— Откуда вы знаете?
— Во всяком случае, в России есть человек с фамилией Шахмамедов, который брал у Бриоли в долг.
— Россия — огромная страна, — заметил Венейблс. — Может, там этих Шахмамедовых, как у нас смитов или роджерсов.
— Возможно, — кивнул Роджерс, совершенно не задетый последней репликой, либо просто не подающий вида. — Но чеченский правозащитник с такой фамилией — один. Кроме того, совпадает еще имя и ряд других подробностей.
— Ну-ка, ну-ка? — подался вперед Венейблс.
Оказалось вот что. Известный (как будто) чеченский общественный деятель был некоторое время назад (примерно с год) так популярен в туманном Альбионе, что завладел общественным вниманием и доверием. Его принимали в лучших домах, и мсье Антуан Бриоли этой участи не избежал. Надо сказать, мистер Шахмамедов обладал сногсшибательным обаянием и совершенно не походил на тех бородатых, кровожадных разбойников, которых так любят живописать в проправительственных российских СМИ. Напротив, мистер Шахмамедов был сама цивилизованность. Он щеголял в дорогих костюмах и недурно говорил по-английски. Особенно ему удавались произнесенные с болью в сердце и печалью на лице речи о нелегкой судьбе его братьев в России — не только чеченцев, а всех, кто имел несчастье (или счастье) родиться на Кавказе, словом, тех, кого принято там, в этой варварской стране, называть лицами кавказской национальности. А ведь, между прочим, в дословном переводе с английского кавказец — не что иное, как человек белой расы. Так кем же тогда себя считают эти русские? Впрочем, все это была лирика, и господин Шахмамедов умело сворачивал с политики на более конкретные и насущные вопросы — на бизнес, например. Он предлагал английским бизнесменам самые неожиданные и многообещающие проекты, и кое-каких кредитов под эти идеи ему добиться удалось. Это было ново и свежо: патриот и борец за свободу искал деньги не на теракты или революционные мятежи, а на восстановление экономики своей израненной родины, причем действовал при этом не как бездушный государственный чиновник, озабоченный исключительно собственным «откатом», а как частное и вполне обеспеченное лицо, у которого личный интерес и так в полном порядке. Это внушало уважение и надежду на то, что если не вся Россия, так хотя бы часть ее движется по демократическому западному пути.
В числе проектов Шахмамедова, на которые он искал инвестиции в Великобритании, были: завод резиновых изделий, супертаксопарк, покрывающий своими маршрутами весь Северный Кавказ, продюсирование двух документальных и одного художественного фильма о недавних боевых событиях и о судьбе пропавших без вести западных журналистов (предполагалось, что они, перевербованные ФСБ, с измененной внешностью, работают стрингерами в горячих точках).
Венцом же деятельности Шахмамедова в Лондоне стало окучивание (по меткому выражению детектива Роджерса) мультимиллионера Бриоли на полмиллиона фунтов стерлингов. Только вовсе речь там шла не о супермаркете, как предположила жена банкира Джойса, а о ноу-хау — фабриках по переработке мусора, начиненных новым экологически безопасным оборудованием. Фабрики также предполагалось воздвигнуть на Северном Кавказе, в настоящий момент обремененном горами мусора и отходов минувшей (или непрекращающейся — так Бриоли нравилось больше) чеченской войны.
Итак, получив кредиты от Бриоли в три приема (250 000, 150 000 и 100 000 фунтов стерлингов), Шахмамедов испарился не хуже сирийских «коммерсантов». В Москве, где у него был офис и квартира, никто не знал о его местопребывании, но многоопытный Бриоли не спешил бить в набат, а сперва предпочел официальному преследованию должника частные усилия. Так в бой был брошен Макс Роджерс.
19
— Денис я хочу пересмотреть наш с вами контракт. — Вероника Кутилина посмотрела ему в переносицу так, как это умеет делать она одна на всем свете, — своими черными поблескивающими глазами, закрадывающимися, проникающими, раздевающими…
Денис внутренне напрягся и поэтому по профессиональной привычке тут же заставил себя улыбнуться. Она опять перешла на «вы». Ну что ж, хорошего понемножку. Давненько у него не было такого клиента (клиентки, клиентки!), как Кутилина, и теперь, вероятно, еще не скоро будет. Особенно когда весть о том, что балерина разорвала соглашение с «Глорией», облетит другие московские агентства. А это произойдет довольно скоро, плохие новости, как известно, не задерживаются. Конкуренты будут счастливы узнать, что Грязнов-младший опростоволосился: не смог удержать толстую (в денежном смысле) и знаменитую — короче, престижную во всех отношениях клиентку. Примутся дублировать и клонировать эту информацию так, что мало не покажется, — и не видать больше Денису и компании достойной работы до конца дней, и пойдут они подметать улицы, потому что ни на что большее не способны… Он отогнал от себя апокалиптическое видение, продолжая удерживать на губах улыбку.
И вот престижная во всех отношениях клиентка, нахмурив свой гладкий лобик, сообщила:
— Мне думается, я бы могла лучше использовать ваши возможности и… достоинства.
Денису показалось, что он ослышался. Это прозвучало почти недвусмысленно.
— Я решила… — продолжала Кутилина, проводя изящным пальчиком по столешнице, после чего, по-честному, ее нужно было не протирать пятьдесят следующих лет. — я решила, что вы могли бы оказать мне гораздо более ценные услуги, чем то, что делаете сейчас. О! — Тут она прижала руки к груди жестом умирающего лебедя. — о, не подумайте, бога ради, что я чем-то недовольна, что я… не подберу подходящих слов… неважно! Мне тут на днях сказал один напыщенный господин, что он очень удивился, когда узнал, что у меня нет телохранителя.
— Я тоже этому удивлен, — пробормотал Денис. — Чтобы знаменитость вашего уровня и масштаба вела себя так беспечно…
— Вот видишь!
Вижу, подумал он. Еще как вижу. Мы снова на «ты».
— А я, признаться, никогда прежде об этом даже не думала… То есть не то чтобы никто никогда не следил за моей безопасностью. За границей, допустим, это все здорово отлажено, там об артистах по-настоящему заботятся, не то что у нас… Там я после спектакля могла спокойно отправиться куда угодно, зная, что обо мне заботятся и глаз с меня не спускают. При этом, представь, Денис, я их, этих ребят-секьюрити, или как правильней назвать?..
Денис кивнул: мол, секьюрити, они и в Африке секьюрити. И в Англии.
— Так вот, я их даже не видела никогда! Настолько прекрасно все было организовано!
Денису оставалось только вздохнуть не без зависти.
Разговор этот происходил в ресторане «Пушкинъ» (да, именно с таким вот расейским написанием), который Денис облюбовал для деловых встреч с некоторых пор. Собственно, к заведению этому Дениса, как и его дядю, приучил Турецкий. «Пушкинъ», расположенный в достаточной близости от места работы всех троих — на Тверском бульваре, был местом экзотическим и классическим одновременно. На первом этаже было кафе, на втором — ресторан, куда помимо лестницы посетителей поднимал классический лифт со старинным кружевным литьем. Именно здесь и сидели Денис Грязнов с Вероникой Кутилиной. перед ней стояла крохотная, с наперсток, чашечка зеленого чаю, перед Денисом — большая чашка кофе с молоком. Отменная русская кухня, которой он намеревался прельстить Кутилину, осталась невостребованной — фигура, диета и все такое. Впрочем, однажды они уже отпробовали кухню «Пушкина» — у нее дома.