– Вы что тут под ногами путаетесь? – с нагловато-веселой ноткой спросила у него Лена. То, что парень – майор МВД, Лену не удивило, это крыло гостиницы «Пекин» принадлежит Министерству внутренних дел, здесь постоянно толкутся милицейские чины со всех концов страны и члены их семей.
– Простите, Бога ради, – сказал ей красивый майор. – Говорят, что буфет до одиннадцати. Да?
– Точно. Идемте, я тоже в буфет, – Лена сразу взяла покровительственный тон, которым разговаривала с официантами в Котласе. Кроме того, она тут сторожил, а он, видимо, только приехал. – Раньше я вас тут не видела. В этом номере жила женщина-инспектор из Красноярска.
– А я из Одессы. Майор Смородинский, Эдуард. Для вас – Эдик. А ваше имя?
– Лена.
– Очень приятно, Леночка, вот и познакомились.
– Что это, большое событие в вашей жизни?
– Кто знает! Пути Господни… – мягко улыбнулся майор, и Лена отметила про себя, что он хоть и красив, но мягковат, не то что ее мужественный Витя.
Тут они подошли к буфету. Лена заказала себе аристократический завтрак: Тосты с икрой, кофе по-турецки и миндальное пирожное. А майор, сразу видать, провинция, набрал всякого силоса – салат, винегрет, четыре сосиски, кефир, картофельное пюре и чай с лимоном.
Усевшись за один столик с Леной, бравый майор из Одессы, уплетая за обе щеки свой силос, стал рассказывать ей, словно Хлестаков из «Ревизора», разные истории своей жизни. Из рассказов выходило, что умней, храбрей и изворотливей майора Смородинского нет во всем МВД. Сначала он в лицах изобразил, как проник в шайку контрабандистов, которые привозили морем заграничные товары: дубленки, джинсы, парфюмерию. Затем рассказал, как рискуя жизнью, раскрыл подпольную фабрику трикотажа. Потом – что-то еще, похожее на сюжет детективного фильма – мол, вчера в Академии милиции, куда он прибыл на летнюю экзаменационную сессию, как студент-заочник, всем студентам раздали фотопортреты трех мужчин. Двое из них – опаснейшие преступники, которых ищет вся Москва. А третий – известный молодой журналист, которого обожает Брежнев. Этот журналист должен на днях лететь с Брежневым в Вену и вдруг – бывает же такое! – какие-то типы средь бела дня похитили его в самом центре Москвы, увезли неизвестно куда. И теперь у майора Смородинского есть шанс потрафить самому Брежневу, найти его любимого журналиста. Вчера ректор Академии милиции генерал Крылов собрал их, всех студентов, сказал, что в Академии на несколько суток отменяются занятия – вся московская милиция брошена на поиски журналиста и его похитителей, и тот, кто найдет их, получит личную благодарность ЦК и внеочередную звездочку. Майор уверен, что именно он и будет этим счастливцем.
– Интересно, как же вы будете их искать? – спросила Лена, думая, как бы ей уже отвалить от этого болтуна.
– Очень просто, смотрите, – майор вытащил из кармана и положил перед Леной три фотографии. С одной из них на Лену смотрел ее Виктор – молодой, в тренировочном костюме. – Правда, симпатичный? – по-своему истолковал ее интерес к фотографиям майор Смородинский. – Это бывший известный боксер Акеев. Он и вот этот, некий уголовник Гридасов, похитили вот этого журналиста и еще одного парня, и кокнули парня где-то за городом…
Лена уже ничего не соображала и ничего не видела перед собой. Комок застрял у нее в горле. Смородинский все говорил, а Лену бил озноб – ее Виктора ищет вся московская милиция! Так вот почему он отсиживается в той квартире и боится лишний раз на улицу выйти!
На какое-то время ясность сознания вернулась к ней. Было это в тот момент, когда болтливый майор обронил, что ложка хороша к обеду – мол, если бы похитители вернули журналиста сейчас, чтобы он мог поехать с Леонидом Ильичом в Вену, им бы полнаказания скостили. Но поскольку они этого не знают, у майора есть шанс схватить еще одну звездочку, раз его прикомандировали непосредственно к МУРу, и уж он этих муровцев научит, как работать…
Смородинский долго бы еще говорил, если бы Лена не прервала его и не сказала, что ей пора по важным делам.
