— Папа, но это очень дорого.
— Ну и что? Пошли. Мы оплатим обед по кредитной карточке.
— Бад, мы же еще не восполнили прошлые расходы.
— Мы не будем роскошествовать, и этот обед не произведет потрясений в нашем бюджете. Пошли, Джен, порадуем мальчика, как он порадовал нас вчера вечером.
— Папа, — проговорил Джефф с притворным негодованием по поводу бессовестной лести отца.
— Ну, народ, пошли, нечего терять время. Может, Расс тоже присоединится к нам, если, конечно, снизойдет до нас со своих высот.
— Мне надо подготовить к завтрашнему дню доклад, — донесся со второго этажа голос Расса.
Вопрос чести. Расс выглядел как битник, но в школе получал одни пятерки и вообще был хорошим мальчиком. Бад признавал это, хотя его старший сын зачастую объяснялся на языке, совершенно непонятном его родному отцу.
— Мы не должны бросать Расса дома одного, — заметила Джен.
Бад поднялся по лестнице в комнату сына, боли в ногах прошли от прилива энтузиазма. Ему вдруг стало необычайно важно, чтобы и Расс пошел вместе с ними, чтобы они опять были все вместе.
Комната старшего сына была для Бала непроходимыми джунглями. На стенах — портреты рок-звезд, стол завален тонкими книжечками в бумажных обложках. Вместо картинок на этих обложках значились имена авторов, о которых Бад слыхом не слыхивал: Камю, Сартр, Ницше, Мейлер, Достоевский. На полках стояли журналы, на обложках которых букв было намного больше, чем красочных изображений. Незнакомый Баду мир, во многом для него загадочный. Сам он не проучился и года в университете. Потом в госпитале военно-воздушных сил умер его отец, и Бад, бросив учебу, через несколько недель ушел в армию и четыре года прослужил в авиации.
— Ну, что у тебя за доклад? Он не может подождать?
— Папа, если я не справлюсь с ним, то Фостер не даст мне рекомендацию в Принстон. Он поставил мне такое условие. Я пишу доклад, а он рекомендацию.
— Твой брат так хорошо играл вчера.
— Я знаю. Это просто потрясающе. Я действительно очень рад за него. Но... доклад.
— Да, конечно, я понимаю, — сказал Бад, хотя на самом деле ему ничего не было понятно. Расс был худощавым парнем, состоящим из костей и сухожилий. Волосы, на взгляд Бада, слишком уж длинные. На мочку его левого уха Бад вообще старался не смотреть, там что-то поблескивало. Бад не одобрял и манеру старшего сына одеваться. Тот постоянно носил черное. Исключение составляла только кожаная куртка, как у летчиков в те далекие годы, когда Бад служил в авиации.
Расс уже вполне отчетливо понимал, чего он ждет от жизни. Он любил своих близких и никогда не доставлял им никаких хлопот, но ему хотелось вырваться из семейного круга, где ему было душно и тесно, в широкий и бушующий страстями мир. Он все время читал. Он понимал, что если будет много читать, то вырвется из Оклахомы.
— Все в порядке, папа. — Джефф вслед за отцом поднялся в комнату и брату. — Он у нас умница. Ему надо учиться.
Это было сказано совершенно беззлобно; Джефф и Расс никогда открыто не конфликтовали. У них были совершенно разные круги общения. В школе их пути практически никогда не пересекались. И это было совершенно естественно, это было разумно.
