— Хотел бы я сейчас получить свой «томми», — сказал Тощий.
— Черт возьми, ты же все равно не попадешь из него даже в вагон с трех ярдов, — отозвался кто-то, и все рассмеялись.
— Хорошо, ребята. Доброй охоты, и не забывайте об осторожности. Постарайтесь, чтобы с вами ничего не случилось. Вы все должны благополучно вернуться домой.
Они разбились на пары, пары одна за другой уходили, и в конце концов на месте сбора остались лишь Эрл и Ди-Эй.
— Что ж, Эрл, вы все подготовили?
— Да, сэр.
— Эрл, все пройдет прекрасно, клянусь вам.
— Я верю вам, мистер Паркер.
— А теперь, Эрл, поверьте мне еще в одной вещи.
— Да, сэр?
— Когда мы доберемся до будки стрелочника и получим сигнал о том, что ограбление началось, я пойду с ребятами. И я хочу, чтобы вы и Карло остались около будки.
— Что?
— Вы хорошо слышали, что я сказал.
— Что, черт возьми...
— Эрл, выслушайте меня. Дело может пойти либо так, либо иначе. Оно окажется либо легким, либо трудным. Если оно окажется легким, то все сведется к «Руки вверх, поганые ублюдки!». Ну а если все пойдет не так гладко, то может получиться изрядная неразбериха. Так вот, я хочу, чтобы вы вмешалась тогда, когда в этом возникнет реальная необходимость. Вы единственный из всех, у кого хватит для этого здравого смысла. И у малыша Хендерсона тоже достаточно твердая рука. Ну, теперь понятно, что мне нужно?
— Мистер Паркер, мальчики привыкли видеть меня впереди.
— С мальчиками все будет прекрасно, Эрл. Вы отлично их обучили.
— Вы же просто пытаетесь...
— Эрл, так я это себе представляю. И хочу, чтобы все было сделано именно так.
Но тревога не покинула Эрла. Он знал, что бой сам диктует свои правила и вряд ли согласится подчиниться желаниям Ди-Эй.
* * *
Теперь Френчи было некуда идти. Ему оставалось только ждать. Лучше всего сейчас было бы завалиться в какой-нибудь публичный дом, напиться допьяна, уснуть, проснуться завтра утром и узнать, чем все закончилось.
Но ничего такого он не мог себе позволить. Завтра рано утром он должен сесть на автобус до Литл-Рока и оттуда днем позже вылететь на самолете в Вашингтон, округ Колумбия, а там он пойдет в находящуюся на К-стрит солидную юридическую фирму, старший партнер которой, Дэвид Уилсон Ллуэлин, проведет с ним собеседование — исключительно для соблюдения формальности. Дэвид Ллуэлин служил во время войны в БСС и был близким личным другом человека по имени Аллен Даллес, который возглавлял БСС. Он был также близким личным другом Чарльза Лучано по прозвищу Лаки (Счастливчик), недавно высланного из страны гангстера, благодаря заботам которого нью-йоркские доки во время войны работали бесперебойно. Ллуэлин был в долгу у Чарли Счастливчика, в первую очередь из-за того, что не смог предотвратить высылку. А Чарли Счастливчик был в долгу перед Оуни Мэддоксом за какие-то неясные дела, случившиеся несколько лет назад. Френчи предстояло стать тем платежным средством, благодаря которому окажется удовлетворенной честь каждого из троих важных и могущественных людей, каждому из которых на самом деле было наплевать на Уолтера X. Шорта из Уильямспорта, Пенсильвания, бывшего Шорти, а теперь Френчи.
