– Так, ладно! – повысил Слива голос. – Не каркай. Я так понял, что ты не хозяйский?
Антон представление о блатном жаргоне имел достаточное, но использовать его сейчас не хотел, как не хотел и показывать, что хорошо его понимает. Он ведь играл роль ранее не судимого дельца, дельца-одиночки. И не «крадуна» какого-нибудь, который просто еще ни разу не попался, а человека, готового идти ва-банк за серьезный куш. Человека, которого не интересуют мелкие доходы, мелочи жизни, в том числе и в виде чужих жизней. Главное – не переиграть. Он не профессиональный киллер, но может им стать, если заплатят.
– Что значит «не хозяйский»? – переспросил Антон. – Хозяина у меня нет, не люблю я, когда надо мной хозяева.
– Я понял, что «музыки» ты нашей не знаешь, – хмыкнул Слива. Он выждал, пока женщина, названная Нинкой, поставит на стол стакан сока, рюмку коньяку и блюдце с нарезанным лимоном. Потом внимательно посмотрел на Антона: – Дело хочешь? Могу взять тебя к себе. Поручать буду по талантам, платить тоже. Как себя проявишь, так и получишь.
– А конкретнее? Купюры с продавцов в мясном отделе собирать? Или в овощном?
– А что? Побрезгуешь?
– А я не брезгливый. Все имеет свою цену, и я тоже. Улицы подметать я тебе не буду. Даже за зарплату генерального директора рынка.
– Ишь ты! – рассмеялся своим противным высоким голосом Слива. – Гонор у тебя! Хрен с тобой, золотая рыбка, ты и мертвого уболтаешь. Считай, что ты мне понравился. Предложение остается в силе, думай. Работа по тебе, как и зарплата, не обижу. Завтра приходи на рынок. Подумаю, чем тебя занять. Как тебя кличут-то?
– Антон.
– Ну, вот и приходи, Антоха Белый.
Антон некоторое время посидел, как будто что-то прикидывал в уме, потом неторопливо поднялся и молча вышел на улицу. Значит, в большого авторитета играем? Кликухи присваиваем, имя в блатном мире даем и судьбу определяем. Ну-ну! Как ты сам, Слива, сказал: «Хрен с тобой, золотая рыбка, ты и мертвого уболтаешь».Антон сдал задом, вывернул руль и влился в поток машин, двигавшихся вдоль рынка. Задача на этом этапе почти выполнена. Предложение поступило от Сливы, а не Антон ему навязывался. Это хорошо, дело сделано. Теперь придется вживаться в свою роль и в «коллектив». Между прочим, возможны проблемы с разбитыми губами. Как там у Сливы в окружении эти вопросы поставлены? С местью?
Антон сделал два круга вокруг пивного ларька. Он этот район обхаживал давно, с тех пор как заметил тут одну интересную личность. На первый взгляд – это просто опустившийся человек, спившийся. Видно, что по утрам он страдает, видно, что одежда на нем с чужого плеча. Но Антона заинтересовало в этом человеке другое. Он сумел разглядеть в нем личность, характер. Сейчас все это погребено, и, наверное, безвозвратно погребено. Обилие наколок на кистях рук, на груди, когда у этого человека бывает расстегнута рубашка. Характерные, заметные, характеризующие.
Справок Антон не наводил, запросов через Быкова не делал. Не это главное, неважно, как этого человека зовут, неважно, сколько он отсидел. Судя по наколкам – половину жизни, а лет ему… хрен его знает, наверное, лет пятьдесят… или шестьдесят.
Сегодня Антон увидел его одного. Человек шел к пивному киоску, как всегда, шаркая ногами, чуть сгорбившись и держась правой рукой за грудь. Антон остановил машину, выскочил, нажав кнопку сигнализации, и быстрым шагом пошел следом за мужчиной. Догнав его, сбавил шаг и настроился на образ делового человека, который решил выпить пива, чтобы как-то отрешиться от одолевших его проблем, и прошел мимо, как проходят мимо пустого места. Шаг его был размашист, уверен, в фигуре, в движениях сквозило раздражение и неудовольствие. Не выясняя, чего сколько стоит, Антон велел налить ему кружку «Балтики-тройки», насыпать пакетик крабовых чипсов и перебрался за высокий железный столик, на котором красовались застарелые пятна пива.
