– Доброе утро, товарищ генерал полиции, – вежливо поздоровался с местным начальством, дожидавшимся его возле перекрытого ОМОНом входа на третий этаж, важняк Михеев. – Оно, конечно, как бы не совсем доброе… Меня зовут Михеев Федор Николаевич. Я старший следователь по особо важным делам, подполковник юстиции, прокуратура города. Также я являюсь руководителем следственно-оперативной бригады, которой поручено…
– Кем поручено?! – резко оборвал важняка Бекетов. – И к о г д а именно?!
– Может, продолжим разговор в более подходящем месте? – сухо произнес Михеев. – Я, как вы понимаете, нахожусь, во-первых, при исполнении, а во-вторых…
– Идите за мной. На второй этаж! Там и поговорим.
– Товарищ генерал, у меня мало времени! У вас, понимаю, есть вопросы. Я все объяснил дежурному…
Бекетов, казалось бы, не слушая его, стал спускаться по ступеням лестницы. Михеев криво усмехнулся в такт каким-то своим мыслям и последовал за ним.
Они прошли с лестницы на второй этаж. Бекетов не стал приглашать важняка в свой кабинет (да тот и не обязан слушаться его распоряжений). Он протянул руку и требовательно произнес:
– Бумагу!
– Я уже показывал на вахте! Впрочем…
Михеев щелкнул замком, расстегнул портфель. Достав папочку с «постановой», протянул ее Бекетову.
– Пожалуйста, Виктор Иванович! Копию я, кстати, передал вашему сотруднику, дежурному по управлению!
Бекетов достал из кармана пиджака очешник. Водрузив очки на переносицу, стал изучать постановление на обыск и выемку. Убедился, что бумага составлена по форме. И что в верхнем правом углу бланка имеются резолюции прокурора Ленинградской районной прокуратуры и прокурора города. А также – это еще сильней настораживало – санкция судьи Ленинградского райсуда (с постели, что ли, сдернули в ранний час? Ну и ну).
Бекетов вернул папочку с постановлением Михееву.
– Где сейчас находится Костин?
– Ммм… Вам должен был позвонить прокурор города.
– Он мне звонил. Но вопрос я задал вам.
– Гражданин Костин, задержанный по подозрению в убийстве Синицына Артема Владимировича, тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года рождения, и Решко Максима Игоревича, тысяча девятьсот восьмидесятого, препровожден в ОВД Ленинградского района. Извините, товарищ генерал, но к сказанному… в интересах следствия… мне пока нечего добавить.
Бекетов жестом подозвал своего «личника».
– Пойдешь с товарищем следователем! Сменишь нашего сотрудника!
Затем он посмотрел на Михеева.
– Федор… Как вас по батюшке?
– Федор Николаевич, – Михеев сунул папку в портфель. – Прошу простить, Виктор Иванович, но должен вас покинуть.
– Я только одно хотел вам еще сказать, – приблизившись к важняку вплотную, вполголоса произнес Бекетов. – Не делайте ничего такого, о чем вам потом придется сильно пожалеть.
Бекетов круто развернулся на каблуках и направился к своему кабинету (за ним, ожидая распоряжений, трусил дежурный). Помощник уже был на месте – дожидался прибытия начальства в «предбаннике».
– Нашли Свидерского?
– Так точно, Виктор Иванович, дозвонились на домашний! По его словам, он только что приехал от родственников из Черняховска. И через несколько минут, к началу рабочего дня, будет в управлении!
– Передайте дежурному мое распоряжение. Как только подъедет Свидерский, сразу его ко мне! Пусть сам же дежурный и сопроводит его сюда, ко мне в кабинет!
– Будет исполнено.
– Из Москвы были звонки?
– Нет, товарищ генерал, звонков из Москвы не было. Но за минуту до вашего появления звонили из офиса нашего регионального вице-премьера! Просили передать вам, чтобы вы перезвонили лично Сергею Юрьевичу, как только у вас выдастся свободное время!
– Так и сказали?
– Слово в слово.
«Ну вот… Началось, – подумал Бекетов. – Пошли круги по воде!»
Важняк сказал Бекетову правду: виновника «торжества» после завершения оперативно-следственных мероприятий на месте преступления доставили под охраной в ОВД Ленинградского района.
Сам Костин более или менее пришел в себя спустя лишь пару часов после того, как его привезли под охраной в четырехэтажный старинный немецкий особняк, расположенный неподалеку от Нижнего Замкового пруда. Наркополицейского, подозреваемого в зверском убийстве двух граждан, буквально на руках внесли в здание ОВД. И определили, по причине его полной «неадекватности», в очищенный заблаговременно «зверинец».
Вскоре приехала вызванная дежурным «Скорая». Медик, осмотрев задержанного, от которого разило алкоголем и еще почему-то бензином или керосином, сказал двум наблюдавшим за процедурой осмотра товарищам в милицейской форме:
– Тяжелая степень опьянения. Думаю, не менее трех, а то и четырех промилле алкоголя… Но надо сделать анализ! Что касается полученных им травм… Ушибленная рана волосистой части головы в левой лобно-теменной части! Кто делал ему перевязку? Разве так можно? Видите, повязка не держится! Надо обработать рану, наложить швы и сделать качественную повязку! Этого травмированного гражданина необходимо срочно доставить в райбольницу. Там ему окажут необходимую медицинскую помощь!
– Этот «травмированный», как вы выражаетесь, доктор, действительно больной на всю голову, – процедил милицейский майор. – Обработайте рану здесь… и сейчас! Как только будут выполнены необходимые формальности, этого субъекта под охраной доставят в больницу для оказания необходимой медицинской помощи. А пока перевяжите его! И попытайтесь как-то привести его в чувство – нам нужно снять показания!
Костин, которому медик сунул под нос ватку с нашатырным спиртом, чихнул, закашлялся… Потом его стало рвать; сотрудник, к запястью которого был прикреплен браслет, защелкнутый на кисти правой руки Костина, вполголоса матерясь, помогал медику держать задержанного в такой позиции, чтобы тот не захлебнулся в собственной блевотине…
– Ну что, очнулись? – медик, поменяв пару перчаток, достал из своей сумки-футляра антисептик, пластырь и бинт. – Как вы себя чувствуете?
– Хреново, – простонал Костин. – Где это я?
– Ты… Вы это, задержанный! Не включай дурака, Костин! – подал реплику майор милиции. – Тебя взяли с поличным! Да еще, сволочь, отстреливаться вздумал! – эти слова начальник отдела СКМ [6] адресовал тем своим коллегам, которые наблюдали за происходящим. – Твое счастье, что пэпээсники [7] и мужики из группы немедленного реагирования не пристрелили тебя прямо на месте!
– Что за чушь… – пробормотал Костин. – Ай… Больно же!