— Да вам-то зачем, Слава?
— Эк вы, Ильинишна, высокомерная! А мне, может, тоже хочется раскопать в себе что-нибудь древнее-древнее… притулиться к какому-нибудь… Левиафану. А? Может, Вячеслав Семеныч Панибрат от змея какого-нибудь происходит, от падшего аспида… Или еще от какого херова архангела…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Microsoft Word, рабочий стол,
папка rossia, файл moskva
«…круг знакомств Аркаши Вязнина огромен, и это понятно: должность обязывает. Но вот что мне бесконечно в нем симпатично: он никогда не устраивает у себя пышных приемов, как делает это Козлов-Рамирес, — когда в гостиной у стола толпятся человек пятьдесят, и доступ к салатам можно сравнить только с доступом к документам на предприятиях особой секретности, да и по-человечески ни с кем поговорить нельзя…
Аркаша любовно и мнительно подбирает крошечные компании, похожие всегда на искусную икебану в неброском керамическом сосуде, где-нибудь в тихом кабинете, на подоконнике.
И всегда готовит сам — не много, но вкусно и изысканно: обычно это красная рыба, запеченная в духовке, и свежие овощи с рынка, подобранные по цвету, так что глазу весело: оранжевые, желтые, красные перцы, нарезанные вольно мужской рукой, крупные греческие и испанские маслины, хорошее сухое вино…
Нас с Борисом он обычно монтирует с Норочкой Брук, Абрашей Ланским и известным писателем Ф. И мы сидим долго, до ночи, и никак не можем разойтись, ибо разговор всегда выруливает на неожиданные темы…
На этот раз известный писатель Ф. попросил перевода и разъяснения некоторых еврейских слов — он работал над новым романом, где должны были фигурировать какие-то польские евреи… Разговор покатился, с польских перешли на отечественных. Абраша Ланской заговорил о том, что еврейство в России сегодня — это совершенно другие люди, даже по сравнению с уехавшими в 90-е годы.
— Феномен еврейской истории, — добавил он, — в очередной раз еврейство, как змея, меняет кожу. Сменилась популяция. Сняли слой, точно так, как снимают слой почвы, и на поверхности сейчас совсем другой по «минеральному составу», слой людей…
Вязнин на это:
— А у меня тоже есть теория различных физических состояний, в которых пребывает еврейский народ в России. До революции он был в твердом состоянии — поскольку находился в границах черты оседлости, население которой было реальным и осязаемым. После революции перешел в состояние жидкое, так как массы его перетекали туда-сюда по всей территории различных советских республик. Сейчас он пребывает в газообразном состоянии. С одной стороны — евреи везде, с другой стороны — их невозможно ухватить руками…
И все сразу заговорили о том, что в России сегодня наблюдается возникновение антисемитизма вовсе не в той среде, в какой привычно было антисемитизм наблюдать, — в среде либерально настроенной интеллигенции. Она обанкротилась, либеральная интеллигенция, потерпела провал на сломе эпох. Поэтому ненавидит и завидует всем, мало-мальски преуспевшим. А поскольку преуспевшие — как всегда — предприимчивые евреи, волна раздражения направлена против них…
— Странно, — добавил Вязнин, — что заступники еврейства сейчас — либерально настроенная бюрократия.
На что Абраша возразил, что ничего странного в этом нет, и все это было уже в еврейской истории. Вообще, было все. Давно живем.
— Абраша, — спросила я неожиданно для себя самой, — а что вы думаете о десяти потерянных израилевых коленах?
— А что там о них думать, — отозвался он, — десять колен, конечно, утеряны безвозвратно, зато обретены в мифологическом сознании, особенно современном… так же, впрочем, как и теория Кеслера насчет хазарского происхождения русских евреев… ну а по другую сторону баррикад — антисемитский миф Гумилева о народе-химере.
— А вот, говорят, наши ученые изобрели методы проверки, и с точностью до…
— Шарлатаны, — отозвался он. — Посудите сами: что мы знаем об этой массе еврейского населения Израильского царства? Флавий пишет, что Израильское царство уничтожил Салманасар, царь Ассирии, и угнал все население, причем он так и пишет — «весь народ» — в Мидию и Персию… А в Самарию, соответственно, переселил хуфейцев…
— Абраша, а эти хуфейцы, между прочим, подразделялись на пять племен… — вставила Норочка, — и каждое почитало свое божество… Шрадер, кажется, ищет их в средней Вавилонии… подайте-ка мне рыбу, а? Аркадий, где вы такую рыбу покупаете?
— Да нет, этот народ еще никому не удалось точно идентифицировать! — раздраженно буркнул профессор Ланской… — В отличие от евреев, которые даже и растворившись среди всех…
— …обычная красная рыба, Норочка, вот тут у меня, на Даниловском…
Озадаченный писатель Ф. помалкивал и, видимо, уже жалел, что послужил причиной всех этих бесконечных, чуждых ему соображений. И поделом: может, поймет, что с наскоку евреев еще никто не изобразил достоверно, и слезет с чужой темы…
— Минутку, — осторожно и почтительно встрял он, — Вы хотите сказать, что каждый из нас хоть немного… еврей?
Нелицеприятный профессор Ланской, остро глянув на собеседника, рассмеялся и сказал:
— …Ну, уж вы-то точно…
Писатель смутился, почему-то похлопал себя по карманам пиджака, словно его обвинили в краже чужих сигарет, криво как-то усмехнулся и буркнул:
— Нет уж… Я о себе точно знаю, что я — осетин…
Вязнин поднялся и принялся доливать в бокалы вина… А Абраша сказал мне:
— Смотря с какой точки зрения вас интересует эта тема. Есть научный взгляд, есть подход религиозный… спросите, в конце-концов, у Мишки Каценельсона… Этот красавец заморочит вам голову, но чем-нибудь эдаким увлекательным обязательно попотчует… А если подойти к вопросу со стороны мистико-религиозной, то обратитесь к Берлу Сужицкому… Он парень серьезный, хотя и пройдоха, и кажется, даже бандит…
Я постаралась свернуть этот разговор…
…Многие очень известные и талантливые люди тянутся к Вязнину, он и сам — вполне личность, — хотя, конечно, и американский дипломатический ореол придает достаточно лоску.
По поводу лоска:
Недавно, на исходе приема в посольстве Германии, когда я совсем уже собралась уходить, он вдруг говорит:
— Слушай, тут «Московский комсомолец» устраивает к 1 апреля шуточный шахматный турнир. Будут разные симпатичные люди, много знакомых… Меня просили и тебя позвать.
Он перечислил приглашенных, было действительно много симпатичных людей, в том числе моя Марина Москвина.
— Придешь?
— Почему бы нет… А где это будет?
— В элитном клубе «Голубая мантия» — сказал беспечно Аркаша. — На Тверской.
Я направилась в гардероб, он — следом за мной. Помог надеть плащ, внимательно смотрел, как я обматываю шею длинным черным шарфом.