– В устах Алекса все это звучало заманчивее, – сказал Аркадий.
– Алекс здесь обжился. Знает кого надо, а также все входы и выходы.
– Значит, десять долларов в час? – Аркадий прикинул, что это примерно в пять раз больше, чем получает старший следователь. – Это объясняет многое. Вы дежурили в тот день, когда погиб Паша Иванов?
– Нет.
– Но Алекс дежурил?
– Да. А кто вы, собственно, такой?
Аркадий повесил трубку. Игра на поле становилась интересной. С каждой минутой команда «Челси» получала мяч вне игры, но стремилась к ничьей и получала угловой за угловым, пытаясь забить гол. Вратарь подтянул перчатки и встал по диагонали ворот. Кэмпбелл вышел из ванной, чтобы просмотреть игру. Футболисты в красной и белой форме толкались, чтобы занять позиции, а мяч тем временем полетел от угла поля и завертелся в воротах. Игроки сбились в кучу, толкались локтями и горестно простирали вверх руки. Опозорившийся вратарь нырнул в кучу игроков, закрывая лицо руками. Пошатываясь, профессор прошел к видеоплейеру и нажал кнопку остановки кадра. Футболисты застыли в воздухе.
– Не могу видеть такое. Я не пересматриваю эту игру. Это заранее известная агония, испанский сапог, неминуемая петля. Они могут застыть на целую вечность, а мне что до этого. Меня это не интересует! Кому какое дело? Вы знаете, что происходит? Знаете? – Обессилевший Кэмпбелл рухнул на кровать и отключился.
«Нет, не знаю», – подумал Аркадий. К этому времени Бобби Хоффман мог уже находиться на полпути к Кипру или Мальте. Антон угрожал кому-то или собирался с Галиной в дорогу. Быстро темнело.
Зазвонил мобильник. Ева. Он собирался уже ответить, но перед его мысленным взором вдруг всплыла отвратительная сцена – прижатая к комоду Ева, грохот флаконов духов, падающих на пол. Аркадий вспомнил глаза Евы – взгляд тонущей женщины, которую затягивает водоворот. Он еще не был готов для разговора с ней.
Еще один звонок. От Белы. Аркадий ответил на него, потому что ожидал хороших новостей, но Бела сказал:
– Мы на станции, у саркофага. Подъезжали к пропускному пункту, когда толстяк передумал.
– Зачем вы поехали на станцию? Почему согласились?
– Он предложил столько денег… – понизил голос Бела.
Аркадий проехал первые несколько километров по грязным дорогам, проходящим через «черные деревни», чтобы проверить, не следят ли за ним, а затем вывел мотоцикл на шоссе. Ожогин наверняка сосредоточит внимание на южном пути в Киев, а не на дороге в центр зоны. Пропускного пункта возле электростанции было не избежать, но Аркадию удалось его проскочить. Он тут примелькался – чудаковатый следователь, часто наведывавшийся в Припять. Обычно он проезжал мимо входа на станцию, но на этот раз погасил фару и свернул именно туда. В сумерках угадывались очертания башен и линии высокого напряжения. Главный корпус электростанции представлял собой белое, как привидение, четырехэтажное здание. Аркадий вспомнил, что весь комплекс был разработан для восьми реакторов и считался самым большим в мире. Электронные часы над главным входом показывали 20.48.
Аркадий не сомневался, что рев мотоцикла привлечет внимание, и каждую секунду ожидал увидеть луч фонарика или услышать окрик охраны. Автобусы стояли, выстроившись в ряд, а вот автомобилей и фургонов не было. Он проехал через парковку к зданиям, которые, возможно, были лабораториями, и был буквально потрясен количеством жестяных плакатов и табличек, предупреждающих о радиации. Он включил фару, развернулся в противоположную сторону от тупика, где громоздились мешки с надписью «ТОКСИЧНЫЕ ОТХОДЫ», игнорировал табличку «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА», как сделал бы всякий русский, и поехал вдоль двойной колючей проволоки. Заборы и колючая проволока сопровождали Аркадия справа и слева, пока он не доехал до таблички «НЕ ВХОДИТЬ! О НАЧАЛЕ СВОЕЙ РАБОТЫ СООБЩИ ОХРАНЕ! ПРОВЕРЬ СВОЮ АНТИРАДИАЦИОННУЮ АПТЕЧКУ!». Аркадий проехал мимо и обнаружил подъездной путь, на котором у ворот стояла машина Белы. Это был не просто шлагбаум, а стальные роликовые ворота. Надпись гласила: «STOP». Бела находился в кабине. Бобби Хоффман с Яковом стояли посреди подъездного пути, лицом к защитной стене, украшенной блестящими витками проволоки с шипами. На обоих были ермолки и платки с бахромой. Аркадий не мог разобрать слов, хотя тот и другой ритмично раскачивались взад и вперед – молились.
За стеной находилась другая стена с проволокой, а еще через пятьдесят метров – саркофаг, покрытый безобразными пятнами и массивный, как собор, правда без окон. Тут и там горели тусклые сигнальные лампы. Кран и дымовая труба возвышались над саркофагом, но по сравнению с ним казались какими-то мелкими. Соединенный с саркофагом еще более внушительный второй реактор находился сейчас вне поле зрения Аркадия. Саркофаг стоял сам по себе, одинокий, словно затаившийся.
Бела вылез из машины.
– Ближе не подъехать.
Аркадию не было нужды включать дозиметр – он чувствовал, как поднимаются волосы.
– Почему вы здесь?
– Толстяк потребовал.
– Старик не пытался его отговорить?
– Яков? Казалось, он ожидал этого. Они хотели оказаться здесь, пока темно, потому что так безопаснее. Знаете, у них много имен… Вы не сказали мне, что они в бегах.
– А разве это имеет значение?
– Это повышает цену.
Аркадий огляделся.
– А где охрана?
Бела указал на ноги, торчащие из-под ворот:
– Вон сторож. Я дал ему водки.
– Вы всегда предусмотрительны.
– Да, я такой.
Ночная смена – ни персонала, ни строительных рабочих. Неполная бригада могла поддерживать три бездействующих реактора, но никого не было в саркофаге. На энергетической карте Чернобыльская электростанция была черной дырой, складом использованного топлива в оказавшейся несостоятельной стране. Какие уж тут охранники!
Пение было негромким, и поэтому издали его не могли услышать. Голос у Бобби был хрипловатым, а у Якова грудным и старческим – Аркадий узнал каддиш, заупокойную молитву. Голоса перекрывали друг друга, разделялись, сливались снова.
– Сколько они уже молятся?
– По крайней мере полчаса. Начали, когда я вам позвонил.
– А остальное время? Что же вы делали весь день?
– Поехали в лес. Нашли горку, где хорошо принимает мобильник. Толстяк позвонил и все уладил.
– Что он уладил?
– Беларусь всего в нескольких километрах к северу. Ваши друзья получили визы, и их ждет машина. Они рассчитали каждый шаг.
– Похоже на игру в шахматы.
– Вот именно.
Если они молятся по просьбе Паши, то уже слишком поздно, подумал Аркадий. Он сознавал, что Бобби и Яков использовали его, но не сердился. Они были мастерами побега, что им оставалось делать?