Чиновник пытался несколько раз перебить Богоборцева, возмущался, кричал, но тот еще долго зачитывал свои данные.
– Так куда же подевались все эти миллионы, точнее, десятки и сотни миллионов? – спросил он чиновника. – Это же чемоданы денег, если не сказать, машина!
– Надо еще узнать, откуда у вас такие сведения, – скептически усмехнулся чиновник. – Наверняка они добыты весьма сомнительным путем.
– А нам, журналистам, все сведения приходится добывать сомнительными путями, – нашелся Богоборцев, – потому как вы, государевы, так сказать, люди, скрываете истинную картину дел от народа: сколько денег и на что выделено, сколько конкретно и на что потрачено...
– Неправда! В прессе вы можете прочитать отчеты...
– Ваши отчеты – липа! Вы же не указываете в них, сколько осело в ваших бездонных карманах...
Владимир почему-то вспомнил сейчас этот диалог журналиста с чиновником. Сестра тогда сказала ему, что иногда видит Богоборцева в здании, что он, похоже, простой мужик, к нему постоянно подходят какие-то люди, он со всеми здоровается за руку, разговаривает...
Значит, и он, Владимир, тоже может подойти к нему и рассказать о хуторе Озерном.
Владимир оставил машину на стоянке возле административного здания и вошел в прохладное фойе. Его остановил охранник.
– Куда? – лаконично спросил он.
– В редакцию газеты «Наш город».
– Ваш паспорт.
Надо же! С каких это пор здесь начали спрашивать документы? Когда он приходил к сестре в последний раз, в будке охранника сидела бабушка – божий одуванчик, читала газету и ничего ни у кого не спрашивала. Ну, разве что окидывала входящих пристальным взглядом. И вот теперь – охранник в форме, с металлоискателем у пояса, Владимир заметил и видеокамеру под потолком, направленную прямо на него.
– А права сгодятся?
Охранник кивнул. Владимир показал ему права, и страж порядка опять-таки лаконично бросил, указав на лифт:
– Пятый этаж.
Владимир поблагодарил и прошел к двум лифтам, которые постоянно открывались и закрывались, выпуская прибывших на первый этаж людей и впуская в себя тех, кому нужно было ехать на верхние этажи. Вместе с ним в лифт зашли двое молодых людей, нажали свои кнопки, Владимир нажал пятую, и лифт, слегка дернувшись, поехал вверх.
Секретарша редакции, юное прелестное создание, не отрываясь от компьютера, вежливо сообщила Володе, что Богоборцева в данный момент в редакции нет, что его вообще нужно либо «ловить», либо оставить ему сообщение.
– А его телефончик можно? – спросил Володя.
– Извините, но телефоны мы не даем. – И девушка протянула посетителю лист бумаги.
Набросав записку с предложением встретиться и обещанием предоставить интересный материал, Владимир свернул лист вчетверо и передал секретарше. Та взяла записку и тут же бросила ее в кармашек с фамилией Богоборцева на большой доске, где таких кармашков было десятка два. Владимир вышел из редакции.
Он не стал заходить к сестре в ее офис (нечего отрывать человека от работы, не так давно виделись у родителей), а отправился домой. По дороге набрал телефон Лиды.
– Да, – с прохладцей в голосе ответила она.
– Лидунь, это я. Как ты там, солнышко?
– А разве тебе это интересно?
– Ну, перестань. Я еду домой.
– Неужели? Зачем?
– Лид, кончай, а! Я, между прочим, соскучился...
– Между чем ты соскучился?
Нет, он, конечно, все прекрасно понимает: из-за него у нее накрывается отпуск. Да, перед ней он провинился. Но он честно предлагал ей поехать к морю одной. Она сама отказалась, и это – ее решение. Как говорится, каждый имеет право выбора.
– Лида! Все, перестань. Через десять минут я буду дома...
– А я – нет!
– А где же ты? У Ирки? Хочешь, я заеду за тобой?
– Да нет, я не у Ирки, – игриво обиженный тон Лиды дал понять: она его не простила, но готова простить, если...
– Так где ты?
– Сначала скажи, Строгов: завтра мы наконец-то едем на море?
– Лидунь, поверь: больше всего на свете я хочу отправиться с тобой на море. Вдвоем. Чтобы ты и я и больше никого!
– Так что тебя останавливает?
– Вот сейчас я приеду домой и скажу тебе, что именно...
– Строгов, – тяжело вздохнула Лида, – все, что ты скажешь, я знаю заранее...
– Я что, так предсказуем?
– До невозможности!
– Хм, учту... Так когда ты будешь дома?
– Когда пообещаешь ехать на море.
– Хорошо, поговорим дома.
Владимир выключил телефон и положил его в нагрудный карман рубашки.
Дома он первым делом принял душ, потом заглянул в холодильник и нашел там бутылку кваса. Владимир сидел в кресле, потягивал холодный напиток и давил кнопки телевизионного пульта, когда раздался звонок на его мобильном. Номер был ему незнаком.
– Да.
– Это журналист Богоборцев. Вы оставили для меня записку в редакции...
– Да, да... Меня зовут Владимир Строгов. Я хотел бы встретиться с вами...
– Зачем?
– Кажется, у меня есть для вас интересная тема.
– Какая именно?
– А это обязательно говорить по телефону?
– Обязательно.
– М м... Хорошо. На озере близ деревни Дубровино есть хутор. Живописное место, природа, лес и все такое... Это место присмотрели себе двое приятелей – небезызвестный вам господин Чиндяйкин и его товарищ начальник «Горгаза» Тамбовцев. Они выгоняют местных жителей с их насиженных мест. Как вам такое?
– В каком смысле выгоняют? – уточнил Богоборцев.
– В самом прямом. Заставляют переехать в Дубровино в заброшенные дома, а дома хуторян собираются сносить бульдозером.
Журналист задумался буквально на секунду.
– Хорошо, давайте встретимся. Вас устроит через час?.. Где вам удобно?
– Я готов встретиться где угодно. Куда мне подъехать?
– В моей редакции вас устроит?
– Вполне. Я буду там через час.
В трубке раздались гудки. Владимир посмотрел на часы: минут двадцать еще можно отдыхать. Он взял в руки пульт и продолжил просматривать каналы. В этот момент открылась входная дверь, и в комнату заглянула Лида.
– М м! Строгов, ты дома?! Странно видеть тебя на твоем собственном диване.
– Почему это странно? – удивился он.
– Потому что в последнее время ты у нас заделался лесником. Живешь в избушке на курьих ножках, не моешься, ешь всухомятку, наверное, еще и печку топишь... кизяком. Зато защищаешь бедных хуторян от нашествия злых чиновников.