Схватив кружку, Эрл жадно припал к воде, но не успел он выпить и половины, как Окунь наскочил на него сзади.
Старик оказался на удивление сильным. Спрыгнув с повозки, он уселся Эрлу на спину. Его крепкие, жилистые руки обвили Эрла, сдавливая ему грудь, а ноги намертво сомкнулись вокруг бедер Эрла.
Эрл тщетно вырывался, но ему никак не удавалось сбросить с себя маленького старичка. Внезапно он ощутил своим задним проходом прикосновение возбужденного полового члена.
— Я Полумесяц! — восторженно воскликнул Окунь. — Я трахаю белого парня! Ого-го, посмотрите на меня!
Оглушительно хохоча, жилистый чернокожий старик оседлал верхом высокого, неповоротливого белого, ерзая у него на спине в непристойном подражании сексуальным содроганиям; а белый, опутанный цепями, крутился, вырывался, извивался, не в силах ухватить своего маленького мучителя и стряхнуть его с себя.
— Давай, Окунь, впарь ему хорошенько! — кричали охранники.
— Трахни эту Нэнси! — орали они.
— Прокатись на белом парне так, как на нем прокатится Полумесяц!
Все происходящее было настолько смешно, что даже заключенные, не выдержав, начата смеяться, хотя обыкновенно они не поддерживали подхалимских заигрываний Окуня с охраной.
— Сейчас я тебя оттрахаю, парень, о да, я хорошенько тебя оттрахаю, поразвлекаюсь вволю, — приговаривал Окунь под громкий хохот.
Эрл отчаянно крутился, пытаясь стряхнуть его с себя, ударить локтем, но цепи не давали его рукам свободы. Охваченный слепой яростью, он кружил на месте — клоун, которого трахала обезьяна, — поднимая облако пыли с высохшей под солнцем насыпи. Заключенные и охрана расступились, давая Эрлу и Окуню больше простора.
— Точно вам говорю, Окунь продержится целую минуту!
— Черт, старик ниггер укротит этого мустанга! Сделает его ручным!
— Давай, Окунь, давай! Прокатись на этой лошадке. Прокатись и трахни ее!
Незаметно для себя Эрл оказался на самом краю насыпи. Один неверный шаг — и он оступился. Двое мужчин покатились вниз. Беспорядочное падение завершилось тем, что Эрл и Окунь свалились в грязь у подножия насыпи и с силой налетели на пень.
Окунь молниеносно соскочил с Эрла и отбежал к склону. Пока Эрл, перепачканный грязью и опозоренный, медленно поднимался из липкой трясины осушенного болота, пытаясь отдышаться, старик негр станцевал джигу в знак своего триумфа.
— Только посмотрите на него! — злорадно крикнул он. — Такой надменный и заносчивый, и посмотрите на него сейчас!
— Белый парень Богарт, — сказал начальник участка, — тебя оттрахал ниггер. Ты позор белой расы. Отныне ты больше не белый, да. Здесь и сейчас я изгоняю тебя из белой расы. Отныне ты ниггер, с головы до ног.
Эрл упал на колени.
— Всем вниз! — послышался громкий оклик.
Заключенные встали, все как один, и, развеселенные представлением, стали спускаться по насыпи. А бесконечно довольный собой Окунь вскочил в свою повозку, театральным жестом раскланялся с публикой и развернул мулов, готовый возвращаться назад.
Но никто, кроме Эрла, не знал, что в то короткое мгновение, когда они валялись в грязи под насыпью, переплетенные друг с другом, Окунь шепнул ему на ухо:
— Я помогу тебе бежать отсюда. Я знаю один способ.
Больше всего на свете Сэму хотелось помчаться на такси в аэропорт «Френдшип», на деньги Дейвиса Тругуда купить билет и на большом «ДС-4» компании «Юнайтед» улететь в Литтл-Рок. Ему отчаянно хотелось этого. Так было бы значительно проще.
Однако чувство долга, это недремлющее маленькое чудовище, никогда не покидавшее Сэма, не позволило ему поддаться слабости. Вот почему он стоял сейчас, как приговоренный к смерти, возле квартиры вдовы Стоун в красивом старинном особняке у парка Друид-Хилл и собирался с мужеством, чтобы постучать в дверь.
Первые четыре попытки ни к чему не привели: он поднимал руку и тут же бессильно ронял ее вниз. Сэм поклялся себе, что с пятой попытки все же постучит, но прежде, чем он успел проверить, сможет ли сделать это, дверь распахнулась.
На пороге стояла миссис Стоун, одетая для прогулки, с сумочкой в руках. Увидев Сэма, она застыла от удивления.
— Мистер Винсент, это вы? Во имя всего святого, что вы здесь делаете?
— Э, мэм, я... — запинаясь, промямлил Сэм.
— О боже! У вас плохие новости?
— Я даже не знаю, что вам сказать. Я просто не знаю, что сказать.
— Тогда вам лучше войти в квартиру.
Сэм прошел следом за миссис Стоун в гостиную и сел в то самое кресло, в котором сидел два дня назад.
— Итак, мистер Винсент?
— Ну, мэм, не буду ходить вокруг да около. Понимаете, в гробу лежало тело не вашего мужа.
Сначала ему показалось, что она ничего не поняла. Недоуменно заморгав, миссис Стоун сглотнула комок в горле и сказала:
— Боюсь, я не совсем...
— Мэм, это не он. В гробу лежит чернокожий мужчина причем значительно моложе.
— Вы хотите сказать, что мой муж жив?
— Нет, мэм. Я только объясняю вам, что в гробу лежал не он, а кто-то другой. Я понятия не имею, что это значит. Возможно, в тысяча девятьсот сорок пятом армейская похоронная служба совершила страшную ошибку. Возможно, все дело в том... если честно, я даже не могу предположить, в чем именно.
— Боже милосердный!
— Мэм, нет ли... извините, мэм, я профессиональный прокурор и действую грубыми методами, напрямую. Так что простите меня за резкость, но не было ли в прошлом вашего мужа чего-нибудь такого, что позволило бы предположить его связи с чем-либо не вполне законным?
— Прошу прощения?
— Понимаете, миссис Стоун, я просто пытаюсь найти какое-то объяснение, и мне...
— Вы осмелились обвинить Дэвида Стоуна, светоча медицины, бесстрашного исследователя, героического спасителя обездоленных и угнетенных, в том, что он был связан с преступной деятельностью?
— Ни в коем случае, мэм. Я только...
— Мистер Винсент, я вынуждена попросить вас немедленно покинуть мой дом. Ваше присутствие мне крайне неприятно.
— Понимаю, мэм. Я всего лишь пытаюсь разобраться в том, что произошло. Я просто хочу...
— Вами движут совсем не те причины, о которых вы мне говорили, не так ли?
— Верно, мэм.
— Все эти разговоры о наследстве были ложью?
— Да, мэм.
— Сэр, ваше поведение омерзительно.
— Я этого не отрицаю.
— Право, вы должны немедленно уйти отсюда. Сию же минуту.
— Да, мэм. Я очень сожалею. Мое поведение было неуместно...