— Вперед, не останавливайся… Только вперед, сынок…
Петя рванулся за Михалычем. А в лощине стоял невообразимый грохот: рвались то там, то здесь снаряды, свистели осколки и ухала подмятая взрывами земля. Мальчика уже дважды забрасывало землей, но оба раза его в считаные секунды спасал провожающий. Убедившись, что Петя цел и невредим, старый солдат прижимал его к груди и тут же подталкивал мальчика вперед. Эти проклятые четыреста метров они штурмовали почти целый час. Но вот, наконец, и ельник с глубоким чистым снегом. Михалыч поднял вверх руки, тяжело вздохнул и плюхнулся в снег, приговаривая:
— Все позади, мой мальчик. Нам положен отдых.
Пете было очень трудно после этого проклятого бега. Сердце его колотилось, как у загнанного охотниками зверька. Грудная клетка ходила ходуном, рот был полуоткрыт, и он, как рыба, выброшенная на берег, частыми глотками хватал воздух. Ему было очень трудно, но еще труднее было старому солдату. Лежа на спине, Михалыч сгребал к себе снег и бросал его на свое разгоряченное, потное лицо. Такой бег с препятствиями был не для этого пожилого, довольно полного человека. Петя смотрел на солдата, и ему было очень жалко этого вологодского крестьянина, которого фашисты оторвали от земли и заставили взять в руки винтовку. Однако нужно отдать ему должное, бегал он классно. Тут Петя прыснул в кулак и громко рассмеялся. Он вспомнил, как они с Михалычем, словно преследуемые зайцы, бежали кругами по лощине. Мальчик вскинул руки, упал на грудь солдата и, давясь от смеха, проговорил:
— Ну, Михалыч, дорогой! Ну, и прыгали мы с тобой сегодня! Через ямы, как зайцы! Честное слово, как зайцы!
Старый солдат схватил Петю в свои железные объятия, и они покатились с визгом и смехом по чистому, нетронутому снегу. Им так нужно было снять нервное напряжение в редком ельнике, на снегу…
Вдруг мальчик резко вскочил, отряхнул снег и протянул руку своему провожающему — Михалыч, раскинувшись на снегу, лежал на спине и восхищенно смотрел на причудливые снежные фигуры на верхушках елей. Самая высокая, несколько согнутая от тяжести снега, походила на большого медведя, стоявшего на задних лапах; на другой, ростом поменьше, висела тирольская шляпа, украшенная кокетливо сбоку игривой веткой-пером, а еще ниже на разлапистой елке виднелась голова гигантского лося с ветвистыми рогами. Словно впервые оказавшись в лесу, мужчина улыбнулся этой сказочной красоте, затем глубоко вдохнул чистый лесной воздух и, взявшись за протянутую руку Пети, рывком, как это умеют делать только тренированные люди, встал на ноги: мол, знай наших, вологодских… Подталкивая друг друга, тронулись они по утрамбованной среди вековых сосен не широкой, но очень удобной дорожке. Прошли всего несколько десятков шагов, как были остановлены грозным окриком:
— Стоять! Пароль?
Петя оглянулся, рядом никого не было. Михалыч, кивнув головой, вполголоса насмешливо ему сказал:
— Конспираторы. Вон, под сухой сосной, их секретный пост. Ишь, в сторону уходят шаги от тропинки. Поленились, черти, запорошить их снегом. Обязательно доложу командиру полка, пусть пропесочит. А засаду выбрали удачно — пригорок и лес просматриваются далеко.
Из укрытого под сосной окопа вылез красноармеец в новенькой телогрейке и громко крикнул:
— Сколько ждать? Пароль?
Михалыч укоризненно покачал головой:
— Что же ты, ошалелый, орешь на весь лес? А если где-нибудь тут спрятался фашист-лазутчик — он только и ждет, чтобы я тебе ответил таким же криком.
Михалыч подошел поближе к красноармейцу и тихо прошептал:
— Дон. Доволен паролем? Иерихонская твоя труба.
Молодой солдат опустил голову и так же шепотом ответил:
— Проходите.
Боец, обращаясь к Пете, миролюбиво произнес:
— Новобранец, вот и обмундирование у него с иголочки. Ничего, скоро будет настоящим солдатом — на фронте быстро взрослеют…
Лесная дорога привела Петю и Михалыча в штаб 167-го стрелкового полка, располагавшегося в подземных, крепко сбитых блиндажах. Распознать их можно было только по дымящимся из-под земли узким железным трубам. Здесь в лесу находился целый городок, население которого составляли деловые, снующие красноармейцы. Изредка мелькали среди сосен офицерские полушубки и тут же исчезали сквозь землю. Михалыч, отвечая на многочисленные приветствия красноармейцев, уверенно вел Петю по лесной тропе. Они спустились в овраг и остановились около огромной березы. С противоположной стороны шли утрамбованные тропинки, которые упирались в самодельные двери из сосновых кругляков. Вдруг ближняя дверь к березе скрипнула, и на улицу выскочил без шапки и в одной гимнастерке худощавый, совсем молодой капитан. Михалыч подтянулся, взял руку под козырек и начал было представляться. А капитан махнул рукой, давай, мол, без церемоний, обнял старого солдата и быстро произнес:
— Рад тебя видеть. Ну, как там у вас? Жарко?
Переминаясь с ноги на ногу, Михалыч пожал плечами и спокойно ответил:
— Да как всегда, товарищ начальник штаба полка. Фашисты яростно постреливают, а мы изредка отвечаем, бережем боеприпасы. Обычная оборонная война, как говорит наш командир сержант Аникин.
Капитан рванул на себя тяжелую дверь и пригласил Михалыча в блиндаж. Красноармеец подтянулся, отрицательно покрутил головой и произнес:
— Мне вот с молодым человеком, товарищ капитан, нужно срочно зайти к старшему оперуполномоченному Коровину. Потом я доложу вам подробно обстановку на нашем участке.
Капитан с интересом взглянул на Петю, развел руками и ответил:
— Опоздали вы к Егору Григорьевичу — рано утром умчался в Ленинград. Совещание у них там, будет только завтра.
Петя нахмурился, тяжело вздохнул и растерянно глядел на Михалыча. Старый солдат подмигнул ему, успокаивающе произнес:
— Не расстраивайся, Петушок… Капитан обязательно что-нибудь придумает.
Обращаясь уже к начальнику штаба полка, он продолжил:
— Молодой человек сегодня ночью перешел линию фронта на нашем участке. Ему срочно нужно в Ленинград.
Соглашаясь со своим провожающим, Петя кивнул головой, а капитан усмехнулся и полушутливо сказал:
— А я, согласно всех имеющихся приказов, должен тебя, как перебежчика, задержать и передать для проверки в Особый отдел.
Петя спокойно посмотрел в глаза капитану и твердым, почти приказным тоном произнес:
— Тогда свяжитесь с Особым отделом дивизии, а лучше с Особым отделом фронта, и передайте…
Тут мальчик ловким сильным ударом правой ноги стукнул по валявшемуся на тропинке замерзшему снежку. Тот стрелой вонзился в угол соседней от капитана двери и разлетелся на мелкие частицы. Петя радостно подпрыгнул, толкнул Михалыча плечом и, улыбаясь, продолжил:
— Передайте, товарищ капитан, что Ермолаев находится у вас в полку и просит срочно отправить его в Ленинград.