Он со стуком поставил блюдце и жадно приложился к кружке, осушив половину. Не будучи любителем пива и вообще спиртного, Антон эти манеры поведения долго изучал, наблюдая за мужиками в разных питейных заведениях. Даже вот в таких, как это. Сюда, к примеру, ходят только те, кто болеет с похмелья. «Постоять и пивка попить» сюда не ходят. В квартале отсюда можно по той же цене посидеть под навесом и попить пивка в более приличном окружении посетителей. Так что натяжечка в поведении Антона сейчас была, но он надеялся, что интересующий его мужичок этого не заметит. Не в том он состоянии. И сегодня, и уже очень давно.
Антон играл свою роль, стараясь убедить себя, что пиво ему нравится, что он его любит. Получалось не очень. Но не это главное. То, что на лице нет удовольствия, вполне соотносится с его гипотетическими проблемами, из-за которых он сюда и пришел. Да и не будет мужик в лицо ему смотреть оценивающе. А если и будет, то оценивать ему захочется только добрую волю – нальет или нет. Антон готов был всей душой, из-за чего сюда, собственно, и пришел.
– Слушай, братишка, – послышался хриплый голос, – дай на кружечку, а? Подыхаю я.
Сказано было не то что с чувством, в этой просьбе было столько муки, что любое мужское сердце, наверное, дрогнуло бы. Антон медленно оторвался от своей кружки, невидящим взглядом посмотрел на то место, откуда раздавался голос, потом сфокусировался, выйдя из мира собственных переживаний в мир остальных людей, и понимающе кивнул:
– Совсем плохо? – Хмыкнул, вздохнул, извлек из кармана пятидесятирублевую купюру, потом подумал и достал две: – На, полечись, дядя.
– Спасибо, братан, – оживился мужик, – совсем мотор останавливается. Дай бог тебе самому…
Чего там «дай бог тебе», он не договорил. Не прошло и минуты, как мужик с вожделением на лице притащил и со стуком поставил на железный столик две кружки пива. Одну схватил двумя руками и погрузил в нее щетинистое помятое лицо. Пиво поглощалось с громким бульканьем, кадык дергался в такт звукам, а подбородок задирался все выше и выше. Антону стало вдруг интересно, выдует мужик кружку одним махом или передохнет? Мужик оторвался от посудины, когда внизу осталось пальца на три янтарной жидкости. Он шумно дышал, вытирая тыльной стороной ладони пену со рта. Глаза его мгновенно осоловели, сделались мутными и добрыми.
– Б… братан, спас ты меня… Правда, так х… было.
– Да ладно, – махнул рукой Антон, задумчиво уткнувшись в свою кружку, – отдыхай.
Но отдых для мужика был не отдыхом без нормального мужского общения, без разговора за кружечкой о жизни. Он залпом допил пиво, для вида поискал в карманах сигареты, чертыхнулся, попросил у Антона. Услышав, что тот не курит, стал извиняться, что «напал» на человека. Бросился к киоску, купил пачку «Примы», попытался было угостить Антона, но тут же вспомнил, что тот не курит, и начал снова извиняться. Короче, вел себя очень униженно и суетливо. Смотреть на это было больно, потому что этот человек в молодости явно был полной противоположностью тому образу, который сейчас стоял рядом с Антоном.
– Ты че смурной? – прикладываясь ко второй кружке, спросил мужик. – Тя как зовут-то? Антон? А меня Коля! Ты, Антоха, не грусти, на жизнь смотри спокойно. Она, сука, такая… как баба. Вот ты думаешь…