– Мой клиент... А коня вел хозяин этого джипа.
– И любитель «золотого оружия»?
– Он самый... Ну так вот. Я завернула их обратно. А когда отошла ненадолго... по известным делам... – Вербинина кивнула в сторону все еще стоящих у живой изгороди синих кабинок биотуалетов. – Они вернулись.
– И что? Пока не понимаю, куда вы клоните?
– Один из коллег сказал, что пока меня не было, эти двое наведались на паркинг. Мой клиент что-то искал в салоне «Бентли». А хозяин этого джипа, – Вербинина кивнула в сторону «Гелендвагена», – тоже открывал машину... Свою машину. И не исключено, что кое-что взял оттуда.
Ирина сама открыла помещение гардеробной, где временно складировали вещи задержанных. Шубку они увидели сразу: серебристо-голубоватая, «стриженая», она висела на виду.
– Там внутри есть кармашек... – сказала Вербинина. – Посмотрите.
– Достаньте сами!
Анна подошла к шубке и сунула руку куда-то под мех, под подкладку.
– Есть! – сказала она. – Есть...
И показала руку, в которой лежало миниатюрное записывающее устройство.
– Ирина, проверьте, есть ли какие-нибудь записи на этом диктофоне! – распорядился Сергей. – Займитесь прямо сейчас.
В ушном микродинамике Краснова прозвучал мужской голос:
– Первый, это Флигель!
– На связи Первый!
– Тут ситуация накаляется. Думаю, вам следует подойти к нам.
Когда Краснов вошел в малый зал флигеля, порядок там уже был восстановлен.
Игорь Полянский сидел на отодвинутом чуть в сторону стуле. Он был в наручниках – ему надели браслеты спереди. Абышев лежал на полу – лицом вниз. Ему выкрутили руки назад. На помощь двум дежурившим в зале фэсэошникам, в наушники которых подавалась громкая музыка – что не мешало им наблюдать за действиями собранных здесь следователем молодых людей, – пришел еще один сотрудник. Как раз в тот момент, когда появился старший следователь, смуглому южанину на выкрученные назад руки надели пластиковые браслеты.
– Что здесь произошло? – спросил Краснов.
Один из двух сотрудников, отвечавших за порядок в данном помещении, снял с головы наушники.
– Что здесь произошло? – повторил свой вопрос Краснов.
– Поначалу, когда вы покинули зал, молодые люди вели себя спокойно, – сказал фэсэошник. – Минут примерно десять они вообще не разговаривали... Потом эти двое, – он кивнул сначала на Мельникова-младшего, а затем на девушку – стали что-то говорить двум молодым людям, которые сидят напротив их. Постепенно градус беседы накалялся... Сначала вскочил со стула этот молодой человек. – Сотрудник показал на Полянского. – Затем сорвался его сосед. – Он кивнул в сторону лежащего на полу Абышева. – Они схватились за грудки. В этот момент вмешались мы.
Двое сотрудников ФСО, взяв смуглого молодчика под руки, усадили его на стул. Руки у Абышева по-прежнему были скованы сзади наручниками. Он сидел, наклонившись чуть вперед, с оскаленными зубами, недобро поглядывая на окружающих черными, гневными глазами... Кавказец напоминал сейчас Краснову молодого, не слишком опытного, не прошедшего толком школу выживания в опасных условиях естественной природы хищника, попавшегося по несчастливому ли стечению обстоятельств или из-за собственной глупости и неосторожности в силки охотников... Он был очень сердит, невероятно зол. Он не привык к такому обхождению, он не сталкивался еще в своей недолгой жизни с таким жестким обхождением и с такими людьми. Ведь Руслан Абышев с младых ногтей считал себя выше любого простого смертного...
Краснов, чуть передвинув стул, уселся между Абышевым и Полянским, с которого по указанию следователя сняли наручники. Один из фэсэошников вышел в коридор; двое его коллег уселись на свои места с двух сторон стола и надели наушники, в которых звучала музыка. За все это время Мельников и те двое, что сидели с противоположной стороны стола – Алексахина и Коган, – не произнесли, кажется, ни слова.
Полянский тяжело, со всхлипом вздохнул. Краснов, повернув голову, посмотрел на него. Молодчик потерял весь свой лоск. Растерял всю свою пафосность, все свое высокомерие. Он очень бледен; под воспаленными глазами залегли свинцовые тени. Полянский нервно качался – вперед-назад. От спинки стула к сложенным на столе, сжатым в кулаки рукам – вперед-назад, вперед-назад, как хасид во время молитвы.
– Я никого не убивал! – фальцетом крикнул он. – Меня самого шантажировали!
– Прекратите раскачиваться, – властным голосом сказал Краснов. – Здесь вам не синагога... Кто именно вас шантажировал? Конкретизируйте!
Полянский пробормотал что-то под нос... Он прекратил раскачиваться, но и говорить более ничего не говорил – попросту впал в ступор.
– Гражданка Алексахина, – глядя на сидящую напротив его девушку, сказал Краснов, – у меня есть к вам вопрос.
– Это вы ко мне обращаетесь? – Девушка нервно дернула головой.
– А разве здесь есть еще кто-то по фамилии Алексахина?
– Я не хочу отвечать на ваши вопросы!.. – Лариса посмотрела сначала на своего погруженного в мрачные думы друга, затем на старшего следователя. – А что вы хотели спросить?
– Почему вы вернулись в усадьбу? Ведь вы уехали после основного банкета. Уехали из замка примерно в половине одиннадцатого, не так ли? А без нескольких минут двенадцать приехали обратно...
– Не приехала... меня шофер папин привез. Мы тут недалеко живем, в десяти минутах езды. Дима, почему ты молчишь? – Она положила ладонь поверх подрагивающей руки своего молодого человека. – Не молчи!
– Так это была инициатива вашего отца? – спросил Краснов. – Это он настоял, чтобы вы вернулись в замок?
– Да нет, зачем же, – поморщившись, сказал Мельников. – Так и планировалось изначально, что Лара отъедет ненадолго...
– Зачем?
– Переодеться надо было, – сказала Алексахина. – Следовало сдать гарнитур представителю ювелирной фирмы...
– Вы брали драгоценности напрокат?
– Да, – едва слышно сказала Алексахина. – Очень дорогой гарнитур. Почти три миллиона евро. Его привезли в Москву представитель ювелирного торгового дома и страховщик.
– Глупая, – пробормотал Коган. – Я бы тебе его купил! Тебе стоило только захотеть.
– Борюсик, миленький... – Алексахина прерывисто вздохнула. – Да не нужны мне твои драгоценности! И бабки твои не нужны. Я тебе уже говорила, ничего у нас с тобой не получится!
– А с Мельниковым получится? – Коган обиженно засопел. – У него вон с Игорехой...отношения! А ты ему нужна была только для прикрытия. Для того чтобы в прессе не болтали о его наклонностях.
– Заткнись! – процедил Мельников. – Тебя не спросил, с кем мне дружить и с кем иметь отношения. Вот почему вас и не любят... лезете, куда не просят!