Сейчас, когда в ИНО пришел новый руководитель, нам необходимо разобраться, в чем дело. Станислав Адамович весьма занят, только принимает дела, ему еще предстоит освоиться в Центре. Поэтому прошу вас помочь ему. Нужно изучить материалы, – Менжинский кивнул в сторону лежащих на краю стола папок, – связанные с последними провалами. Найти главную причину, отбросив в сторону версию о несчастливом стечении обстоятельств, и внести свои предложения о реорганизации закордонной работы.
– На чье имя адресовать докладную? – начиная кое о чем догадываться, спросил Артузов.
– Ни на чье. Просто – «Докладная записка». Подписывать не надо. Вручите мне лично, минуя секретаря, как только завершите.
Сразу после встречи Нового, 1930 года Артузов по внутреннему телефону доложил председателю о завершении работы. Через час он уже был в кабинете Менжинского. Кроме Вячеслава Рудольфовича здесь уже находился Мессинг.
– Позвольте, Артур Христианович, представить вам вашего нового начальника. Прошу любить и жаловать…
Артузов недоуменно вскинул брови.
– Все правильно, – улыбнулся Менжинский. – С первого января вы заместитель начальника Иностранного отдела. А теперь давайте–ка сюда вашу докладную…
В середине января Менжинский, Мессинг и Артузов были вызваны на заседание Политбюро ЦК ВКП(б). Председательствовал секретарь ЦК Вячеслав Молотов. Даже на заседаниях фактически высшего органа партийной и государственной власти в стране Сталин держался несколько в тени и, в отличие от остальных вождей, большую часть времени не сидел за столом, а расхаживал по небольшому залу.
Видимо, Молотов был заранее предупрежден, кто будет докладывать вопрос от ОГПУ, потому что сразу предоставил слово Артузову. Едва Артур Христианович успел произнести несколько фраз, как Сталин характерным жестом – вытянув руку с зажатой в кулаке трубкой – остановил его:
– Мы читали вашу справку, товарищ Артузов. По ней к вам вопросов нет. Но есть другой вопрос: что нужно сделать, чтобы провал агента не приводил полицию или контрразведку в наше полпредство? Не вызывал международного скандала?
Ответ на этот вопрос, строго говоря, был в докладной уже изложен, но, видимо, Сталин хотел, чтобы Артузов повторил его устно, перед всеми членами Политбюро.
– Мы пришли к выводу, товарищ Сталин, что надо прекратить базировать наши резидентуры исключительно на полпредствах и торгпредствах. Они немногочисленны, за каждым сотрудником спецслужбы ведут плотное наблюдение и достаточно быстро выявляют разведчиков, а затем их связи.
По нашему мнению, в нынешних условиях главную ставку следует делать на нелегальный агентурный аппарат, с официальными советскими представительствами и другими учреждениями не связанный, то есть совершенно автономный. Разведчики–нелегалы, включая и резидентов, действуют под прикрытием иностранного гражданства, удобных профессий и занятий. Каналы связи с Центром тоже автономные. Никаких контактов с легальными резидентурами, никаких контактов с местными компартиями.
Еще одно соображение, товарищ Сталин. В случае войны легальная резидентура, как и все полпредство, будет немедленно интернирована. Даже в случае обострения дипломатических отношений ее связь с агентурой будет затруднена, а то и прервана. Нелегальную же резидентуру можно сохранить даже в таких чрезвычайных обстоятельствах…
Все предложения ОГПУ были одобрены и дополнены замечаниями членов Политбюро.
…Последующие полтора–два года Артузов, уже став начальником Иностранного отдела, уделил особое внимание реорганизации внешней разведки. В первую очередь это коснулось Германии, где имелось несколько ключевых рези–дентур.
2 ноября 1932 года, после проведения подготовительной работы, Артузов подписал следующее распоряжение:
«Перестроение всей агентурно–оперативной деятельности провести на основе возможного переключения всей работы в случае каких–либо осложнений с „легальных“ рельс (берлинская резидентура) исключительно на подполье.
Для этого:
а) правильно распределить агентуру по нелегальным группам;
б) организовать промежуточные пункты сдачи материалов по линии как связи с «легальной» резидентурой (Берлин), так и магистральной связи с Советским Союзом;
в) подготовить подпольное руководство нелегальными группами, предусматривая создание нескольких нелегальных резидентур.
По мере осуществления этой работы проводится постепенное сокращение берлинской «легальной» резидентуры и объема ее работы. При этом центр тяжести переносится в подполье».
Артузов не только сам генерировал идеи, но и прислушивался к предложениям своих загранработников, хорошо знающих положение на местах. Так, еще в январе 1932 года резидент в Берлине Борис Берман и куратор «немецкой» линии в ИНО Отто Штейнбрюк предложили создать для основных сотрудников берлинской резидентуры два поста (иначе говоря, «запасные площадки») за пределами Германии, на которых они могли бы по мобилизационному плану Центра оставаться во время войны для руководства своей агентурной сетью.
Ахиллесовой пятой любой разведки всегда была, есть и останется связь. Собранная, но не переданная адресату информация или доставленная ему со значительным опозданием никому не нужна, а в ряде случаев может даже нанести вред. Потому эффективность нелегальной разведки в те годы, когда надежная и компактная радиоаппаратура только создавалась, в значительной степени зависела от профессиональной подготовки, решительности, находчивости связных. В случае захвата связного реальная опасность, вплоть до гибели, нависала не только над ним, но и всеми лицами, с которыми он поддерживал контакты, даже безличностные. Поэтому подбору связных, их подготовке, обеспечению документами, замаскированными средствами хранения развед–материалов, наконец, деньгами и соответствующей легенде экипировкой придавалось огромное значение.
Одной из лучших связных 30–х годов стала воистину легендарная Китти Харрис, одно время состоявшая в замужестве с национальным секретарем Компартии США Эрлом Браудером. За годы своих скитаний по всему свету Китти сменила как минимум семнадцать имен! И главное – не допустила ни одного провала, хотя не раз проходила, как говорится, по лезвию ножа… В историю советской внешней разведки Китти Харрис вошла под своим оперативным псевдонимом Джипси (Цыганочка).
Нелегалы нуждались в надежных документах: паспортах, видах на жительство, свидетельствах о рождении и браке, дипломах об образовании и профессии, деловых бумагах для «бизнесменов» и пр. Особенно связники – при перемещении из страны в страну им порой приходилось менять документы по несколько раз в месяц. Доставлять нужные и в срок бумаги из Центра было весьма затруднительно, порой невозможно. Артузов должен был позаботиться о том, чтобы в случае надобности паспорта (на профессиональном языке разведчиков – «сапоги») изготавливались на месте. В ИНО этим занимался опытнейший разведчик Василий Петрович Рощин (настоящее имя – Яков Федорович Тищен–ко). Летом 1932 года он был направлен в берлинскую рези–дентуру, где открыл настоящую «сапожную мастерскую», иначе говоря, развернул работу по паспортно–техническому делу и связи.