– Мера ответственности каждого может определяться и глубиной его нравственного падения, и возможностями его совести, – убежденно произнес старик.

И в этот момент зазвонил телефон.

Глава 9

Мераб посмотрел на Дронго и поднял трубку.

– Да, он здесь, – ответил кому-то и протянул трубку своему гостю.

– Добрый вечер, – услышал Дронго знакомый голос Нодара. – Извините, что беспокою так поздно. Но мне доложили, что госпожа Мегрилишвили только недавно уехала от вас.

– Это правда. Мы расстались минут двадцать назад. Что-нибудь случилось?

– Мы доложили о взрыве нашему министру, – сухо сообщил Нодар. – И были вынуждены рассказать, кто и зачем приехал к Аситашвили. О взрыве у здания Министерства обороны уже доложили самому президенту. О смерти полковника Джибладзе знает весь город. Мы пытались решить ситуацию собственными силами, но этот взрыв спутал все наши карты…

– Вы пригласили меня, не получив согласия вашего министра? – не поверил услышанному Дронго.

– Наше ведомство планирует операции, о которых известно только нашему куратору, заместителю министра национальной безопасности, – объяснил Нодар, – но дело не в этом. Министр приказал закончить операцию в двадцать четыре часа. Вы должны покинуть нашу страну в течение следующих суток. Расследование по фактам гибели генерала Гургенидзе и полковника Джибладзе мы должны проводить собственными силами. Вот почему я звоню вам так поздно.

– Вы хотите, чтобы я уехал?

– В течение двадцати четырех часов, – глухо повторил приказ министра Нодар. – Он говорит, что ему не нужны новые Джеймсы Бонды. Вам удалось что-нибудь узнать от госпожи Мегрилишвили?

– Вы думаете, что, поговорив несколько минут с переводчиком, я могу узнать, кто и зачем убил генерала Гургенидзе? – разозлился Дронго. – Я только начал расследование. И завтра собираюсь поговорить с членами семьи погибшего генерала.

– Завтра вы улетите, – заявил Нодар. – У меня приказ министра.

– Двадцать четыре часа, – напомнил Дронго. – Такой срок можно приравнять к целой вечности. Или он приказал отправить меня рано утром? По-моему, я могу улететь и вечером.

– Это ничего не изменит, – заспорил Нодар. – У меня указание министра не оставлять вас в городе и не допускать больше никаких убийств. Если вы останетесь, я не смогу гарантировать ни вашу безопасность, ни безопасность моих сотрудников.

– Завтра утром я поеду в дом, где произошло убийство, – твердо проговорил Дронго. – Независимо от того, когда вы меня депортируете. Мне нужно поговорить с возможными свидетелями случившегося убийства.

– Не понимаю, почему вы настаиваете? – уставшим голосом произнес Нодар. – Мы рискнули поставить на вас и проиграли. Можете считать, что вы выбыли из этой игры.

– Господин Гигаури, я не просил меня приглашать. И я не люблю участвовать в играх, правила которых меняются на ходу. Но в любом случае только я сам решаю, когда и зачем мне выходить из начавшейся игры. Вы можете меня депортировать, но завтра утром я все равно поеду туда, куда хотел поехать. И давайте прекратим этот бесполезный разговор.

– А вы упрямый человек, – чуть помолчав, сказал Нодар. – Но я еще не сказал вам самого важного. Автомобиль полковника Джибладзе был взорван с помощью дистанционного управления. Там была заложена дистанционно управляемая мина. Наши эксперты уже установили тип взрывного устройства. Какие еще доводы вам нужны, чтобы принять решение о вашем отъезде? Они хладнокровно взорвали автомобиль с находившимся там полковником.

Дронго подумал, что это обстоятельство может несколько сместить акценты.

– Мне нужно встретиться с членами семьи погибшего генерала, – упрямо повторил он, – и осмотреть место происшествия.

– Хорошо, – неожиданно согласился Нодар, – я дам вам последний шанс. Завтра утром, к девяти часам, пришлю за вами машину с нашими сотрудниками. У вас будет время до трех часов дня. Затем вы улетите.

– До свидания, – Дронго положил трубку.

– Мне кажется, что вы не захотите больше есть, – сказал Мераб.

– Наоборот, – весело возразил Дронго. – Я обожаю есть по ночам. Какое у нас следующее блюдо? Не встану из-за стола, пока все не перепробую.

Он просидел за столом еще около часа. И только в полночь отправился спать. Перед тем как заснуть, Дронго снова прокрутил в памяти минувший день. Разговоры с Тамарой, полковником Джибладзе, генералом Аситашвили, последний был с Лилией. Нет, не последний. Потом еще беседовал с Мерабом и с позвонившим Нодаром. Какой получился насыщенный день!

Внизу работал телевизор. В гостиной молодой сотрудник Министерства безопасности смотрел ночную передачу, зевая от усталости. Ему было труднее всего. Он был «жаворонок» – привык рано ложиться и рано вставать. Но в эту ночь не имел права на сон.

Дронго подумал, что нужно заснуть, и заснул, заставив себя успокоиться, уже не думая о завтрашнем дне.

В восемь часов утра он открыл глаза, чтобы успеть принять душ, выпить чашку чая, съесть кусочек сулугуни, переодеться, проверить оружие, стерев масляные пятна с его рукоятки и с обоймы. Даже успел перекинуться парой фраз с опухшим от бессонницы дежурным, который ждал, когда его наконец-то сменят.

В девять часов в дом вошла Тамара. Почему-то Дронго был уверен, что приедет именно она. Может, потому, что Нодару было невыгодно посвящать в тайну приезда его гостя других сотрудников отдела. Тамара была в темном брючном костюме. Она достала сигареты, как только вошла.

– Дурная манера, – пробормотал Дронго вместо приветствия, – начинаешь утро с сигарет. У тебя пожелтеют зубы и выпадут волосы.

– Насколько я помню, ты никогда не курил, – парировала она, скрывая улыбку, – но после нашей последней встречи семь лет назад твоя прическа сильно поредела.

– Верно, – признал он, – но именно потому, что я слишком много бываю в компаниях курящих женщин.

Тамара потушила сигарету и только потом рассмеялась.

– Нодар прислал меня за тобой, приказав никуда не выпускать. Мы едем к дому Гургенидзе и возвращаемся обратно, никуда не заезжая. Только на таких условиях тебе разрешено поговорить с членами семьи погибшего генерала.

– Договорились, – согласился Дронго. – Надеюсь, он тебя не уполномочил надеть на меня наручники.

– Пока нет, – произнесла она достаточно серьезным тоном.

Когда они выходили, молодой охранник, дежуривший ночью, посмотрел им вслед и печально кивнул головой, словно прощаясь. Мераб пожал руку Дронго и, ничего не сказав, скрылся на кухне.