– Благодарю вас, – сказал Боб. – Но в этом нет необходимости.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– Скоро вам предстоят большие расходы на колледж.
– Не так уж скоро. А дела у нас идут прекрасно.
– О, я надеюсь, что не испортила все на свете, предложив вам деньги.
– Нет, мэм.
– Но тогда...
– Хотя у вас есть одна вещь.
– Назовите ее.
– Картина.
– Картина?
– Орел, отдыхающий после схватки. Я ничего не понимаю в искусстве и ничего не знаю о птицах, но мне бы очень хотелось получить эту картину. Она кое-что значит для меня.
– Вы почувствовали волнение в груди, когда увидели ее?
– Ну, что-то в этом роде.
– Тогда вы должны получить ее. Пойдемте со мной, сержант Суэггер.
Позвав Боба за собой, она решительно вышла из комнаты, приказала дворецкому взять «факел» – электрический фонарик, плясавший в дрожащей руке старика, – и все трое направились к мастерской Трига. Воздух заметно похолодал, и изо ртов валил пар. Хозяйка открыла дверь, нашла выключатель, и свет вызвал к жизни множество неподвижных и величественных птиц.
– Любители мрачных историй были бы готовы заплатить за них очень и очень хорошие деньги, – сказала она. – Но орел... Он настолько нетипичен и к тому же без подписи. Возможно, вы хотели бы получить сертификат подлинности? Сейчас может показаться, что в этом нет никакого смысла, но когда ваша дочь пойдет в школу, с помощью этой картины вы, пожалуй, могли бы оплатить сразу года четыре в колледже Радклифф.
– Нет, мэм, – в который раз ответил Боб, подходя к картине. – Я хочу получить ее только ради того, что она собой представляет.
Он стоял перед изображением птицы и чувствовал ее боль, смятение, помутнение рассудка и отчаяние случайно уцелевшего.
– Я много раз задумывалась над тем, как ему удалось столько вложить в нее, – сказала миссис Картер.
Боб отвинтил зажимы и снял картину с мольберта, на котором она простояла с мая 1971 года. Картина была без рамки, но холст был туго натянут на деревянный подрамник.
– Надеюсь, что вы позволите мне, по крайней мере, оплатить изготовление рамы, – сказала старая леди. – Хотя бы это я могу сделать.
– Я пришлю вам счет, – заверил Боб.
Он тщательно завернул картину в какие-то тряпки, внимательно следя за тем, чтобы не повредить слой краски, казавшийся при взгляде на картину бесконечно глубоким, и осторожно взял пакет под мышку.
– Все готово, – сказал он.
– Сержант Суэггер, я не могу найти слов, чтобы выразить мою признательность. Благодаря вашим усилиям жизнь выживающей из ума старухи стала во много раз лучше, а вы сами ничего от этого не выиграли.
– О, я выиграл, миссис Картер. Я немало выиграл.
* * *
Команда наблюдала за ним издалека при помощи биноклей ночного видения. Им пришлось очень долго дожидаться его появления и еще черт знает сколько – пока он выйдет из дома. Интересно, где его носило всю вторую половину дня? Впрочем, это не имело значения. Все должно было вот-вот свершиться.
Суэггер развернул свой грузовичок, выехал со стоянки и поехал по узкой дороге. К тому времени, когда он добрался до Фоллз-роуд, машина номер один успела выдвинуться на позицию – не позади преследуемого, как это сделали бы любители, а перед ним, чтобы объект сам обогнал наблюдателя и позволил ему повиснуть на хвосте, не вызывая никаких подозрений.
Суэггер действительно обогнал микроавтобус, немного оторвался от него и, чуть сбавив скорость, не спеша поехал дальше.
– "Синий-один", это «синий-два», – сказал наблюдатель в микрофон. – Мы очень хорошо подцепили его, без всяких проблем. Позади меня идет «синий-три». Вы не хотите принять управление на себя?
– "Синий-два", управление вот-вот будет, – ответил кто-то.
– "Синий-два", оставайтесь с ним, но не торопите события, – перебил непрошеную реплику нетерпеливый голос, который, как все они хорошо знали, принадлежал Бонсону. – Если вам покажется, что он может «спалить» вас, немедленно передавайте игру другой машине. Не проявляйте излишней агрессивности. Дайте мне новое...
– "Синий-один", мне кажется, что это интересно. Он не свернул на кольцевую дорогу. Он едет по Фоллз-роуд в направлении Балтимора.
– Это шоссе переходит в Восемьдесят третью улицу? – спросил Бонсон.
– Да, сэр, совершенно верно. Идет прямиком в центр города.
– Но ведь его мотель находится возле «Балтимора-западного»...
– Это по данным кредитной карточки. У него что-то есть с собой, какой-то сверток. Может быть, он собирается что-нибудь сделать с ним.
– "Синий-два", вас понял. Просто уцепитесь за него и ничего не предпринимайте.
Они следили за Бобом, а тот, ничего не замечая, ехал по шоссе с ограниченным движением к центру Балтимора, углубляясь в самое сердце города. Он миновал Телевижн-хилл с его гигантскими антеннами, вокзал, потом редакцию «Балтимор сан» и наконец съехал с эстакады на густо обсаженную деревьями улицу – Президент-стрит, которая уходила от центра города на восток.
– Он поворачивает налево, – доложил «Синий-два». – Это, э-э... Это Флит-стрит.
– Судя по карте, он направляется в сторону Феллз-пойнт.
– Какого черта ему там нужно? Он что, собирается сниматься на киностудии «Джон Уотерс»?
– Прекратите посторонние разговоры в эфире! – рявкнул Бонсон. – Оставайтесь с ним. Я еду и очень скоро буду в городе.
Люди знали, что Бонсон и его радиослужба располагались в ангаре аэропорта «Балтимор-западный» немного южнее города. Оттуда в это время суток было меньше двадцати минут езды, при условии, что в туннеле не будет никаких пробок.
Боб свернул на Флит-стрит, и движение стало немного оживленнее. Он не смотрел по сторонам и не замечал ни белого, ни черного микроавтобусов, которые держались неподалеку от него с тех пор, как он, еще за городом, выехал на шоссе.
Он миновал Феллз-пойнт, где было полно баров, теснились автомобили и кишели подростки и всякое отребье – вероятно, это был центр ночной жизни города, – и поехал дальше. Проехав километра три-четыре, он свернул на отходившую под углом невзрачную улицу Бостон-стрит.
– "Синий-один", это «синий-два». Движение становится слабее. Он направляется по Бостон-стрит в сторону доков. Я хочу остаться на Флит-стрит и двигаться параллельно, а объект передать «синему-три». Пусть они подойдут к нему поближе, сохраняя безопасное расстояние.
– "Двойка", вас понял, – сказал наблюдатель из второй машины.
Теперь, когда микроавтобус, уже давно ехавший следом за Суэггером, умчался по другой улице, а в отдалении показались неторопливо приближавшиеся фары другой машины, которая до сих пор вообще не появлялась в поле зрения, объект никак не мог догадаться, что за ним следят. И, что куда важнее, ничто в его поведении не выдавало человека, находившегося под колпаком, но сумевшего «спалить» своих пастухов: он не лез в гущу уличного движения, он не включал правый поворотник перед тем, как свернуть налево, он не поворачивал без подачи сигналов. Он просто спокойно ехал вперед, направляясь к какому-то неизвестному месту назначения.