Ниночка за моей спиной прошмыгнула в ванную одеться, а генерал-майор сказал:
– Извините, что разбудили, Игорь Есич. Леонид Ильич приказал доставить этих товарищей в ваше полное распоряжение. Начальник Всесоюзного УГРО и прокурор Москвы знают, что эти товарищи работают с вами. Разрешите войти?
– Да-да, пожалуйста… – сказал я растерянно.
Они вошли. Светлов с ехидной ухмылочкой окинул взглядом постель на диване, Валя Пшеничный – худощавый, высокий, 25-летний блондин с серьезными голубыми глазами и удлиненным блоковским лицом (казалось, он ничуть не изменился за те два с половиной года, что я его не видел, разве что исчезла прежняя сутулость загнанной следственной лошади), скромно топтался в прихожей, а генерал сказал:
– Какие еще трудности у вас в работе, Игорь Есич? Говорите, не стесняйтесь.
– Трудности? Пожалуй, есть. Можно вас на минуту?
Я набросил дубленку поверх пижамы, подцепил, наконец, босыми ногами тапочки, открыл дверь на балкон и жестом пригласил его выйти за мной. Босые ноги в тапочках тут же окунулись в обжигающий снег, но я терпел. Внизу, под балконом, у подъезда моего дома стояли две черные «Волги», а напротив, через дорогу – «ремонтный» «пикап».
Генерал вышел за мной на балкон, я прикрыл за нами дверь, спросил:
– Можно мне узнать, кто вы?
– Конечно. Извините, что не представился. Генерал-майор Жаров Иван Васильевич, начальник личной охраны товарища Брежнева.
Только теперь я вспомнил, где я его видел, – конечно, сотню раз я видел это лицо по телевизору во время показа официальной правительственной хроники. Он всегда идет чуть позади Брежнева, первым к нему, самым ближним, а уж потом, за ним – все остальное Политбюро. Он помогает Брежневу спускаться по трапу с самолета, поддерживает его под руку…
– Иван Васильевич, видите этот «ремонтный» «пикап»? Это подслушивающая машина отдела внутренней разведки МВД. Моя квартира полна радиомикрофонами. Они пытаются меня запугать, чтобы я бросил это дело.
– Понятно, – сказал он. – Идемте отсюда, вы простудитесь.
В комнате Ниночка уже познакомилась с Валей Пшеничным и ловко застилала постель. Генерал, не сказав ни слова, оставил квартиру, и, минуту спустя, мы с любопытством наблюдали из окна, как он вышел из подъезда, подошел к двум черным «Волгам». Из них тут же вышли пятеро дюжих, спортивного сложения фигур, направились через улицу к «ремонтному» «пикапу». «Пикап» трусливо тронулся с места, пробуя выехать из снежного сугроба. Генерал не спеша вытащил из кармана пистолет, и бесшумный выстрел пробил заднее колесо машины. Пятеро мужчин подошли к «пикапу», генерал рывком открыл боковую дверь, и трое стукачей испуганно, под дулом генеральского пистолета, вышли из машины. Еще через минуту эти трое были в моей квартире. Спешно, пряча глаза, они заменили пробки в электросчетчике в прихожей, извлекли два микрофона из газовой плиты на кухне, еще один был на резиновой присоске под тумбочкой в комнате и последний – в телефонной трубке.
– Больше нигде нет? – спросил у них Жаров.
– Никак нет, товарищ генерал-майор…
– Рагимов, – приказал генерал одному из своих подчиненных. – Пойди с ними и забери все пленки. И пусть уматывают с моих глаз, пока живы. Больше этого не будет, Игорь Иосифович. Можете работать спокойно. В чем еще нужна помощь?
– Нет ли у вас адреса телохранителя Мигуна?
– Рад бы, но чего нет, того нет. У него была своя охрана, из ГБ.
Ниночка пришла с кухни в аккуратном передничке, с чайным сервизом на подносе. Спросила:
– Хотите чаю, товарищ генерал?
– Спасибо, – сказал генерал. – Не буду вам мешать. – Он посмотрел на меня, Светлова, Пшеничного. – У вас, я думаю, сегодня будет немало работы. Игорь Есич, можно вас на минуту? – он оглядел квартиру, соображая, куда бы уединиться со мной, и прошел на кухню.
– Н-да, квартирка у вас не ахти, – сказал он на кухне. – Ладно. Кончите это дело, получите другую, получше. Но я вас позвал сюда не для этого. Леонид Ильич просил вам передать: вы должны в этом деле сделать все, что в ваших силах. Никаких ограничений в средствах и действиях. Возьмите вот это, – он достал из внутреннего кармана кителя небольшой засургученный пакет, положил его на кухонный столик. – И запишите мой телефон, – он продиктовал номер. – Звоните в любое время дня и ночи, меня соединят. Я хочу, чтобы вы четко поняли: в ваших руках судьба товарища Брежнева и… ваша собственная.
– Иван Васильевич, я могу знать какие-нибудь подробности? То, что вы знаете?
– А какие я знаю подробности? Сейчас никто ничего толком не знает. Что было у Суслова на уме, когда он начинал «Каскад»? Кто в его команде и что они теперь собираются делать? На всякий случай мы ввели в Москву Кантемировскую дивизию. Это я знаю. Но война-то будет не на улицах, война может быть на заседании Политбюро. Только неизвестно, кто теперь ее начнет вместо Суслова и с каких они пойдут козырей. Раньше-то все на Мигуне держалось. Он подозревал, что Суслов готовит правительственный переворот. И поэтому Леонид Ильич разрешил ему установить за Сусловым наблюдение. Это было с месяц назад. Через месяц Суслов пригласил Мигуна на беседу, и Мигун покончил с собой. Вот все, что мы знаем.
– Скажите, а где сейчас Юрий, сын Леонида Ильича?
– Он только что прилетел из Люксембурга. Был там во главе торговой делегации. А что?
– Теперь ему лучше всего посидеть дома, возле отца. Во всяком случае, он должен быть там, где исключена проверка его телефонных разговоров и личных связей. И то же самое нужно сделать с Галиной Леонидовной.
– Ох-ох-ох!… – совсем по-стариковски вздохнул Жаров. – Эту бабу не удержишь! Ладно, мы подумаем. Желаю удачи. – Он протянул мне руку. – И звоните мне в любой момент.
Я пожал ему руку, а он вдруг спросил:
– У вас есть коньяк?
– Есть…
– Налейте мне рюмку. Сердце закололо.
– Может, вызвать «скорую»?
– Нет, нет, – он усмехнулся. – Для врачей я абсолютно здоров. Сейчас отпустит.
Я подал ему рюмку с коньяком, он выпил залпом, подождал несколько секунд.
– Вот и все, – сказал он с посеревшим лицом и явно превозмогая внутреннюю боль. – Удачи вам. – И вышел, ссутулившись.
Я посмотрел ему вслед. Даже охрана нашего правительства стара и страдает сердцем! Я распечатал засургученный пакет. В нем была пачка новеньких сторублевых купюр, обернутая банковской бумажной лентой с надписью – «10 000 рублей», и сложенный вдвое гербовый бланк с красным грифом и текстом:
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР
ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СЕКРЕТАРЬ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА КПСС
Леонид Ильич БРЕЖНЕВ
Следователь по особо важным государственным делам при Генеральном прокуроре СССР Старший советник юстиции тов. ШАМРАЕВ ИГОРЬ ИОСИФОВИЧ выполняет правительственное поручение. Всем государственным, военным, административным и советским учреждениям надлежит содействовать его работе и выполнять все его требования.