«А если Ширелл убил кто-нибудь из белых?» — подумал Эрл.
— Ладно. Передай, что я утром сразу туда поеду, и следите, чтобы там никто не шастал. Мне совсем не нравится, что бедной девочке придется лежать одной еще одну ночь.
— Эрл, ей теперь все равно, — сказал диспетчер шерифа.
Суэггер дал отбой.
Какие только мысли ни лезли в голову; он старался гнать их.
«Не теряй хладнокровия, — твердил он себе, — У тебя еще много дел».
Но еще больше ему хотелось спать, хотелось наконец-то закончить день, хотелось надеяться, что завтра будет лучше, чем сегодня.
Эрл остановился у дома в окружении вязов, который когда-то принадлежал его отцу. Низенькое, но на удивление грациозное сооружение с белеными стенами зеленой крышей и крыльцом. За домом висели веревочные качели и протекал ручей. В конюшне отдыхали четыре добрых скакуна. Вокруг простирались поля площадью в двести акров — тоже владения Эрла. От крыльца к нему бежал сын.
— Папа, папа, папа, папа!
— Ну, как дела у Дэви Крокетта, как поживает папочкин любимый мальчик? — радостно и нежно поприветствовал сына Эрл. Как всегда, Боб был в енотовой шапке с хвостом, который сейчас смешно подпрыгивал на затылке в такт его бегу. Нелепая штуковина, думал Эрл, однако дети просто помешались на них.
Девятилетний Боб Ли никому не доставлял неприятностей. О таком сыне можно только мечтать. Он уже помогал кое в чем и довольно сносно владел оружием. От отца мальчик унаследовал сноровку, и в свои девять лет на удивление ловко обращался с винтовкой. Год назад даже оленя поранил. Чтобы добить зверя, Эрлу пришлось гнаться за ним аж до гор Скотт-Каунти. Эрл подхватил сынишку на руки и стал высоко подбрасывать.
— Ууууууууууууууууу! — визжал мальчик.
— Пожалуй, надо крепче держать тебя, Боб Ли, а то, чего доброго, на Луну улетишь!
Эрл опустил сына на землю.
— Мамы нет дома, — со смехом сообщил тот. — Миссис Фенсон заболела, и мама пошла отнести ей поесть.
— Угу, — отозвался Эрл. Такой уж у жены характер: за всех переживает. — Я только перехвачу бутерброд с чаем и поеду дальше.
— Уезжаешь, папа! — разочарованно произнес Боб. — Тебя никогда не бывает дома вечерами.
— Завтра буду, клянусь. Мне нужно сделать одно дельце. Вот улажу его и устрою себе отдых. Не дуйся, сынок. Пойдем лучше посмотрим, что нам мама оставила поесть.
Они вошли в дом, и Эрл в мгновение ока соорудил бутерброды с ветчиной. Открыв две банки с шипучим напитком, он отправился ужинать на крыльцо. Боб последовал за отцом. Они ели молча. Эрл посмотрел на часы: 8.30. До Уолдрона и кукурузного поля около часа езды. Он сунул в рот последний кусок и осушил банку.
— Проводи-ка меня до машины, Боб Ли.
— Слушаюсь, сэр, — ответил мальчик. Он чувствовал себя на седьмом небе, когда удавалось немного побыть с отцом.
Они дошли до машины. Эрл открыл дверцу, собираясь сесть. Солнце опускалось за горизонт. Мир окутала прозрачная сумеречная тишина. Здесь, в восточном районе Полк-Каунти, горы Уошито, меняя свой привычный рельеф, вздымались над равнинным морем, словно острова, поросшие сосновыми лесами, в которых кишела дичь. Эрл почти не занимался сельским хозяйством, но был рад, что у него есть участок земли, на котором можно охотиться. Хорошую жизнь он устроил для своей семьи, думал Эрл.
Неожиданно его захлестнула волна горького сожаления и уныния. Он попытался прогнать неприятные воспоминания, сосредоточившись на идиллии настоящего момента.