Он чувствовал себя совершенно опустошенным. Он сидел в местном баре неподалеку от автобусной станции, дешевом, насквозь прокуренном баре, полном солдат, которые проходили амбулаторное лечение в военном госпитале и убивали здесь время в обществе девочек, не слишком обремененных этическими и гигиеническими правилами. Он потягивал бурбон и старался не видеть себя в зеркале на противоположной стене бара. Но он был там, в замызганном зеркале: красивый молодой человек, похожий на первокурсника (а то и вовсе на старшеклассника), только что вышедшего за ворота университетского городка в Чоате. Он казался намного моложе своего возраста. Кому пришло бы в голову всмотреться в этого тихого невинного ребенка и разглядеть, что он растит в себе? Кто мог предполагать, что он обладает такими темными талантами, таким изворотливым, нестандартным мышлением, такой жестокостью и такой всепоглощающей самовлюбленностью? Можно взять тысячу похожих мальчиков, но так и не найти среди них ни одного, подобного ему.
Френчи теперь был занят тем делом, которое в свете его разнообразной прошлой и будущей подготовки представлялось совершенно бессмысленным. Он оправдывался.
«Я ни в чем не виноват, — говорил он себе. — Они предали меня. Они первые предали меня. Они должны были сражаться за меня сильнее. Будь проклят этот Эрл, пусть он катится к черту в ад. Он знал, насколько я хорош, знал, что я не виноват в том, что споткнулся в разгар перестрелки, и ведь именно благодаря мне они прославились, когда я уложил тех двух грабителей банков, которые, я это точно знаю, пытались напасть на меня и убить, а может быть, и перебили бы всю рейдовую команду, если бы я не остановил их».
Среди его талантов была способность к самоубеждению. Вскоре он полностью переиначил для себя все прошлое. Новая версия оказалась намного лучше. В ней он сделался тайным героем команды. Все товарищи смотрели на него, раскрыв рты. Это он возглавлял все рейды. Это он уложил двух грабителей банков. Но Эрл и Ди-Эй стали ревновать к его успехам, его врожденному героизму и стилю поведения, его хитрости и его железным нервам. В конце концов, это он нашел центральную букмекерскую контору. Поэтому им ничего не оставалось, кроме как расправиться с ним, уничтожить его, лишить его всех будущих возможностей. Старое и гнилое всегда стремится уничтожить новое, энергичное, талантливое. Так всегда было. И никакой его вины во всем этом нет.
Чем больше он думал так, тем лучше себя чувствовал.
* * *
— Есть что-нибудь? — прошептал Оуни.
Он взобрался вместе с Джонни на железнодорожную платформу и присел позади. Тонкую пуповину, соединявшую карабин и инфракрасный прожектор, охранял Динь-Дон.
— Я думаю, что они там. Я что-то слышал. Но пока еще ничего не вижу, — ответил Джонни.
Единственным отчетливым звуком был странный шум льющейся воды, как будто кто-то оставил неподалеку открытый кран. Неприятно пахло керосином, нефтью и уuлем. То и дело доносились еще какие-то странные шумы: шорох крыс или, может быть, бродяг, изредка шаги местных сторожей, постукивание молотков смазчиков по буксам. Но здесь, в средней части территории, было удивительно спокойно: угольные бункеры и водокачки находились далеко отсюда, в дальних концах сортировочных путей.
Джонни Испанец следил за происходившим вокруг через пылавший зеленым огнем инфракрасный прицел. Все казалось ему очень странным. Мир был вывернут наизнанку, почти как на фотографическом негативе. Светлое стало темным, а темное светлым, но и то и другое одинаково перечеркивалось перекрестьем прицела.
Он видел будку стрелочника, но не наблюдал никаких признаков того, что где-то что-то происходит. Поскольку он видел то, что было освещено, проблема тени — хотя она была зеленой, а не черной — несколько смущала его. Он задался запоздалым вопросом: не стоило ли ему побольше поработать с прицелом, достичь лучшего понимания того, что таилось в пылающей головоломке, которую открывал его глазу окуляр прицела ночного видения? Не могло ли случиться так, что у него в поле зрения пройдут люди, а он не поймет, что это именно люди, а не что-то другое?