— В какую сумму выльются торги?
— Как вы понимаете, вопрос преждевременен. Впрочем, не для публикации: полагаю, мы доведем страсти зала до семисот тысяч фунтов...
Фол снова посмотрел на врубелевский портрет мальчика:
— Интересно, что из него получилось? Все мы поначалу были очаровательными младенцами, забавой для родителей, а потом...
— Ах как верно вы заметали! Простите, я должен идти, приехала госпожа Прокофьева, подруга великого русского пианиста, она, видимо, намерена биться за ряд его партитур. Буду признателен, если вы пришлете мне вырезку из вашего журнала. До свидания, благодарю вас. — И Джавис отплыл к маленькой женщине, окруженной молодыми мужчинами, говорившими по-русски; Фол отметил сразу же, что их русский был очень хорошим, не к о н с е р в и р о в а н н ы м, настоящим.
...Отель «Кларидж» был рядом, пять минут хода; Фол снял номер по соседству с тем, который забронировали для князя Ростопчина; Довольно рискованно полагаться на «братские» с л у ж б ы; аппаратура прослушивания в лондонском представительстве концерна АСВ великолепна, но разумнее пользоваться своей. План проработан. Ростопчину не позволят спуститься в холл, к Степанову; его задержат в номере; позвонит Зенон, они знакомы с тех пор, как вместе сражались в маки, под Лионом; о том, что Ростопчин приехал в Лондон, Зенону скажет Харви, они дружат; предлог для звонка мотивирован, Ростопчин великолепно знает все, связанное с бизнесом по текстилю на регион Среднего Востока, как не ответить на вопросы старого приятеля! Сразу же после того как он кончит говорить с Зеноном, позвонит сам Харви и начнет рассказывать о коллекции русской живописи, которую он обнаружил в Канаде; Ростопчин не может этим не заинтересоваться; Степанов — судя по его психологическому портрету — не станет ждать в холле, а поднимется в номер к другу, — что и требуется! Он обязательно поднимется в номер; Фол тщательно изучил документы, собранные на русского, набросал штриховой характер, проверил на ЭВМ — и основном совпадало; следовательно, накануне торгов он, Фол, будет в курсе всего того, что замышляют п р и я т е л и, операция с Золле — следующий этап того же вечера; развязка наступит девятого мая в Сотби; молодец, Фол, все-таки голова у тебя работает отменно.
Полковник Бринингз, возглавлявший секретный отдел специальных исследований британской страховой корпорации «Долл», связанной с американским концерном ДТ-АСВ, принял Фола лишь на следующий день после того, как тот попросил о встрече; был сух; смотрел с к в о з ь; говорил цедяще, лениво:
— Мне довольно трудно понять ваш замысел, мистер Фол... Меморандум, который прислали ваши коллеги, страдает определенной недосказанностью, лишь общий абрис, ничего конкретного...
— Я готов ответить на ваши вопросы, полковник.
— Благодарю вас, это очень мило. Итак, первое: является ли, по-вашему, мистер Степанов секретным агентом своего правительства, или же он подвержен утомительной болезни коллекционирования?
— Я не могу ответить однозначно.
— Если джентльмен намерен приехать в Лондон, чтобы вместе co своими друзьями, — полковник посмотрел на бумагу, придавленную яйцеобразным минералом из Парагвая, и, чуть коверкая, произнес имена, — мистером Золле и князем Ростопчиным присутствовать на аукционе Сотби, я не вижу в этом ничего предосудительного. Кабинет ее величества всегда следовал и будет следовать духу и букве билля о правах человека. Я не отделяю себя от кабинета ее величества, мистер Фол.
— Я также полон уважения к кабинету ее величества, полковник, но мне бывает обидно, когда доверчивостью и благородством джентльменов пользуются недостойные люди.
— Своим главным пороком, мистер Фол, я как раз считаю излишнюю недоверчивость. Что делать, сорок три года в секретной службе. Итак, я позволю себе повторить вопрос. Лишь исчерпывающий ответ понудит меня занять определенную позицию.
— В таком случае я в достаточно сложном положении, полковник. У нас нет полной уверенности, что Степанов связан с площадью Дзержинского, хотя я глубоко убежден, что все, кому Кремль разрешает выезд за железный занавес, так или иначе о т с л у ж и в а ю т своим хозяевам...
— Мне было бы крайне интересно узнать, каким образом о т с л у ж и в а е т миссис Плисецкая? Или мистер Мравинский? — Полковник Бринингз холодно усмехнулся и впервые за весь разговор посмотрел своими совершенно недвижными глазами в зрачки собеседника. — Если человек нашей профессии ощущает в себе страх перед каждым, кто живет в другом обществе, следует подавать в отставку, мистер Фол. Страна свободы, обнесенная колючей проволокой предубеждений, рано или поздно превратится в концентрационный лагерь.
— Сердечно признателен за ваш совет по поводу отставки, полковник. Я не премину обсудить вашу точку зрения с президентом моей корпорации. Тем не менее мне нужна помощь, и я намерен получить ее — в тех пределах, естественно, какие вы посчитаете разумными.
— Вы получите помощь, если убедите меня в том, что она необходима, — с точки зрения моей профессии...
— С точки зрения м о е й профессии, — Фол усмехнулся, — она совершенно необходима. Я постараюсь сформулировать смысл нашего интереса более грубо: мне и моим коллегам не очень-то нравится трогательное единение красного с аристократом, живущим в Швейцарии, и с исследователем из Федеративной Республики; демонстрация этого, «единения людей доброй воли», — так, кажется, пишут московские газеты, — произойдет не где-нибудь, а в Лондоне, и не просто в Лондоне, за столом второразрядного ресторана, а на Нью-Бонд-стрит, где будут шельмовать престиж Сотби, а затем в театре на Пикадилли, арендованном сегодня на одиннадцатое мая неким сэром Годфри, ведущим самые представительные шоу с политиками, журналистами и бизнесменами. Сэр Годфри уже разослал триста приглашений в газеты, журналы, на телевидение, в музеи, туристские фирмы и компании, вкладывающие деньги в культурный бизнес.
— Где вы получили эти данные? У моих сотрудников? Кто именно посмел передать вам эту информацию?
Фол понял, что попал в западню; лгать старой мумии бесполезно; ас, все поймет сразу; говорить, что у него в Лондоне есть свои источники информации, тоже нельзя, — британские амбиции, «непотопляемый авианосец», «бастион свободы» и все такое прочее.
— Я не думал, что вы так крепко держите руку на пульсе. — Фол заставил себя улыбнуться. — Вы меня поначалу так запугали, что я решил, будто вы совершенно выпустили из-под контроля судьбу коллекции, застрахованной в вашем женевском филиале.
— Вы не ответили на мой вопрос, мистер Фол.
— В общем-то я не обязан отвечать на все ваши вопросы, полковник. Вы можете обратиться в Нью-Йорк, и если мой шеф согласится с вашими доводами, я стану отвечать на все то, что вас интересует. Я ведь тоже чту билль о правах, сэр...
— Мистер Фол, вы опять-таки не ответили на мой вопрос, слишком много эмоций... Вы находитесь в Лондоне, и я имею все резоны узнать, кто осведомляет вас о событиях, которые происходят в столице Британского содружества наций...