— Веди себя хорошо, Боб Ли, — сказал он, крепко обнимая сына. — Передай маме, что я очень люблю ее. Мне нужно уладить только вот это маленькое дело, понимаешь? Потом, возможно, я возьму отпуск. Тяжелое выдалось лето. На рыбалку пойдем, да?
— Да, сэр.
— У меня сюрприз для тебя. Примерно через месяц в Литл-Рок приезжает «Чикаго берз». Будут играть с командой «Нью-Йорк джайэнтс». Я видел рекламу в газете. Матч «Классический футбол Юга». Состоится десятого сентября на стадионе «Памяти героев войны» Закажу билеты. Они довольно дорогие — по три восемьдесят. Ну и что? Только представь, ты, я, мама, все втроем едем в Литл-Рок, ужинаем там, смотрим игру. Нравится такое?
— Вечером?
— Так точно, сэр. Там включают мощные прожекторы, и становится светло, как днем.
— Это было бы здорово, — восхищенно произнес мальчик. Правда, в голосе отца ему послышалось что-то странное. — Папа, что с тобой?
— Ничего, все замечательно, — ответил Эрл. — Я... — Эрл озадаченно помолчал, понимая, что должен дать сыну какое-то объяснение. — Я должен арестовать одного плохого парня. Парня, который совершил ошибку. Дурные люди бывают двух типов, Боб Ли. Этот парень стал бандитом, потому что захотел им стать. Он сказал: «Буду плохим» и начал творить зло. Теперь он должен понести наказание. Это один тип.
Мальчик смотрел на отца.
— Но ты таким никогда не станешь. Люди в большинстве своем совсем другие. Однако порой случается так, что хороший парень, вроде тебя, тоже превращается в дурного. Это второй тип. Такой парень говорил: «Я буду хорошим», но каким-то образом, сам того не желая, не задумываясь, обманывая себя, преступает черту дозволенного и становится плохим, потому что ему так легче жить. Ему не хватает мужества, времени или еще чего-то, чтобы осознать свою ошибку. Может быть, он даже не подозревает, что поступает дурно. Как бы то ни было, он творит зло. Понимаешь?
Взгляд ребенка свидетельствовал о том, что он в растерянности.
— Ладно, когда-нибудь поймешь. А потом приходится расхлебывать ту кашу, которую заварил. Надо все привести в порядок. Приходится отвечать за свои поступки. Понимаешь?
Мальчик понуро смотрел на отца.
— Значит, не понимаешь. Но когда-нибудь поймешь, я в этом не сомневаюсь. Ты вырастешь хорошим человеком и не совершишь тех ошибок, которые наделал твой несчастный, старый отец. А теперь мне пора. Передай маме, что я люблю ее, и что вечером увидимся, слышишь?
— Да, папа.
Эрл сел в машину, лихо развернулся и отъехал от дома. В зеркале заднего обзора он видел фигурку сына, стоявшего в свете угасающего дня с поднятой рукой. Эрл, высунув из окна руку, махнул в ответ и, свернув на главную дорогу, набрал скорость.
* * *
— Это последнее, что я помню, — сказал Боб.
— Взмах руки? — уточнила Джулия.
— Да. Он высунул из окна свою большую руку и махнул, знаешь, так, коротким быстрым движением. Потом машина свернула на дорогу и исчезла. В следующий раз я увидел его, когда он лежал в гробу с розовым от заморозки лицом и улыбкой, как у продавщицы, а все взрослые не переставая говорили скорбные речи.
Боб замолчал, вспоминая взмах руки. В этом жесте выразился весь отец. Короткое мужское приветствие, посланное мускулистой рукой с большой широкой квадратной ладонью. Три желтые нашивки, блеснувшие в угасающем свете; силуэт шляпы на голове человека, отправившегося исполнять нечто под названием «долг», значение которого ему, Бобу, так никто и не смог объяснить.