– Какие у вас, Леночка, могут быть важные дела?! Небось, тряпки – ГУМ, ЦУМ, что я, хорошеньких девушек не знаю?! – и он буквально уговорил Лену встретиться с ним в семь вечера, чтобы вместе поужинать в ресторане «Пекин».
– Хорошо, я приду, – пообещала Лена лишь бы отвязаться, заранее зная, что не придет.
Расставшись с назойливым майором, Лена вбежала в свой номер. Что, что делать? Надо оповестить Виктора, надо его спасти! Лена схватила телефон, набрала первые три цифры – 242, но вспомнила: Виктор на телефонные звонки не отвечает. Он живет в правительственном доме, там наверняка все телефоны прослушиваются, и поэтому «шеф», уезжая в командировку, запретил ему пользоваться телефоном. Да и ее телефон может прослушиваться, подумала Лена, не зря этот «Пекин» гостиница МВД. А может, за ней уже следят, а может этот дурак-майор не случайно рассказал ей эту историю и показал фотографии? Лена похолодела. Но нет, спокойно, без паники, она ведь сама заговорила с ним в коридоре, да и вообще он выглядит провинциальным тюфяком, силос жрал, как типичный провинциал. И все-таки… Лена осторожно подошла к своему окну, выглянула на улицу. Но Садовое кольцо было спокойным, никто не следил за ее окнами, никто не дежурил. Она выглянула в дверь. В коридоре уборщица Марья Ивановна гудела пылесосом, все было спокойно. Лена облегченно вздохнула. Нужно просто поехать к Вите и рассказать ему обо всем. Но поехать осторожно – проверить, нет ли за ней слежки. Не зря Лена дочь начальника лагеря – ее так просто не проведешь, она все милицейские штучки знает…
Секретно. Начальнику 2 отделения 3 отдела МУРа подполковнику милиции тов. Светлову М.А.
РАПОРТ
Согласно Вашему указанию, мною, майором милиции Ожерельевым В.С. и моей группой производится наружное наблюдение за гр. Смагиной Е.Б., проживающей в гостинице «Пекин», номер 626. Выполняя Ваше оперативное задание я занял соседний номер 627 и, выдавая себя за командированного из Одессы майора Смородинского, прибывшего на экзаменационную сессию Академии милиции, познакомился с объектом. В буфете за завтраком я как бы случайно показал ей три фотографии: Белкина, Гридасова и Акеева. Гридасова и Белкина Смагина не узнала, но при виде фотографии Акеева проявила сильное возбуждение. Далее в процессе разговора Смагина спровоцировалась мною на общение с Акеевым. Мною также было внушено ей, что добровольное возвращение Белкина будет расценено органами положительно.
Сразу после разговора Смагина удалилась в свой номер, откуда пыталась связаться с кем-то по телефону, но, набрав только три цифры – «242», оставила это намерение без завершения. В 11.30 объект покинул гостиницу и направился по улице Горького вниз, в сторону Центрального телеграфа…
Я сидел в квартире Долго-Сабурова, ждал муровских оперативников и от нечего делать листал его фотоальбом. Этот альбом мы со Светловым видели и в прошлый раз, при первом обыске, но в тот раз нас мало интересовали все эти девицы в купальных костюмах и «производственные» фотографии: железнодорожная бригада № 37 «Москва–Ташкент» на фоне своего состава совместно с работниками вагона-ресторана и на переднем плане Герман Долго-Сабуров в обнимку с директором вагона-ресторана. В конце альбома лежал черный конверт с несколькими цветными снимками – эффектная шатенка на фоне черноморских пальм, среди веселой компании загорающих курортников, она же, смеясь, облизывает мороженое-эскимо на палочке, и, наконец, она же прямо на пляже стрижет Германа Долго-Сабурова – он сидит на стуле, а она стоит над ним с ножницами и расческой в руках. И на обороте снимка надпись: «Дорогой Геша! Надеюсь, ты не забудешь! Твоя Зойка-Чародейка. Сочи, „Жемчужина“, мая, 1979».