— К чему вы мне это говорите?
Осборн тоже подошел к окну.
— Я могу вас спасти, — сказал он. — Вас с Ириной.
— Вы же пытались убить ее.
— Это Ямской с Унманном.
— Вы пытались убить ее дважды, — настаивал Аркадий. — Я же там был.
— Вы вели себя героически, следователь. Этого у вас не отнять. К тому же я направил вас к университету, чтобы спасти Ирину.
— Вы послали меня на смерть.
— Мы ее спасли, мы с вами.
— Вы убили троих ее друзей в Парке Горького.
— А вы убили троих моих друзей, — отпарировал Осборн.
Аркадию стало холодно, будто раскрылись окна. Осборн был не в своем уме либо вовсе не был человеком. Если бы деньги могли превращаться в кости и плоть, так этим человеком стал бы Осборн. Он носил бы точно такой же дорогой костюм, точно так же причесывал свои серебристые волосы, на лице была бы точно такая же скупая маска иронии и превосходства. Они находились высоко над улицей. Квартира пуста. Вот где, несомненно, можно покончить с Осборном. Не нужно больше лишних слов.
Словно прочтя мысли Аркадия, Осборн снова достал пистолет.
— Мы должны простить друг друга. Коррупция — неотъемлемая часть каждого из нас, наша суть. Она была в Ямском, неважно, была ли русская революция или ее не было. Она в вас и во мне… Но вы еще не видели всей квартиры.
Сопровождаемый Осборном, Аркадий через холл прошел в комнату, в которую еще не заходил. Окна и здесь глядели в парк. В комнате стояли комод с зеркалом, стул, ночная тумбочка и большая неубранная кровать. Здесь сильнее всего чувствовался запах духов, который он распознал, войдя в квартиру.
— Откройте второй ящик комода, — сказал Осборн.
Аркадий открыл. Там, аккуратно сложенные, лежали мужское нижнее белье и носки.
— Значит, кто-то собирается здесь жить, — отметил он.
Осборн указал на раздвижные двери стенного шкафа.
— Откройте правую дверцу.
Аркадий отодвинул дверцу. На вешалках висела дюжина новых пиджаков и брюк. Несмотря на слабый свет, он разглядел дубликат пиджака с брюками, которые были на нем.
— Лишняя пара не помешает, — заметил Осборн.
Аркадий открыл другую дверцу. Шкаф был набит платьями, домашними и купальными халатами, висело две шубы, а пол был уставлен дамскими туфлями и сапожками.
— Сюда переедете вы с Ириной, — сказал Осборн. — Я возьму вас к себе на службу и буду хорошо платить, лучше, чем хорошо. Квартира записана на меня, но все оплачено за год вперед. Любой житель Нью-Йорка, не раздумывая, поменялся бы с вами местами. Начнете новую жизнь.
Такой разговор невозможен, подумал Аркадий, он принял совершенно неестественный поворот.
— Хотите, чтобы Ирина осталась жива? — спросил Осборн. — Предлагаю сделку — соболя в обмен на вас с Ириной. Ирину, потому что я ее хочу, а вас, потому что она не хотела ехать без вас.
— Я не собираюсь делить Ирину с вами.
— А вы уже делите ее со мной, — ответил Осборн. — Вы делили Ирину со мной в Москве и делите ее со мной с момента, как приехали сюда. Когда вы в Москве разговаривали с ней около ее дома, я был в ее постели. Прошлой ночью она спала с вами, а сегодня днем — со мной.
— Здесь? — Аркадий уставился на разбросанные в красноречивом беспорядке мятые простыни.
— Не верите, — сказал Осборн. — Начнем с того, что вы слишком опытный следователь, чтобы так сильно удивляться. Как бы я познакомился с Джеймсом Кервиллом, если бы не Ирина? Или с Валерией и Костей? А не казалось вам странным, что мы с Ямским не нашли вас двоих, когда вы прятали ее у себя дома? Нам не нужно было искать — она сама мне позвонила. Как, по-вашему, я нашел ее, когда вы ездили на финскую границу? Она сама пришла ко мне. Вы не задавали себе таких вопросов? Да потому, что у вас уже были ответы. Я исповедался — теперь ваша очередь. Но вам это не нравится. Вы хотите одного — чтобы в конце расследования налицо был изверг и разложенные по полочкам трупы. Избави вас бог познать самого себя. В конце концов вы научитесь уживаться с собой. Это я вам обещаю. Русские просто вышвырнут вас из страны, включив в еврейскую квоту, — таким путем часто избавляются от трудных проблем.
Осборн положил пистолет на ночную тумбочку.
— Вы мне не нужны, но Ирина не оставалась без вас. Можно было сойти с ума. То ее единственным желанием было попасть сюда, а то вдруг она пригрозила вернуться обратно. Теперь я рад, что вы здесь, — все встает на свои места. — Он открыл тумбочку и достал бутылку «Столичной» и два стакана. — Ситуация довольно соблазнительная. Кто лучше знает друг друга, чем убийца и занимающийся его делом следователь? Уже в силу своего положения вы обязаны определить состав преступления, определить личность преступника. Я приобретаю определенные черты в вашем воображении еще до того, как мы встречаемся, а поскольку я от вас скрываюсь, это в свою очередь держит меня в страхе перед вами. Таким образом, мы постоянно связаны одним преступлением.
Он налил водки выше краев и протянул один стакан Аркадию.
— А какой убийца и следователь могут быть ближе, чем те, которые делят одну женщину? Значит, мы связаны одной страстью, — Осборн поднял стакан. — За Ирину.
— Почему вы убили тех троих в Парке Горького?
— Вы же знаете почему — эту задачу вы решили, — Осборн продолжал стоять с поднятым стаканом.
— Я знаю, как вы их убили, но почему?
— Как вы знаете, из-за соболей.
— Зачем вам захотелось иметь собственных соболей?
— Чтобы делать деньги. Вы это тоже знаете.
— Но у вас и без того их много.
— Чтобы было еще больше.
— Просто больше денег? — переспросил Аркадий. Он вылил водку, на ковре остались узоры. — В таком случае вы вовсе не человек больших страстей, господин Осборн, а просто бизнесмен-убийца. Вы глупец. Ирина продается вам и отдается мне. Бизнесмену положена только шкура, не так ли? Вам известно лишь, как снимать шкуру. Мы будем жить здесь за ваш счет и смеяться вам в лицо. Кто знает, когда мы исчезнем? Тогда у вас не останется ни соболей, ни Ирины, ничего.
— Значит, вы принимаете мою помощь, — сказал Осборн. — Сегодня среда. В пятницу мы с Советами будем совершать сделку — менять на соболей вас с Ириной. Вы позволите мне спасти вас?
— Да, — ответил Аркадий. Другого выбора не было. Только Осборн мог спасти Ирину. Как только они окажутся в безопасности, они могут сбежать. Если Осборн попытается их задержать, Аркадий его убьет.
— Тогда я пью за вас, — сказал Осборн. — В Ленинграде мне потребовался год, чтобы узнать, на что способны люди, чтобы выжить. Вы здесь всего два дня и уже стали другим человеком. Еще два дня, и вы станете американцем. — Он одним глотком осушил свой стакан. — Я с удовольствием предвкушаю грядущие годы, — сказал он. — Хорошо будет иметь друга.