— Да, но не предполагалось, что они отправятся в таком виде домой. Зачем стала бы она появляться в этом ночью, да еще в таком опасном месте, как Три вокзала?
— Накануне она говорила о каких-нибудь своих планах, собиралась ли куда-нибудь ехать?
— Нет… — Иза Спиридонова запнулась, — насколько мне известно — нет.
— Вы можете вспомнить кого-нибудь, кто мог бы желать ей вреда — прежний любовник, ревнивый коллега?
— Нет. Творческий век балерины, знаете ли, достаточно короток. Один неверный шаг, одно падение, одна поездка.
— И это может быть даже не падение?..
— Да. Именно поэтому танцоры ужасно суеверны… — Она снова вернулась к фото, — а татуировка совсем недавняя.
— Когда она появилась?
— Две недели назад.
— Спасибо. Это поможет определиться со временем.
— Неужели все так, как вы говорите. — Спиридонова скривила губы.
— Если вы еще что-то вспомните, — Аркадий дал ей свою визитную карточку, — лучше звонить на сотовый. Я крайне редко бываю на работе.
Выходя из конуры мадам Спиридоновой, Аркадию пришлось прижаться к стене — три китайца, одетые в черное, как раз выскакивали из грузового лифта. Он находился напротив, двери были открыты — чем не приглашение. Аркадий вошел и нажал пятый.
Когда двери открылись, он шагнул в мир, задрапированный в черное. Платформы, переходные мостки, рельсы и скрытые за кожухами осветительные приборы. Внизу был цветной мир — пучки света окрашивали воздух в красный, синий и зеленый. Глобус блестел и вращался, когда танцоры взлетали в бесконечном пульсировании ритмов. С высоты пятого этажа все это казалось далеким. На среднем переходном мостике сидел Петрушка. Он выглядел грустным — таким унылым мог быть только клоун. Он бесцельно постукивал одной ногой о другую и никак не реагировал на появление Аркадия.
— Я догадываюсь, почему вы здесь, — сказал Аркадий.
— И почему?
— Хочется побыть одному.
На нем был мешковатый костюм, но он не мог скрыть его мощную мускулатуру, — не больше, чем грим мог скрыть снисходительное выражение.
— Правильно…
— Вы — человек, который летал во время шоу, — сказал Аркадий.
— Вы все еще здесь?..
— Ну, предположим, я просто любопытный и никогда раньше не видел сцены с такой высоты.
Когда глаза привыкли, он разглядел космический корабль, люстру, детскую коляску — атрибуты спектакля — все это было подвешено к потолку. На переходном мостике рядом с Петрушкой лежала страховка и аккуратно сложенный канат.
— Что надо сделать, чтобы избавиться от вас?
— Ответить на несколько вопросов, — сказал Аркадий.
— О чем?
— О полетах.
— Я не думаю, что это будет вам интересно.
— Почему бы и нет?
— Хорошо, есть два вида полетов. Того, кто летает на двух канатах, буксируют по кругу, как чемодан, безопасно и медленно. Тот, кто летает на одном канате, летит в любом направлении, с любой скоростью, как ему понравится. Вот это — приспособление для одного каната. — Он посмотрел на Аркадия сверху и вниз, — но вы, определенно, не стали бы летать на двух канатах.
— Вы намекаете на человека, который стоит внизу, на земле, и держит другой конец каната?
— Человек… Или мешок с песком.
— Как вас зовут? — спросил Аркадий.
— Петрушка.
— Вы все еще в роли?
— Всегда. Так же как и вы. Вы — милиционер, не так ли?
— Как вы догадались?
— Вас выдает вид человека, который всегда «на работе».
— Вы так думаете?
— Абсолютно точно.
— Вы были знакомы с Верой Антоновой?
— Я не знаю. Кто она?
— Балерина. Здесь в клубе.
— Нет, я здесь новый человек.
— Вы не москвич?..
Петрушка зажег сигарету спичкой. Вместо того чтобы загасить огонь, он дал ей упасть на навес для прожекторов.
— Это — часть клоунады? — спросил Аркадий. — Вы хотите, чтобы здесь все сгорело?
— За каждый вопрос — спичка. Это — игра.
— Вы и правда — псих?..
— Смотрите, уже две спички.
Клоун зажег еще одну спичку и пустил ее дрейфовать вниз к прическам, обнаженным плечам, декольте. Аркадий понимал — маловероятно, что вниз долетит настоящее пламя — все-таки далеко, — но для паники достаточно одного вскрика «Пожар!»
— Вы не прекратите?
— Еще одна.
Петрушка зажег третью спичку и, прежде чем бросить ее вниз, дал пламени разгореться.
— Еще?
— Вера Антонова мертва. Это не вопрос, — сказал Аркадий. Клоун не ответил. По крайней мере, решил Аркадий, он не станет зажигать спичку. — Она была красивой девочкой. Это — также не вопрос. У меня есть ее фото.
— Я покажу вам, как это действует, — клоун встал на ноги, взял веревку, прошел по рельсу… У него было феноменальное чувство равновесия. Стоя на рельсе в полутьме, он перекинул веревку через блоки над головой, сделал петлю на одном конце и вручил другой конец Аркадию.
— Держите.
— Зачем?
— Вы — мой противовес.
Клоун вставил ногу в петлю и взошел на мостки. Потом нырнул вниз, когда Аркадий пытался удерживать веревку в руках. Но она оказалась настолько скользкой, что все, что мог сделать Аркадий, дать ей размотаться, а Петрушка изящно приземлился на танцпол. Гости оценили его стремительный спуск аплодисментами. Петрушка взглянул наверх во тьму, дернул веревку и пустил по ней прощальную волну Аркадию. Тот почувствовал себя дураком, хуже того — он явно упустил что-то важное. Он не знал где… но он был убежден, что уже встречал этого человека раньше, тогда тот, конечно, был не в клоунском гриме. Но чувство… Словно локоть человека, толкнувшего вас в метро: и хотя вам едва удается заметить блеск глаз на его лице, в памяти он остается, прежде всего, болью ушиба.
В 5 утра, когда выносливая публика все еще ждала последнего танца, последнего тоста и последней шутки, Аркадий вышел из клуба «Нижинский». Над городом нависла гроза. Порывы ветра швыряли по улицам мусор. Крупные капли дождя били по машинам и ветровым стеклам.
Аркадий поставил «Ладу» подальше от клуба, чтобы не подвергаться насмешкам со стороны охранников на стоянке. Аккуратно разместил пластиковые банки в салоне — крыша авто прохудилась настолько, что протекала в дождь.
Мужчина и женщина, поторапливая друг друга, прокладывали себе дорогу, стараясь опередить грозу. Мимо пробежала еще одна пара — женщина была босиком — туфли на высоком каблуке она несла в руке. С ним поравнялись чьи-то ноги — рядом вырос Дима-телохранитель. «Глок» открыто повис у Димы на плече.