Она посмотрела на забор, на козырьки подъездов. Да, здесь было много камер, а что это такое, она прекрасно знала: видела в кино. Запишут тебя на бесплатное видео, а в случае чего, потом быстренько найдут. Нет, о том, чтобы соваться в этот элитный двор, нечего было и думать. И хорошо, что Антон поставил машину не возле самих ворот, а поодаль.
– Ладно, поехали, – махнула она рукой и первая села в машину.
– Куда поехали-то? – уточнил Антон.
– На кудыкину гору!
Девушка вышла на своей остановке, предварительно расплатившись с водителем. Он остался доволен: сколько запросил, столько и дали, не торговались, не доказывали ему, что он жмот.
– Наташа, а еще куда-нибудь поедем? Ты только скажи, я в любое время, я всегда готов…
– Посмотрим, – неопределенно ответила девушка и, даже не попрощавшись, с угрюмым видом побрела к дому.
Она сбросила надоевшие за день босоножки, расшитые бусинами и стразами, переоделась в свой ситцевый халат. Поужинать бы надо, а то ее живот скоро прилипнет к спине. Стелла заглянула в холодильник. Если бы у нее была мышь, она бы повесилась в этом холодильнике. И почему она не подумала о продуктах, пока шла от машины Антона к дому? Досадуя на себя за несообразительность, Стелла снова надела бриджи и майку, сунула шлепки, повесила сумку на плечо и вышла из квартиры.
В магазине она купила хлеб, сыр, масло, несколько йогуртов и крабовые палочки. Она никогда не пробовала, что это такое, а ей так хотелось. Прихватив еще бутылку холодного пива и две пачки сигарет, Стелла вернулась домой. Здесь, еще раз переодевшись, она пошла на кухню поставить чайник на плиту. На кухне снова сидел тот небритый мужик в огромной – не по размеру – майке. Он так же, как и вчера, курил, выпуская дым в открытое окно, и жарил в сковороде яичницу с колбасой.
– Слушай, ты, соседка! А ты проставиться не хочешь? – спросил он хриплым голосом. – А то, понимаешь, въехала в чужую квартиру и ходишь здесь, как будто ты ни при чем!
– Чего я должна сделать?
– Проставиться! Что, не знаешь, что это такое?
– Нет.
– Эх, деревня! Мать твою… Проставиться – это значит отметить с новыми соседями свое новоселье.
– Вы выпить, что ли, хотите? – догадалась Стелла.
– Ну, считай, что так.
– Так выпейте, я вам не запрещаю.
– Не запрещает она! Я у тебя разрешения и не спрашиваю, ты мне пузырек поставь.
– В честь какой радости? – возмутилась Стелла.
– В честь новоселья твоего, сказано же! Глухая, что ли? Порядочные люди завсегда ставят…
– Ща! Разбежалась! – рявкнула Стелла на соседа в безразмерной майке и, выключив чайник, удалилась в свою комнату.
Здесь она, включив телевизор, уселась за стол пировать.
По «ящику» пошла реклама. Девушка со злым выражением лица рекламировала мороженое. Голос за кадром обещал неземное наслаждение. «Придурки! – подумала Стелла. – Я бы после такой рекламы точно не купила этот продукт». Она взяла пульт и переключила телевизор на другой канал. Здесь шел фильм на криминальную тему. В какой-то квартире нашли изуродованный труп мужчины… Вот черт! Так это же именно то, что ей надо!
Девушка уставилась в экран. Итак, в какой-то квартире нашли труп мужика с отрезанными половыми органами, засунутыми ему в рот. Несчастный истек кровью, поскольку никого не оказалось рядом и некому было оказать ему помощь. Один умный полицейский предположил, что мужику отомстила женщина, которую он изнасиловал таким же способом. Он называется оральным. На протяжении всего фильма женщину искали, искали… Ага! Наконец-то напали на ее след. Тот очень умный полицейский вычислил ее, потом выследил и, наконец, пришел к ней с предложением явиться с повинной. Ага, разбежалась! Она что, такая дура?! Девушка ему прямо сказала: а вы, мол, докажите, что это я! Но умный полицейский на то и умный, что смог доказать. Нашел подругу той девахи, и подруга, предательница, раскололась, проболталась, что тот мужик, которого нашли кастрированным в начале фильма, обманным путем заманил девушку к себе на дачу и там надругался над ней, урод.
Кончился фильм тем, что ту девушку все-таки арестовали, и вот-вот должен состояться суд. Адвокат пообещал ей снизить срок, из кожи лез, пытаясь доказать состояние аффекта. Прокурор стал с ним спорить: какой, мол, к черту аффект?! Вы о чем? Прошло полгода, как девчонку трахнули на даче. Нет, вот именно, что она, такая-сякая, нехорошая, все точно рассчитала, все продумала… Да, похоже, несчастную посадят, хотя напрямую об этом так и не сказали.
Фильм кончился. Стелла осталась страшно недовольна: нет, ну где справедливость?! Вот за что девчонке дадут срок? Наоборот, она правильно сделала, что отрезала этому уроду его хозяйство за то, что изнасиловал, да и другим бы неповадно было.
А следователь, урод, что сказал девчонке? А чем, говорит, ты лучше преступника? И тот – козел, мерзавец, и ты теперь такая же уголовница, преступница. Нет, это он совсем не прав! Девчонка – не такая же. И она действительно лучше того урода хотя бы тем, что не она первая начала все это. Ее действие было ответным, а не начальным, это адвокат правильно сказал. Только его, похоже, никто особо не слушал.
Стелла со злостью переключила телек на другой канал. Придурки! И те, кто снял этот идиотский фильм, закончившийся так плохо, и… все остальные! Но идея ей понравилась. Отомстить преступнику подобным образом – это супер! Теперь она точно знает, что сделает с Соснянским.
В эту ночь Стелла долго не спала, все ворочалась на диване и думала, думала… Главное, как заманить его в такое место, где они могли бы остаться совсем одни, без всяких свидетелей? Куда заманить? Придется, похоже, познакомиться с ним для начала. Со времени убийства Беллы прошел почти год, и вряд ли банкир помнит ее, ведь виделись они буквально минуту-две, не больше. Это их поганые рожи врезались ей в память очень отчетливо, и то вспомнила она их только после того, как узнала, что случилось с сестрой. Если бы не это, не вспомнила бы никогда и ни за что! Сколько их, таких водил, побывавших в кафе ее матери, прошло у нее перед глазами!
Стелла заснула только под утро, измученная бессонницей и разными мыслями. Одной из них была – переменить внешность. Завтра с утра она пойдет в парикмахерскую, покрасит волосы, брови и… Что там еще могут сделать? Может, постричься? И год назад, и сейчас у нее были довольно длинные – почти до пояса – волосы. А что, если сделать короткую стрижку? Точно! Тогда ее никто не узнает…
Утром девушка долго лежала в постели, раздумывая, стричься или все-таки не стоит. Волосы было жалко. Хотя они у нее и не такие пышные, как были у Беллы, но все-таки тоже неплохие. Кое-кто из девчонок в интернате ей даже завидовал. Стелла тут же вспомнила, как училась в райцентре в школе-интернате, потому что в их деревне школы не было, как, впрочем, и детей тоже. С осени отец отвозил ее в райцентр к одной родственнице, тете Поле, и Стелла ходила там в школу-интернат, куда собирали детей из окрестных деревень. Училась она хорошо, ей даже нравилось учиться. По вечерам она делала уроки и помогала тетке по хозяйству, во дворе и огороде…