Через десять минут я ехал в такси по Бродвею, охваченный воспоминаниями двадцатилетней давности. Отец обнаруживает мой тайник с наркотиками и направляется задержать дилера, а я, совсем еще мальчик, до смерти испугавшись, ничего не соображая, звоню Хулио и говорю, чтобы он предупредил дилера, а потом встретился со мной в нашем районе. Двадцать лет я представлял это именно так: наркодилер убил моего отца, потому что был готов к встрече, я его предупредил. Но теперь оказалось, что все произошло иначе.

60

Хулио беседовал с клиентом.

Я прошел мимо секретарши в кабинет. Он посмотрел на меня, затем на клиента, солидного человека в синем костюме в узкую белую полоску.

– Мне необходимо поговорить с тобой, – произнес я.

– Не сейчас. – Хулио показал на клиента.

– Сейчас, – сказал я с нажимом. – Это важно.

Человек в синем костюме ушел, и я протянул Хулио заключение лаборатории.

– Ты что, Натан, спятил? Это был очень солидный клиент.

– Читай. – Я постучал пальцами по отчету. – Это результаты анализа ДНК с образца двадцатилетней давности. Слюна на пистолете, из которого убили моего отца, твоя.

Когда мы наконец встретились в тот вечер, двадцать лет назад, Хулио уже так был нагружен наркотиками, что едва мог говорить. И сильно раздражался по каждому поводу. Мы вскоре расстались, а потом он, непонятно зачем, угнал машину и врезался на ней в фонарный столб. Его замели копы, забалдевшего, с травкой в кармане, доставили в участок. Он использовал свое право на единственный звонок, чтобы позвонить мне. Хотел что-то рассказать, но я почти ничего не соображал. Ведь только что погиб отец, по моей вине. В общем, Хулио оказался в «Споффорде», тюрьме для несовершеннолетних. Мне очень хотелось поменяться с ним местами. Это было бы справедливо. Я не мог смотреть в глаза маме, бабушке и вообще никому. Этот год у меня прошел как в угаре. Я по-прежнему курил травку, принимал метамфетамин, и если бы было что покрепче, то обязательно пустил бы в ход. Все, что угодно, лишь бы заглушить боль. Я серьезно подумывал о самоубийстве, и если бы не Хулио, то это бы скорее всего случилось. Он вернулся из «Споффорда» совсем другим и помог мне избавиться от пороков. Всегда находился рядом, готовый ради меня выпрыгнуть из кожи. О том вечере мы больше не вспоминали. Это была тайна, наша с Хулио. Я не знал, что все эти годы он хранил еще и свою тайну.

Я смотрел на него. Ждал.

Хулио молчат. Удивление на его лице вскоре сменили печаль и боль.

– Ты должен мне поверить, старик. – Он тяжело вздохнул и опустился в кресло. – Я пытался остановить его. Я был тогда с этим дилером, Педрерой, когда появился твой отец. После короткого разговора дилер вытащил пистолет. Я схватил его за руку, мы начали бороться. Но я был мальчишкой, я он взрослым парнем, много сильнее и выше почти на голову. В общем, Уилли Педрера застрелил твоего отца. У меня на глазах. Затем он выгнал меня и угрожал убить, если я кому-нибудь расскажу. Эту угрозу мне снова передали, когда я был в «Споффорде».

– Неужели ничего нельзя было сделать?

– Натан, я видел, как он застрелил твоего отца. Ему ничего не стоило убить человека. – Хулио потер переносицу. – Он звонил мне каждые несколько месяцев, напоминал, что убьет не только меня, но и мою маму. А потом… – он снова вздохнул, – прошло время. И рассказывать тебе об этом было поздно.

– Сейчас Педрера в тюрьме, – произнес я. – А тебя собираются арестовать по подозрению в убийстве. Твою слюну или еще что-то обнаружили на его пистолете.

– Но я же сказал, мы боролись. Я хватался за пистолет, вероятно, туда попала слюна или капелька пота. – Хулио опустил голову. – Я постоянно мучился, переживал, боялся, что это когда-нибудь откроется. И вот теперь… – Он посмотрел на меня. – Ты мне веришь?

Его лицевые мышцы не допускали никакой двусмысленности. Я видел, что он говорит правду.

– Да, я тебе верю, Хулио. Но копы… Совсем недавно они подозревали, что я и есть Рисовальщик. Их одними словами не убедишь. Нужны доказательства. Тебе в любом случае придется встретиться с ними. Я обещал привезти тебя.

Он кивнул:

– Я сам к ним приеду.

Я позвонил Терри, сообщил, что Хулио подъедет к ней, попросил встретить его лично. Потом обратился к нему:

– Хулио, я сделаю все, чтобы уладить проблему. Не переживай, все будет в порядке.

Он кивнул:

– Я на тебя надеюсь, старик.

За пару часов мне удалось оформить все документы. Я поставил полицейский проблесковый маячок на крышу «мерседеса» и помчался по шоссе.

Тюрьма «Грин хейвен» находилась в городке Сторм-вилл, в восьмидесяти милях от Нью-Йорка. Я добрался туда менее чем за час. Поставил машину на стоянке, откуда была видна десяти метровая стена и охранные вышки. Словно кадры из фильмов «Птицелов из Алькатраса» и «Побег из Шоушенка».

«Грин хейвен» являлась тюрьмой самого строгого режима, куда помещали совершивших особо тяжкие преступления.

На проходной ко мне отнеслись благожелательно, спасибо Пересу. Он позвонил начальнику тюрьмы, который был его давним приятелем. После третьего проверочного пункта меня встретил надзиратель по фамилии Маршалл.

– Ваш заключенный находится в ИО.

– Что это такое?

– Инвалидное отделение. Расположено в блоке С, на цокольном этаже, потому что там многие передвигаются в инвалидных колясках.

Маршалл, крупный чернокожий детина, был со мной приветлив. Он вообще производил впечатление добряка. Непонятно, как такой человек работает в этой страшной тюрьме. Он вел меня по коридорам и болтал без умолку. Очень гордился своей тюрьмой. Сказал, что сыроварня, на которой работают заключенные, прибыльное предприятие. А еще здесь есть цех, где изготавливают драпировки.

– У нас тут был электрический стул, но его недавно убрали. Теперь приговоренным делают инъекции яда. Думаю, это намного лучше.

Я кивнул, хотя лично меня не устроило бы ни то ни другое.

Инвалидное отделение больше походило на больницу, чем на тюрьму. Пост медсестер, в коридоре врачи с блокнотами и бумагами. Маршалл остановился перед одной дверью, постучал и сразу отпер. Велел мне входить.

– Я буду тут неподалеку.

В камере у зарешеченного окна в инвалидном кресле сидел человек. Старик. Впалые щеки, голый череп, невероятная худоба. Я видел данные Педреры и знал, что он старше меня всего на пять лет, а выглядел на все восемьдесят. Мне даже показалось, что Маршалл ошибся и привел меня не туда, но сидящий в коляске человек подтвердил, что он действительно Уилли Педрера. Из вены у него торчал катетер.

– Меня зовут Натан Родригес.

Он лениво повернул голову, посмотрел слезящимися глазами.

– Что-то я тебя не припомню, хотя мне сказали, чей ты сын.