– А для чего такие хитросплетения и сложности? – недоуменно развел руками Забунто.
– Если свои признательные показания они дадут напрямую Данилину, то тут же окажутся в СИЗО, – Чубареев саркастично усмехнулся. – Он у нас из твердолобых «законников». Нет в нем понимания момента и должной гибкости. А эти опера хорошо знают, что почем. Вон, надо было найти «дежурного» обвиняемого по ДТП в Липинце – в момент нашли. И уже все успокоились – милиция назвала виновного. А тот он на самом деле или не тот – какое это теперь имеет значение?..
…На докладе у губернатора Эрастова ему сегодня много чего пришлось выслушать. Беседа их состоялась в присутствии узкого круга замов главы правительства области. Свирепо потрясая какой-то бумагой, Эрастов взглядом голодного троглодита буквально пожирал начальника областного УВД.
– Ну?! Ну?! Ну?! Вы это видите, господин генерал-майор? – едва не извергая из ноздрей клубы дыма и языки пламени, вопрошал губернатор. – Сегодня по факсу получил запрос консульства ФРГ о ходе расследования дорожно-транспортного происшествия в городе Липинец, в результате которого, наряду с еще двумя потерпевшими, погиб гражданин данного государства, бывший гражданин СССР Константин Ледерер. И что мне прикажете на это отвечать? Что наша милиция совсем разучилась ловить мышей?!
В этот момент в кармане Чубареева запиликал сотовый.
– Господа, я же просил перед началом совещания телефоны отключать! – недовольно отреагировал на это Эрастов. – Ну, раз звонок поступил, то уж ответьте. Мы подождем… – сокрушенно махнул он рукой.
Выслушав своего собеседника, Чубареев неожиданно повеселел.
– Все в порядке, Александр Александрович! – сообщил он, пряча телефон. – Подозреваемый в совершении ДТП уже задержан, изобличен и дает признательные показания.
– Слава богу! – губернатор облегченно перевел дух. – А это действительно виновник происшествия? А то знаю я твоих костоломов… Сейчас признается в ДТП, а на суде от всего откажется. Смотри, чтоб не оконфузились перед иностранцами! – спохватился он.
– Нет, нет, – уверенно заявил Чубареев. – Если он сам пишет чистосердечное, то какие тут могут быть подвохи?
О задержании подозреваемого ему позвонили те самые «доверенные сотрудники», которым было поручено найти козла отпущения. И они его нашли. Те же, кто не пользовался безграничным доверием начальства, после поездки в Липинец в еще большей степени прониклись подозрениями в отношении мажоров, машины которых они перед этим осматривали, но вынуждены были оставить свои подозрения при себе. А вскоре их и вовсе перебросили на другой «фронт» да так завалили «бытовухой», что о недавнем происшествии и вспоминать было некогда.
Зато «доверенные», не страдающие такими нравственными аномалиями, как сомнение в правоте своего начальства и сочувствие к жертвам необоснованного обвинения, в течение всего какой-то пары дней смогли не только найти подозреваемого, но и «убедили» его дать признательные показания. Разумеется, они не стали хватать первого встречного-поперечного – чай, не злыдни беспредельные, совершенно не дружащие с головой! – а провели основательную работу, обшарив все без исключения меднореченские СТО, занимающиеся кузовными работами, вплоть до самых кустарных. И удача им наконец-то улыбнулась.
Заглянув на одну из «левых» СТО, разместившуюся в обычном гараже, они обнаружили там – о, чудо! – темно-синюю «Ниву» с весьма характерной деформацией капота. А уж когда они узнали от владельца этой СТО, кто хозяин помятой машины, то едва не пустились в пляс – до того удачной оказалась кандидатура аварийщика.
Как оказалось, «Нива» принадлежала некоему Григорию Рыхлову, который однажды уже отвечал по суду за ДТП в пьяном виде. Более того, проживавший в данный момент в Меднореченске Рыхлов родом был из Липинца. Это стало последней точкой в принятии решения о том, кого назначить главным виновником громкого ДТП. Прибыв домой к Рыхлову, который – опять удача! – в этот момент был в весьма сильном подпитии, опера, уже не церемонясь, взяли его под белы рученьки и определили в «обезьянник».
Уже поздним вечером, когда тот стал приходить в себя, опера тут же взяли его в интенсивную проработку. Начавший было поначалу брыкаться и угрожать операм суицидом, Рыхлов под конец раскис и согласился со всеми предъявленными ему обвинениями. Тем более что из-за своей нескончаемой пьянки он точно не мог припомнить, когда и где был, что там вытворял и вытворял ли вообще хоть что-то. А посему, признав себя виновным в гибели троих человек и нанесении увечья еще четверым, он под диктовку оперов накатал «чистуху» и до суда отправился домой с подпиской о невыезде сушить сухари – ну и чтобы еще вдобавок хорошо «оттянуться» перед неизбежной отсидкой…
* * *
Майор Данилин в своем УВД считался везунчиком и баловнем судьбы. Во-первых, природа, не скупясь, наградила его великолепными внешними данными. Статный, физически сильный, с аристократичным, одухотворенным лицом героя какого-нибудь романтического вестерна, он был предметом зависти многих своих коллег. Умный и в меру ироничный, он в два счета «колол» на чистосердечное признание самых отпетых аферисток. Те, чисто по-бабски, буквально таяли, общаясь с интеллигентным, проницательным опером, являвшим собой само обаяние. И даже отправившись на нары, писали ему оттуда письма без надежды получить ответ…
Он и женился-то на бывшей подозреваемой, которая, в конечном итоге, оказалась совершенно невиновной. И, надо сказать, не без его усилий…
Жанна росла, что называется, в «неполной семье» – с одной мамой, поскольку папа еще до ее рождения укатил в неизвестном направлении, не позаботившись сообщить свой новый адрес. Потом появился новый «папа», которого мама очень скоро выставила за порог по причине хронического пьянства. Потом был еще один – патологически ленивый тип. Третьего уже подросшая Жанна «папой» назвать не захотела и звала дядей Леней. Когда ей стукнуло четырнадцать, она вдруг стала замечать, что дядя Леня начал питать к ней не совсем родительские чувства.
Не посмев жаловаться маме, с этого момента Жанна жила в режиме перманентного стресса. В те часы и дни, когда матери дома не было, она или засиживалась у подруг, или спешила к бабушке на другой конец города. Дядя Леня очень возмущался недоверием, каковое по отношению к нему проявляла падчерица. Но девушка, у которой достаточно рано сформировался самостоятельный, независимый характер, подобные демарши игнорировала.
Более того, вместе с подругой она начала посещать секцию самообороны для девушек и женщин, которую на общественных началах в одном из спортзалов вел отставной опер. И, надо сказать, уроки, полученные на этих занятиях, однажды ей очень пригодились.
Жанне было уже восемнадцать, когда «папочка», улучив момент, в отсутствие матери напал на нее сзади. Сдавив горло девушки своими жесткими, сильными пальцами, отчего она даже потеряла сознание, он поволок свою жертву в спальню, надеясь наконец-то «обломать» неуступчивую падчерицу. Но… На мгновение придя в себя, Жанна нанесла подонку сокрушительный удар локтем в солнечное сплетение. Падая, тот припечатался виском к углу деревянной спинки кровати. Прибывшая «Скорая» констатировала смерть отчима.