Пусть это разумно, но Бад почувствовал себя уязвленным и разозлился. Он очень любил, когда его мальчики были вместе и он мог опекать их, как в то время, когда они были еще маленькими. Ему нравилось это ощущение, он чувствовал себя королем, и, возможно, именно это чувство нравилось ему даже больше, чем возможность что-то дать своим детям. Джен как-то сказала ему, что это эгоистично с его стороны: мальчики имеют право быть самими собой, личностями, а не его маленькими слугами. Дети не должны являться отражением его достоинств. Бад не мог вполне с этим согласиться. Вокруг он наблюдал массу угрожающих признаков. Авторитет власти разваливался на глазах. Раньше он видел это, патрулируя дороги, а теперь нечто подобное пришло в его семью. Он понимал, что битва проиграна, бороться с этим бессмысленно. Дни отцовского права сочтены. Он говорил себе, что прекрасно все понимает и сумеет это пережить. Но он тосковал по чувству хозяина, тому чувству, которое обычно овладевает человеком, когда он наконец выплатил залоговую стоимость дома.
— Ладно, нет проблем. Мы принесем тебе что-нибудь.
— Спасибо, папа, — ответил Расс.
Они быстро собрались и уехали. На улице уже стемнело. По дороге они почти не разговаривали. Движение было небольшим. Они миновали мрачные стены Форт-Силл и свернули на ровное шоссе, ведущее в Лотон. Проехав двадцать миль, они оказались у ворот заповедника Уичито, где до сих пор можно увидеть живого бизона. Вокруг высились каменные громады гор. Меерс-Стор когда-то служил складом горнорудной компании. Умные люди сохранили суровый колорит этого здания и теперь продавали в нем огромные гамбургеры со свежей сочной говядиной. Говорили, что в ней мало холестерина и она отличается тонким ароматом. Это было одно из тех уютных заведений, где едят доброе мясо, пьют холодное пиво и заигрывают с хорошенькими официантками. На стенах висели дешевенькие открытки-сцены охоты на оленей, хотя живого оленя в этих краях не помнили даже глубокие старики. Они быстро нашли свободный столик, и уже через несколько минут Бад потягивал свой «Будвайзер» и ждал, когда принесут его любимый гамбургер.
— Джефф, ты можешь гордиться собой. Я думал, задохнусь от восторга, когда ты отбил мяч. Джефф неопределенно пожал плечами.
— Ты очень хорошо сыграл, Джефф, — добавила Джен, — мы так рады за тебя.
— Ну, одна ласточка весны не делает.
— Нет, конечно, но это может стать первым шагом на пути к успеху. Я чувствую, что у тебя есть к этому делу талант, и если ты очень захочешь, то из тебя получится отличный игрок. Ты, пожалуй, и в Лигу попадешь, если поставишь себе такую цель.
— Вряд ли, папа.
— Все-таки он хочет поступить в колледж, — вмешалась в разговор Джен.
— Конечно, конечно. Я же не против того, чтобы он поступал в колледж. Но все равно он может быть довольным своей игрой. Одно другому не мешает. Какую подачу ты отбил!
— Папа, честно говоря, я не помню, как это произошло. Я просто решил не сдаваться. Сначала я думал, что у меня ничего не выйдет. Мяч был проигрышный. Этот парень знает свое дело. В этом году он пару раз подал неотразимые мячи. Он занимается только второй год, но говорят, что уйдет в профи, не закончив школу. Но в этот раз он бросил таи, что я сумел отбить. Господи, как же это хорошо.
— Да, сэр. И со стороны это тоже выглядело неплохо.
Бад откинулся на спинку стула. Когда официантка принесла гамбургеры, он заказал еще пива. Пиво, как он и ожидал, оказалось великолепным.
В ресторане царил полумрак, можно различить только силуэты посетителей. Лица видны не были. Эти люди могут оказаться кем угодно, подумал Бад. Он вспомнил о многих случаях на дороге, с которыми ему пришлось иметь дело за долгие годы службы. О случаях, когда ниоткуда, из мрака, вываливалась на дорогу страшная мразь и нападала на ни о чем не подозревающих невинных людей, отнимая у них деньги, а иногда и жизнь. Эти люди ничего не могли поделать с мразью, они могли только надеяться на ее милость, настолько неожиданным и ужасным бывает всегда нападение мрази.