Возвращаясь из сберкассы, он заметил очередь и расщедрился на двадцать рублей — купил красно-бело-зеленую косынку с узором из пасхальных яиц.
Андреев закончил работу.
Убитая в Парке Горького Валерия Давидова ожила. Глаза блестели, на щеках играл румянец, живые красные губы приоткрыты — вот-вот заговорит. Она оставалась безмолвной, но только усилием разума можно было подавить впечатление, что это не живая плоть, а пластилин, что это не естественный цвет лица, а мертвый румянец и что стекло не способно видеть. И, что казалось совсем невероятным, — у этой, по всей видимости, живой головы не было тела. Шея неустойчиво покоилась на гончарном круге. Аркадий не считал себя суеверным, но и у него мурашки пробежали по коже.
— Я изменил цвет глаз на темно-карие, — сказал Андреев, — чтобы подчеркнуть румянец щек. Парик итальянский, из натуральных волос.
Аркадий обошел вокруг головы.
— Это ваш шедевр.
— Да, — с гордостью признал Андреев.
— Могу поклясться, что она собирается что-то сказать.
— Она и говорит, следователь. Она говорит: «Вот она я!» Забирайте ее.
С круга на него глядела Валерия. Не так потрясающе красива, как Ирина, но очень мила, носик поменьше, лицо пошире, попроще. Такое лицо ожидаешь увидеть улыбающимся из-под пушистой песцовой шапочки где-нибудь на зимней прогулке. А мимо пролетают снежинки. Хорошо катается на коньках, всегда веселая, жизнерадостная.
— Пока не время, — сказал он.
* * *
Они с Лебедем провели весь день, расспрашивая мясников, колхозников, всех, кто мог торговать свежим мясом. Только после четырех он попал на Новокузнецкую, где его сразу вызвал прокурор.
Ямской ждал его за столом, постукивая по крышке стола розовыми, как у младенца, пальчиками. Бритая голова излучала думы.
— Меня беспокоит явное отсутствие продуманных мероприятий с вашей стороны по расследованию убийства в Парке имени Горького. Я не намерен вмешиваться в действия следователя, но обязан поправить того, кто теряет контроль над собой или над расследованием. Не считаете ли вы, что это относится к вам? Прошу вас, скажите честно.
— Я только что осматривал сделанную Андреевым реконструкцию головы одной из жертв, — ответил Аркадий.
— Вот видите, а я впервые слышу о такой реконструкции. Еще один пример неорганизованности.
— Контроля я не теряю.
— Ваш отказ признать это может служить одним из признаков моей правоты. В нашем городе живет больше семи миллионов человек, и среди них находится один невменяемый, убивший трех человек. Я не рассчитываю на то, что вы достанете преступника, как фокусник из шляпы. Но я ожидаю от следователя хорошо продуманной, согласованной работы. Знаю, что вы не любите координировать свои действия с другими. Вы считаете себя специалистом, предпочитаете работать сами по себе. Однако отдельная личность, какой бы одаренной она ни была, уязвима перед субъективизмом, болезнями или личными проблемами. К тому же вы очень много работаете.
Ямской развел руками.
— Насколько я знаю, у вас трудности с женой, — сказал он.
Аркадий не ответил — вопроса ему не задавали.
— По моим следователям, хотя они разные, судят и обо мне. Вы, как самый сообразительный, должны это знать, — сказал Ямской.
Он заговорил как о чем-то решенном!
— Все это время вы были заняты очень напряженной работой. Подходит время отпусков — теперь уж ничего не успеешь. Я хочу, чтобы вы, как только покинете мой кабинет, сели за обстоятельный обзор всех аспектов хода расследования на сегодняшний день.
— На это потребуется не один день, даже если я больше ничем не буду заниматься.
— Тогда больше ничем не занимайтесь. Не спешите и изложите все как можно полнее. Разумеется, мне не нужны ссылки на иностранных подданных и сотрудников госбезопасности. Ваши предположения по этой части ни к чему вас не привели. Ссылки на них поставят в затруднительное положение не только вас, но и наше учреждение. Благодарю вас.
Аркадий пропустил мимо ушей последнюю фразу.
— Товарищ прокурор, мне бы хотелось знать, предназначен ли обзор для другого следователя, который займет мое место?
— Мы хотим от вас одного, — жестко сказал Ямской, — сотрудничества. Когда налицо искреннее сотрудничество, так ли уж важно, кто чем занимается?
Аркадий сидел перед пустой пишущей машинкой.
На стене портрет Ленина, отдыхающего в плетеном кресле. На голове белая шляпа, на коленях чашка. Лукавый взгляд из-под полей шляпы.
Обзор. От него вряд ли что останется, если не писать об Осборне и опознании младшего Кервилла. У нового следователя создастся впечатление, что никакого расследования вообще не было. Ему и новым сыщикам можно все начинать заново. Единственной проблемой будет предыдущий следователь.
В дверях появился Никитин с бутылкой и двумя стаканами. На лице старшего следователя по надзору над исполнением решений правительства подобающая моменту сочувственная гримаса.
— Только что узнал. Не повезло. Зашел бы ко мне, — разлил водку по стаканам. — Ты, правда, все держишь в себе. Я же тебе всегда говорил. Ладно, не волнуйся, что-нибудь найдем. Я кое с кем знаком — подыщем что-нибудь. Пей. Конечно, не на таком уровне, да ты снова поднимешься. Я что-нибудь для тебя придумаю. Никогда не считал тебя настоящим следователем.
Аркадию стало ясно, что он упустил из виду все важные ключи к разгадке, не обратил внимания на советы, которые бы подсказали более проницательному следователю, каким путем следовать, а с какого свернуть. Левин, Ямской, даже Ирина пытались его предостеречь. Когда глядишь против солнца, отчетливо видны все достоинства правильного пути, он ярко освещен, а все, что ему не соответствует, либо отвергается, либо находит то или иное объяснение.
— …на моей памяти не было такого, чтобы старшего следователя сняли с работы, — продолжал Никитин. — Наша система как раз и славится тем, что никто не может потерять работу. Да положи ты на все это…
Никитин заморгал, Аркадий закрыл глаза. Старший следователь наклонился к нему.
— Как, по-твоему, воспримет это Зоя? — спросил он.
Аркадий открыл глаза, и его взгляд уперся в балансирующего на краешке стула Никитина. Тот ждал ответа. Он не понимал, зачем вообще здесь Никитин, по существу, не слушал, что тот говорил, но его поразило, что его бывший наставник, этот болтливый приспособленец с живым круглым лицом, неизменно появляется в подобных случаях. Кто-то умирает, кого-то увольняют. Никитин тут как тут, будто гробокопатель.
Зазвонил телефон, и Аркадий снял трубку. Из Министерства иностранных дел сообщали, что в январе и феврале никто икон или предметов религиозного или культового характера за границу не вывозил, но была выдана лицензия на вывоз «церковного ларца», который направлялся Хельсинкскому партийному художественному совету в качестве подарка от клуба «Кожаный мяч» при немецком комсомоле. Ларец самолетом доставлен из Москвы в Ленинград, а там перегружен на поезд, следующий из Ленинграда в Финляндию через Выборг. Перевозка из Москвы до Финляндии состоялась 3 февраля. На квитанции есть имя — «Г.Унманн». Значит, ларец был, и посылал его Унманн.