Конечно, он слушал. Кто мог не слушать папу? Папа — он не разрешал называть себя отцом, а только папой — требовал уважения к себе, и папа его получал. Эрл сидел, держа винтовку, а отец объяснял ему точно так же, как когда-то его самого вводили в охотничьи ритуалы.
Но теперь Эрл вспомнил и явственно увидел огромную поляну, настолько отдаленную от всего, что увидеть ее было все равно что осознать себя первым белым человеком в этих местах, оказавшимся здесь году этак в одна тысяча шестьсот пятидесятом. Он вспомнил, как был поражен ее длиной, ее желтизной, плавным кольцом холмов, окружавшим ее со всех сторон, и выглядывавшими из-за этого кольца синими пиками далеких, более высоких гор.
Потом в его памяти всплыло название.
Долина Неудачной Сделки, плоское желтое пятно в горах, названное так потому, что какие-то направлявшиеся на запад пилигримы решили зазимовать там и к весне все превратились в пищу для ворон. Эрл помнил, как стаи ворон кружились над головами, словно дурные предзнаменования. Пилигримы действительно заключили с Богом неудачную сделку.
Можно ли было посадить самолет в долине Неудачной Сделки?
Да, понял он менее чем через секунду. Можно. Легко. И даже больший самолет, не «каб», а здоровенную двухмоторную дуру.
И в этот момент все части головоломки встали на свои места, как будто они хранились у него в мозгу все эти годы и он втайне от себя работал над ними в темных глубинах подсознания. Теперь они сложились и объявили об этом громоподобным ударом и видением такой чистоты и интенсивности, что Эрл с трудом удержался на ногах.
Пятеро вооруженных до зубов мужчин убегают из Хот-Спрингса. Они должны добраться до отдаленного места, откуда их заберет самолет.
Есть только одно такое место, до которого можно доехать за ночь. Но как бандиты найдут его? Там нет никаких проезжих дорог, а только путаница старых лесовозных просек, некоторые из которых остались проезжими, а большинство нет. Кто им поможет?
Это должен быть человек, знающий территорию лучше, чем кто-либо другой. Шериф Чарльз Суэггер, великий страж закона и охотник.
И они не могли не знать о Суэггере все, что им нужно. Он вел в Хот-Спрингсе тайную жизнь. Раз в месяц он регулярно появлялся там, чтобы поиграть в различные азартные игры, пройтись по шлюхам и предаться кое-каким тайным порокам, к которым был особенно пристрастен. Оуни Мэддокс, мастер игры на человеческих слабостях, должен был знать это. У него, несомненно, имелись рычаги воздействия на старого Чарльза, и таким образом этот человек, являвшийся на протяжении всей своей жизни образцом общественной морали, внезапно оказался в непреодолимой и безжалостной хватке гангстера.
Значит, Чарльз должен был составить им маршрут. Затем он расставил кордоны так, чтобы беглецы, попав в округ Полк, могли без труда обойти их. После чего встретил их далеко в глубине леса и проводил несколько последних миль до долины Неудачной Сделки, но для них это оказалось отличной сделкой, поскольку самолет прибыл на рассвете, унес их прочь и они исчезли из этих краев. 400 000 долларов были быстренько отмыты и через несколько недель возвратились в Хот-Спрингс как оборотный капитал для Оуни Мэддокса, который использовал эти деньги на то, чтобы выстроить «Южный», самое респектабельное и процветающее казино в Америке.
Эрл теперь ясно видел и завершающий, самый печальный акт драмы. Чарльз не знал, что во время ограбления были убиты люди. Он имел дело всего лишь с грабителями, отобравшими деньги у Большого Бизнеса, и эти деньги попали к Игрокам, так уж устроен этот мир, безжалостный, испорченный, древний. Но оказалось, что убиты четыре человека, и внезапно его отец стал соучастником убийства. Когда он узнал об этом, его охватил мощнейший приступ отвращения к себе, и именно поэтому он вернулся домой пьяный, не помня себя от гнева. К несчастью, ему на глаза попался его младший сын Бобби Ли, и вся его ярость, его глубокое разочарование в себе, горечь всех его неудач выплеснулись на мальчика. Он принялся избивать сына и избивал его, избивал, избивал. Возможно, он избил его до смерти и повесил тело, чтобы скрыть преступление. Возможно, мальчик повесился сам. Но именно так это должно было происходить.
Злобный отец, беспомощный сын, а единственный человек, у которого был шанс остановить зверство, сбежал в другую семью под названием Корпус морской пехоты Соединенных Штатов Америки.
Именно в этот момент Эрл понял, что сегодня вечером они сделают точно то же самое, что и в сороковом году. Несомненно. У них была та же самая проблема, только сокровищем были не мешки с деньгами, а Оуни Мэддокс собственной персоной. Это уже сработало один раз. Тот же самый маршрут, та же самая договоренность с самолетом, то же самое место назначения. Только на сей раз они не нуждались в Чарльзе Суэггере, потому что были очень толковыми ребятами. Кто-то из них достаточно внимательно смотрел тогда на дорогу и теперь мог найти долину Неудачной Сделки самостоятельно.
Эрл посмотрел на часы. Было без нескольких минут восемь вечера, и солнце почти скрылось.
Они и впрямь могли всех перехитрить, потому что никто другой не знал, где находится долина Неудачной Сделки, а те, кто знал, не сумели бы добраться туда вовремя.
Сам Эрл понятия не имел, где она находится. Где-то в необъятных просторах гор, которые уже исчезли в сгустившихся сумерках, и, значит, ее не мог найти никто, если только не бывал там прежде и не знал путь, а он пути не знал, и у него не было даже карты, по которой можно было бы сориентироваться, — карта исчезла.
И тут Эрл вспомнил любимую отцовскую комнату. Да, карта исчезла, но место, на котором она висела, все еще было отмечено четким прямоугольником невыгоревшей краски.
Он стремительно повернулся, прошагал через дом и вошел в комнату.
И увидел пустоту.
Ничегошеньки. Чего он ожидал? Это был всего лишь прямоугольник чуть более яркой краски, заметный даже сейчас, в вечернем свете.
Эрл попытался припомнить, что показывала карта. Она показывала Полк, один из наиболее западных, наиболее бедных, наиболее гористых, наиболее отдаленных округов Арканзаса. Он пытался понять: какое главное качество округа Полк? Он пытался вспомнить, уставившись на прямоугольник: «Что я здесь видел? Вспомни, что ты здесь видел. Вспомни, что здесь было».
Он помнил. Большая карта с редкими дорогами, многочисленными ручьями и многочисленными белыми пятнами, поверх которых было мелко напечатано: «Некартографировано» и где имелись лишь похожие на водовороты переливчатые пятна, обозначавшие самые большие горы. Но какой была главная особенность формы округа Полк?
И это он помнил: форма была очень правильной. Она почти совпадала с очертаниями листа бумаги, на котором была отпечатана карта, и лишь небольшие выпуклости в северо-западном и юго-западном углах нарушали правильность формы. Во всех же остальных частях границы округа были проведены почти по линейке, как будто люди, устанавливавшие границы, не имели ни малейшего представления о том, что из себя представляли эти земли, и нисколько не хотели считаться с их рельефом. Границы не соответствовали ни гребням гор, ни рекам, ни каким-либо другим естественным разделам на земле; они бросали им вызов, они рассекали их, они подчиняли их себе.