Дурак! Антон уловил короткий шорох прямо перед собой. Этот тип не пошел в обход, а стал перемещаться по кратчайшему пути. Наверняка он сейчас напряжен и готов в любой момент выстрелить. И выстрелит, как только увидит лежавшее ничком тело. Рисковать он не будет, и у него бесшумное оружие. Главное, не подпустить его слишком близко… слушать.
Вот еще звук… вот он чуть поскользнулся на травянистом склоне… громко наступил на землю. Антон с закрытыми глазами почти видел этого человека, настолько обострились все его чувства. Еще секунда…
Кисть с пистолетом шевельнулась, сейчас ствол был направлен прямо на звук. Он плавно выбрал спусковой крючок… еще секунда… Выстрел! Голова и рука Антона поднялись практически одновременно, рывком. Он успел понять, что одновременно с его выстрелом раздался и тихий хлопок. Второй выстрел Антона совпал с ударом пули в камень недалеко от его головы. Пуля противно взвизгнула, и что-то ударило Антона в голову выше виска. Он вскрикнул, и в его глазах все поплыло. Сквозь звон в голове и пелену в глазах он успел заметить, что попал.
Свет воспринимался болезненно, резал глаза, поэтому Антон опустил лицо. Со стороны это, наверное, выглядело так, будто он чувствовал себя виноватым. В кабинете Федорова их сидело трое. Третьим был майор Лапин, который смотрел на Антона и задумчиво покусывал губу. Федоров тоже смотрел на Антона. Стекла его очков холодно и недружелюбно поблескивали. Собственно, и тон подполковника был холодным и недружелюбным:
– А что вы там делали ночью? И с оружием? Я посмотрел записи в журнале выдачи оружия. Вы практически не сдавали пистолет со дня своего прибытия в Управление. Вы чего-то боялись, вам кто-то угрожал?
– Вы так говорите, – сквозь боль в голове Антон попробовал изобразить улыбку, – будто огорчились, что я был вооружен. Это какая по счету перестрелка в городе за последние две недели? Третья, четвертая? Тут, я чувствую, вообще без оружия ходить нельзя. Не так ли?
– Не передергивайте, – ответил Федоров. – Это первое нападение на работника полиции.
– Второе, – тут же возразил Антон и посмотрел на Лапина: – А раненого оперативника уголовного розыска вы сюда не причисляете?
– Оперативник был ранен во время задержания.
– Я тоже был ранен во время задержания, – ехидно заметил Антон. – Только соотношение сил было другим. Вы нашли машину, в которой ехали преступники? Бежевая «шестерка», номерной знак У 315 НВ. А две пули в стене пекарни?
– С этим мы разберемся! А вот как нам с вами разобраться, Копаев?
– Вам этого мало, – брякнул Антон, не сдержавшись, и показал пальцем себе на голову.
Голова болела. Сплющившись от удара в камень, пуля ударила его в голову, и теперь вся половина головы болела, как после большой пьянки. Врач «Скорой помощи» обработал ссадину, но вокруг нее сейчас налилась большая «гуля», которая пульсировала и дергала при малейшем движении. А уж от сильных звуков было совсем плохо. Антон отказался от госпитализации и обследования, скрыв болезненные последствия контузии. Но, честно говоря, его немного подташнивало.
– Может, кто-то пытался привести в исполнение какие-то старые угрозы? – предположил Лапин. – Может, это какой-то твой след еще с Екатеринбурга? Вспомни, Антон. Оружие с глушителем, это… не вяжется это с тривиальной попыткой ограбления. Или тебя перепутали с кем-нибудь?
– Или с помощью баллончика с газом пытались похитить и продать в рабство в Чечню, – подсказал Антон, – или в бордель в Арабские Эмираты.
– Так! – прихлопнул ладонью крышку стола Федоров. – Хватит тут ерничать! Значит, так, больничный вы получили. Сидеть дома и никуда не выходить. На допрос к следователю вас отвезут. Или следователь к вам домой приедет. Оружие…
– На экспертизе, – подсказал Лапин.
– Вот! Может, это вас остановит от ночных прогулок. Все, свободны! Лапин, останься. И запомни, Копаев, сидеть дома!
Антон, сморщившись от боли в голове, поднялся, мысленно буркнул «не дождешься» и вышел из кабинета. Ну что ж, теперь по крайней мере все получило огласку, и кое-кому придется изобразить хотя бы видимость расследования. Правда, я им по-прежнему опасен, а может, немного подождут с новой попыткой покушения. Я же не стал качать права и рассказывать, что знаю, откуда у того оперативника ранение. Вот бы они взвились, если бы я заявил, что срыв покушения на Кузьмина – тоже мое дело.
Но есть и фиговый момент, вздохнул Антон, выходя на улицу и жмурясь от яркого солнца, оружия у меня теперь нет, и я под очень неусыпным надзором. К Кузьмину нельзя, на тайную свою квартиру идти придется со ста двадцатью предосторожностями. В старую идти? Оттуда можно уже не выйти. Или вперед ногами. А это мне еще рановато!
– Или вот еще анекдот, – продолжил Антон, переждав, пока курсанты-второкурсники, отбывающие наряд на КПП института, перестанут хохотать.
– Стоп! Хорошо! – остановил старший наряда и вскочил, поправляя повязку на рукаве. – Офицеры идут!
Антон покровительственно похлопал по плечу ближайшего к нему курсанта и вышел на улицу. Он уже два часа развлекал наряд, ожидая, пока из стен его родного института выйдет полковник Воронцов. Курсанты его в лицо помнили еще по годам учебы. И сейчас Антон просто делал вид, что шел мимо и решил подышать воздухом родного вуза. Звонить с КПП на кафедру или кому-то еще говорить, что он ждет своего преподавателя, он не хотел. Слишком тесно сжималось преступное кольцо вокруг его собственной шеи, чтобы открыто подставлять еще кого-то. Торчать на улице возле ворот института тоже было нелепо. Место открытое, со всех сторон просматривается – обязательно увидит кто-то из старых знакомых, преподавателей. И обязательно начнутся расспросы.
Теперь уже скоро, если Воронцов на кафедре не задержится. Антон поморщился, не зная, куда и как отойти. Наконец он придумал хоть что-то, что могло помочь ему законспирироваться. С рассеянным видом оглядываясь по сторонам, он побрел к автобусной остановке, которая располагалась метрах в тридцати от проходной института. Низко надвинув на глаза светлую летнюю кепку и поправив темные очки, принялся курсировать с задумчивым видом между остановкой и проходной. Когда проходили преподаватели, которые могли его хорошо помнить в лицо, он отворачивался, когда выходили целыми группами, останавливался и присматривался, если находился в этот момент возле остановки.
Антон знал, что Воронцов ездит на работу автобусом, и сейчас надеялся, что именно в этот день полковник не приехал в институт на своей машине. Ему было известно, что у Воронцова черный «Опель Астра», но номера он не знал. Прошло полчаса, потом еще полчаса, прежде чем со ступеней неторопливо сошел крупный широкоплечий человек в форме офицера полиции с погонами полковника. Он попрощался за руку с каким-то незнакомым офицером, по обыкновению, чуть склонив голову на бок.
На всякий случай Антон переместился за стеклянную стенку остановки. Офицер вдруг стал теребить Воронцова за рукав и настойчиво показывать в сторону припаркованных возле института машин. Антон выругался и стал озираться по сторонам – нет ли поблизости какого-нибудь такси. Он не знал, где живет Воронцов, и ему пришлось бы ловить машину, иначе будет потерян драгоценный день. А сколько их у него в запасе, Антон даже боялся подумать.