— Отличная работа, — сказал Аркадий. — Теперь уж вряд ли нужен анализ снега.
— Мы также исследовали пули. Во всех вкраплены частицы одежды и ткани убитых. Кроме того, пуля, обозначенная ПГ1-Б, содержит следы выделанной кожи, не относящейся к одежде убитого.
— Следы пороха?
— Никаких на одежде ПГ-1, но слабые следы на куртках ПГ-2 и ПГ-3. — Свидетельство того, что в них стреляли с близкого расстояния, — добавил Людин.
— Нет, свидетельство того, что их убили после ПГ-1, — сказал Аркадий. — Как с коньками?
— Никаких следов крови, гипса или опилок. Сами коньки не очень высокого качества.
— Я об идентификации. Бывает, что владельцы выцарапывают на коньках свое имя. Может быть, почистить и посмотреть?
* * *
Аркадий снова у себя в кабинете на Новокузнецкой.
— Это поляна в Парке Горького. Ты, — обратился он к Паше, — Зверь. Вы, Фет, — Рыжий, тот тощий парень. А это, — он поставил между ними стул, — Красотка. Я — убийца.
— Вы же говорили, что убийца мог быть не один, — заметил Фет.
— Верно, но на этот раз мы попробуем представить все с начала до конца, а не подгонять факты под версию.
— Хорошо. К тому же я слабоват в теории, — откликнулся Паша.
— Сейчас зима. Мы все вместе катаемся на коньках. Мы друзья, по крайней мере, знакомые. С дорожки мы уходим на поляну. Поляна рядом с дорожкой, но ее загораживают деревья. Для чего уходим?
— Поговорить, — предположил Фет.
— Перекусить! — воскликнул Паша. — Ради этого, собственно, и ходят кататься. Можно постоять, съесть пирожок с мясом, сыру, хлеба с вареньем и, конечно, пустить по кругу бутылку водки или коньяка.
— Я угощаю, — продолжал Аркадий. — Я выбрал место. Принес с собой закуску. Мы отдыхаем, немножко выпили, нам хорошо.
— И тут вы нас убиваете? Стреляете сквозь карман пальто? — спросил Фет.
— Попробуй, и всадишь пулю себе в ногу, — ответил Паша. — Аркадий Васильевич, вы сейчас думайте о следах кожи на одной из пуль, не так ли? Давайте так — вы принесли закуску. Не принесешь же столько еды в кармане. В кожаной сумке.
— Я достаю еду из сумки.
— А я ничего не подозреваю, когда вы поднимаете сумку близко к моей груди. Я первый, потому что самый здоровый, со мной трудней всего справиться, — Паша кивнул головой, словно выталкивая мысль наружу. — И тут — бах!
— Правильно. Вот почему есть частицы кожи на первой пуле и нет следов пороха на куртке Зверя. Последующие выстрелы были сделаны через дыру в сумке.
— А шум выстрелов? — возразил Фет, но от него отмахнулись.
— Рыжий и Красотка не видят оружия, — возбужденно закивал головой Паша. — Они не понимают, что происходит.
— Особенно если предположить, что мы друзья. Я быстро поворачиваю сумку в сторону Рыжего, — палец Аркадия упирается в Фета. — Бах! — Он целится в стул. — У Красотки есть время поднять крик. Но так или иначе я знаю, что она не закричит и даже не попытается убежать, — он вспомнил тело девушки, лежавшее между телами двух мужчин. — Я ее убиваю. Потом я простреливаю вам головы.
— Чтобы добить. Чистая работа, — одобрил Паша.
— Лишний шум, — вспыхнул Фет. — Что бы вы там ни говорили, слишком много шума. Во всяком случае, выстрелом в рот не приканчивают.
— Вы правы, Фет, — Аркадий отвел палец. — Значит, я стреляю по другой причине, достаточно веской, чтобы сделать два лишних выстрела.
— Что же за причина?
— Хотел бы сам знать. Теперь я достаю нож и срезаю кожу на ваших лицах. Вероятно, садовыми ножницами отстригаю пальцы. Складываю все в сумку.
— Вы пользовались автоматическим пистолетом, — на Пашу нашло вдохновение. — Меньше шума, чем от револьвера, а гильзы выбрасывались прямо в сумку. Потому-то мы не нашли ни одной в снегу.
— Время суток?
— Поздний вечер, — сказал Паша. — Меньше вероятности, что кто-нибудь остановится вблизи поляны. Может быть, шел снег. Он еще больше заглушал звуки выстрелов. Да и был ли этой зимой хотя бы один день без снега? Так что, когда вы покидаете парк, на улице темно и идет снег.
— И меньше вероятности, что кто-нибудь увидит, как я выбрасываю сумку в реку.
— Верно! — захлопал в ладоши Паша.
Фет продолжал сидеть.
— Река замерзла, — заметил он.
— А, черт! — опустил руки Паша.
— Пойдем поедим, — предложил Аркадий. Впервые за два дня у него появился аппетит.
В кафетерии у станции метро на другой стороне улицы для следователей держали свободный стол. Аркадий взял селедку, огурцы со сметаной, картофельный салат, хлеба и кружку пива. К ним подсел старина Белов и стал рассказывать о войне и об отце Аркадия.
— Это было в начале войны, до того как мы «перегруппировали свои силы». — Белов подмигнул. — Я возил генерала на БА-20.
Аркадий знал эту историю. БА-20 был устаревшим броневиком на шасси «форда» с похожей на минарет пулеметной башней. В первый месяц войны подразделение из трех БА-20 под командой его отца попало в окружение и находилось в ста километрах от линии фронта. Они не только вырвались, но и привезли с собой уши и погоны командующего соединением эсэсовцев.
История с ушами была весьма необычной. К насилию и убийствам русские относились, как к нормальным атрибутам войны. Они наивно верили, что американцы снимают скальпы, а немцы едят детей. Но сама мысль о том, что русский тоже способен взять в качестве трофея частицу человеческого тела, приводила в ужас нацию революционеров. Хуже этого ничего нельзя было представить: в глазах непобедимого, хотя и слегка обеспокоенного ходом войны пролетариата это было самым позорным пятном — свидетельством бескультурья. После войны слухи об этих ушах испортили карьеру генералу.
— Слухи про уши неверны, — заверил сидящих за столом Белов.
Сам же Аркадий помнил эти уши. Они, похожие на засохшие витые печенья, висели на стене в кабинете отца.
— Так вы действительно хотите, чтобы я опросил всех буфетчиц и лоточниц? — спросил Паша, беря на вилку кусок холодного мяса. — Они лишь твердят, что мы выгнали из парка цыган.
— С цыганами тоже потолкуй. Теперь мы знаем время — начало февраля, — сказал Аркадий. — И узнай насчет музыки из громкоговорителей.
— Вы часто видитесь с генералом, вашим отцом? — перебил Фет.
— Не очень.
— Я думаю об этих бедолагах из отделения милиции в парке, — сказал Паша. — Уютное помещение — настоящая изба с теплой печкой, лучше не придумаешь. Неудивительно, что они не знали, что на поляне полно трупов.
Аркадий прислушался к разговору Белова с Фетом. К его удивлению, эти родственные души вовсю поносили культ личности.