— Никак не уезжает. Неприятная ситуация. Бедняжка ИКН4. Она-то за что все это терпит.
— Ничего, не рассыплется. Зато она теперь знает, что ее отец — необычный человек. Думаю, она даже испытывает гордость.
Суэггер взглянул на жену. Джулия, загорелая, красивая, с проседью в белокурых волосах, с тех пор как они поселились в Айо, носила только джинсы, футболки и ботинки. Она работала, как проклятая, наверное, даже больше, чем он, Боб, и это уже говорило само за себя.
— Сколько ему, говоришь? — спросила она.
— Двадцать два, наверно. Если хочет приключений, пусть идет в морскую пехоту. Несколько недель на острове Парис пошли бы ему на пользу. А здесь нечего околачиваться: только ребенка пугает и меня злит.
— Не знаю почему, но мне кажется, он не такой, как другие.
— Просто он напоминает тебе Донни, — ответил Боб, назвав имя первого мужа Джулии.
— Да, наверно. Такой же робкий и неуверенный в себе.
— Донни был отличным парнем, — заметил Боб. — Лучше я не встречал. — Донни умер у него на руках. Боб до сих пор отчетливо помнил, как булькала кровь, тонкой струйкой выливаясь из простреленного легкого, помнил его взгляд, устремленный в пустоту, как он корчился от дикой боли, судорожно цепляясь левой рукой за его плечо.
Потерпи, Донни, о Боже, санитары! Санитары! Проклятье! Санитары! Только не умирай, все будет хорошо, клянусь, все будет хорошо.
Но все было из рук вон плохо. Санитары не объявлялись. Боб, с раздробленным бедром — тот же ублюдок постарался, — остался один у дорожной обочины. Донни пришел забрать его, но тоже получил пулю. Боб помнил, как Донни прильнул к нему, отчаянно впиваясь пальцами в его тело, словно Боб был для него сама жизнь. Но потом пальцы обмякли, кровь остановилась.
Боб не любил вспоминать, как умирали его друзья. Иногда получалось держать себя в руках, но, бывало, он терял над собой контроль. В душе поселился мрак. В прежнее время он залил бы свою боль виски.
— Прости, — промолвила Джулия. — Мне не следовало говорить об этом.
— Все нормально. Черт, пойду-ка побеседую с ним с глазу на глаз, скажу, чтоб убирался отсюда, не тратил время впустую.
Боб поднялся, напряженно улыбнулся жене и пошел к машине. Парень сидел в своем стареньком «форде» «F-150». Заметив направляющегося к нему Суэггера, он улыбнулся и вылез.
— Какого черта тебе здесь надо? — спросил Боб. — Выкладывай.
Парень подошел к нему. Точно, ему едва за двадцать, долговязый, с густой шевелюрой, весь какой-то незащищенный, как студентик. Он был одет в джинсы и модную рубашку с короткими рукавами, на груди — нечто вроде эмблемы.
— Простите, — произнес парень. — Это глупо с моей стороны. Но мне надо поговорить с вами. Я не знал, как это сделать иначе. Подумал, что, если докажу вам серьезность моих намерений, дам знать, что я здесь, не буду приставать и вести себя, как тупица, вы в конце концов согласитесь побеседовать со мной. Вас считают порядочным человеком.
— Я не собираюсь давать вам интервью. Я вообще не даю интервью. Что было, то было. И это касается только меня.
— Клянусь, меня не интересуют события 1992 года.
— И я не хочу, чтобы о моем геройстве писали книги. Не буду рассказывать о Вьетнаме. Война кончилась, дело сделано и забыто. Пусть мертвые спят спокойно.
— Я приехал вовсе не за тем, чтобы расспрашивать о Вьетнаме. Но вы правы, я хочу поговорить о погибших.
Мужчины долго смотрели друг другу в глаза. Темнело. Солнце закатилось за горы; над землей сгущалась серая мгла. Все стихло. Погибшие. Не трогайте их, пожалуйста. Какая от этого польза, что хорошего? Зачем этот мальчик пришел к нему и бередит память о мертвых? Он вдоволь насмотрелся на смерть.
— Так выкладывай, черт побери, что тебе надо! Тебе нужна книга? Хочешь написать книгу?
— Да, хочу написать книгу. Книгу о величайшем герое Америки. Верно, этот герой родом из Блу-Ай, штат Арканзас. Подобных ему на земле больше нет.
— Книги не будет! — отрезал Боб.
— Позвольте мне договорить, — продолжал парень. — Этого героя зовут... звали Эрл Суэггер. За участие в сражении на Иводзиме он был награжден Почетной медалью Конгресса. Получил ее 22 февраля 1945 года, на третий день после начала операции. По возвращении домой стал служить в полиции Арканзаса. 23 июля 1955 года вступил в перестрелку с двумя вооруженными грабителями, которых звали Джимми и Буб Пай. Он убил их обоих.
Боб сурово взглянул на парня.
— А они убили его. Вашего отца. Я хочу написать книгу о вашем отце.
Эрл приказал Лему оставаться у трупа девушки до прибытия следственной группы и окружного коронера, а сам вернулся к машине. Джед и Лам Поузи стояли, прислонившись к капоту грузовика Попа Двайера, и вместе с ним ухали, гикали пьяными голосами. Перехватив сердитый взгляд Суэггера, все трое мгновенно умолкли. Лицо Джеда распухло, пожелтело и напоминало гнилой грейпфрут. Но он был крепкий парень, мог выдержать многочасовую взбучку.
— Вы, ребята, остаетесь здесь до прибытия следователей. Поп, собаки остыли?
— Остыли, мистер Эрл, насколько это возможно в такую погоду.
— Хорошо. Ты тоже здесь остаешься, понял?
— Понял, — ответил Поп.
Эрл сел в автомобиль, завел мотор и включил радио. В эфире шли бурные переговоры: власти Арканзаса готовились к облаве на преступников. В операции были задействованы силы полиции штата, все сто одиннадцать сотрудников, которые впоследствии и займутся расследованием убийства. Эрл недоверчиво вслушивался в радиопереговоры, словно своим недоверием мог каким-то образом положить конец этому трагическому недоразумению. Но голоса в эфире не смолкали.
— Первый, на связи машина двадцать девятого. Мы блокировали квадрат 226, два наряда перекрывают район между квадратами 226 и 271. Как понял, первый?
— Вас понял, первый. Я на связи. У нас работают три наряда и на подходе еще несколько.
— Уолли, полковник говорит, что, возможно, ты решишь послать один из нарядов к Лавке. Чаффи прислал нам на помощь большой отряд военных. Думаю, они и авиатехникой помогут.
— Первый, наряд к Лавке послан.
— Хорошо, двадцать девятый. Конец связи.
По голосу Эрл признал в двадцать девятом Билла Коула, лейтенанта из Логан-Каунти. На головной станции сидел заместитель начальника полиции майор Дон Бентин; полковник Эверс, должно быть, отдавал распоряжения, находясь все еще где-нибудь в Литл-Роке. В данный момент он, вероятно, направлялся в район операции, чтобы взять командование на себя.
«Джимми, безмозглый ты пацан! — думал Эрл, раздираемый чувством внезапно вспыхнувшей горькой ярости. — Где мы тебя просмотрели? Что нашло на тебя, парень? Как ты мог совершить такое?»