной абстрактной картины, а ниже стояла подпись: «Первая леди нашего изобразительного искусства и благотворительности».
— Отложи ты это чтиво, пожалуйста, — произнесла Кейт глубоким хриплым голосом. — Они изображают меня светской дамой, родившейся в рубашке, ни словом не обмолвившись о моем тяжелом детстве и юности.
— А вот и наша скромная девушка с обложки, — проговорила Лиз, переводя симпатичные голубые глаза с глянцевой копии на оригинал.
Кейт наклонилась, расцеловала подругу в обе щеки, затем изящно опустилась на оплетенный тростником стул с высокой спинкой. Вгляделась в веснушчатое лицо Лиз без макияжа и тепло улыбнулась. Подошел официант в смокинге и поставил перед Лиз имбирный эль. Кейт заказала себе мартини, одновременно вытаскивая из сумки пачку «Мальборо».
— Я вижу, ты по-прежнему не пьешь.
— А я вижу, ты по-прежнему куришь.
— Да вот все пытаюсь бросить, но вместо этого втягиваюсь еще сильнее. Мне бы твою силу воли.
Кейт прикурила, уронила пачку в сумку, затем обвела взглядом зал — длинный бар из красного дерева, потолок, как в кафедральном соборе, столики, за которыми расположились элегантно одетые пары, переговаривающиеся шепотом, смеющиеся, в общем, наслаждающиеся жизнью, — выдохнула длинную струю дыма, следя за тем, как он медленно растворяется в воздухе. Порой жизнь ей казалась похожей на этот дым. В один вечер, например, она обсуждала с ведущим обозревателем Эн-би-си Чарли Роузом свою книгу «Портреты художников», а в следующий посещала клинику больных СПИДом.
— Клянусь, Лиз, не знаю, откуда у меня это стремление вести такую активную жизнь.
— Как откуда? Я думаю, истоки надо искать в школе Святой Анны. Или, может быть, в том периоде, когда ты занималась несовершеннолетними проститутками.
— Пожалуй, ты права. — Кейт засмеялась и подняла бокал. — За тебя, моя дорогая однокашница. — Они чокнулись. — Итак, расскажи, что оторвало тебя, мою трудолюбивую подругу, от рабочего стола в Куантико [8] ?
— Вот приехала на месяц в Нью-Йорк для прохождения интенсивного курса специальной компьютерной подготовки.
— Неужели? — Кейт ударила ладонями по крышке стола из красного дерева. — Не дразни меня, Лиз Джейкобс. Тебя отпустили из Куантико на целый месяц, чтобы ты побыла со мной в Нью-Йорке?
— Я вовсе тебя не дразню, дорогая. Но учти, к сожалению, ФБР послало меня сюда не для того, чтобы тусоваться с тобой, хотя, естественно, в любом случае это войдет в программу, а для серьезного овладения компьютером. Понимаешь, сейчас созданы такие базы данных, какие в твои времена даже и не снились. — Лиз уперла палец в подбородок. — В наши дни, например, ты бы свою последнюю девочку не потеряла. Кстати, ты помнишь ее имя?
Конечно, Кейт помнила.
Руби Прингл, она же Джуди Прингл, двенадцати лет. Последний раз ее видели живой, когда она направлялась в примерочную кабинку подросткового отдела магазина джинсовой одежды в Куинсе с тремя парами джинсов «Кельвин Кляйн» — две хлопчатобумажные, одна черная, все пятого размера. На Руби была куртка активистки спортивных болельщиков с Форест-Хиллс, а джинсы висели на плече…
Кейт попыталась отмахнуться от воспоминаний, но не получилось…
Она обнаружила ее в мусорном контейнере, голую, избитую. Голубые ангельские глазки широко раскрыты. Теперь, правда, они были подернуты тонкой пленкой, какая бывает у дремлющих кошек. Руби Прингл покоилась на толстой пружинящей пачке черного рифленого пластика и смотрела на Кейт снизу вверх. Руки и ноги растянуты, лак с ногтей облупился, кожа цвета газетной бумаги. Телефонный шнур на шее затянут так туго, что его практически не видно. С лодыжек свисали джинсы пятого размера. Исходящий от Руби Прингл запах смерти был нерезкий, потому что смешивался с остатками пиццы, молотого кофе, очистками овощей и скисшего молока.
Детектив отдела по расследованию убийств Кейт Макиннон прекрасно знала, что на месте преступления ничего трогать нельзя, но не смогла удержаться. Она подтянула джинсы Руби Прингл к талии, затем отошла, спотыкаясь, от мусорного контейнера, присела на корточки и уставилась на затянутое дымкой полуденное солнце, пытаясь сжечь с сетчатки глаз образ мертвой девочки.
— Ты ее когда-нибудь вспоминаешь? — спросила Лиз.
— Что? А… — Кейт вернулась к действительности. — Ты смеешься? Когда мне что-то вспоминать? Последнее время я металась как угорелая между книгой и телевидением — слава Богу, запись уже завершена, — а потом много времени отнимает работа в благотворительном фонде. — Кейт вздохнула. — Порой нет времени сходить в туалет.
— Знаешь, когда показывали твою программу на Пи-би-эс, я не отводила глаз от экрана, все ждала, когда же наконец ты забудешься и ввернешь что-нибудь эдакое. Но ты вела себя как настоящая леди. — Лиз широко улыбнулась. — Как тебе это удается?