– Значит, это он бил ту иранку пистолетом по голове?
– Наверно. Я там не был. И таких людей вы выпускаете до суда на свободу!
– Под залог! – напомнил Питер.
– Ужас! – сказал Камский. – Я не знаю, как я доживу до суда! Я умираю каждую ночь…
Однако ускорить суд над Любарским было не во власти ФБР. А только во власти случая…
Неожиданным результатом прогулок Питера и Билла по Брайтон-Бич и раздачи там визитных карточек стал поток в ФБР русских анонимных писем. Питер, который выучил русский в разговорах с мамой и бабушкой, но никогда не учился ни читать, ни писать по-русски, с большим трудом разбирал витиеватые русские строки и чаще всего бросал эти письма недочитанными – там не было ничего, кроме сплетен по поводу бывшего коммунистического прошлого соседей по дому или «незаслуженной» пенсии партнеров по шашкам на брайтонском бордвоке.
Однако этот лист бумаги, выскользнувший из очередного конверта, не нуждался в особых усилиях для прочтения. На листе из ученической тетради был простейший рисунок и несколько слов, написанных печатными буквами. Рисунок изображал человеческую фигуру так, как ее рисуют двухлетние дети: кружочек – голова, длинная палочка – туловище, и руки-ноги – четыре палочки, торчащие в разные стороны. При этом на каждой части тела были написаны фамилии: голова – «Агрон», туловище – «Пузырецкий», и на ногах еще четыре имени. А под рисунком подпись из двух слов: РУССКАЯ МАФИЯ.
Питер и Билл рассматривали этот рисунок, когда на столе у Билла зазвонил телефон. Билл снял трубку и через несколько минут от изумления округлил глаза. Потом, даже не прикрывая трубку ладонью, сказал Питеру:
– Натан Родин. Плачет и умоляет помочь ему.
– Плачет? – удивленно переспросил Питер.
– Хочешь послушать?
– Нет. Что случилось?
– Он не хочет говорить по телефону. Но умоляет встретиться. И действительно плачет в трубку!
Питер пожал плечами:
– О'кей, можем встретиться…
И уже в машине, по дороге на встречу с Родиным в ресторане «Шератон» возле аэропорта Ла Гуардия, дополнил:
– Только ничего ему не обещай! Никакой защиты! Что бы ни сказал этот засранец – мы не хотим иметь с ним дело. Ты понял?
– Конечно, – усмехнулся Билл. – Если кто-то ему угрожает, он может обратиться в полицию. Верно?
Однако на Родина действительно было жалко смотреть. Человек, который безжалостно отнял у старика Асафа все сбережения его жизни, который приказал своему ассистенту избить русских страховых агентов и дважды отказался сотрудничать с Питером и Биллом, – этот самый Родин теперь судорожно комкал в руках ресторанную салфетку, беспрестанно курил и умолял слезным голосом:
– Вы достали меня! Вы меня достали, я сдаюсь! А теперь – спасите!
– Что случилось? – спросил Питер.
– Только вы можете меня спасти, больше никто! Пожалуйста! Я готов на все!
– Короче! Что случилось?
– Ко мне пришел человек. Я его знаю еще по России. Убийца. Ему сказали, что я получил страховку – 280 тысяч долларов. И он хочет половину. А у меня нету, клянусь! Вы же знаете, что я ничего не получил! Но он дал мне три дня срока. Или он убьет моего сына и взорвет мой дом. И он сделает это, сделает, я его знаю! Он связан с террористами!
– Кто это?
– Вы его не знаете.
– Кто? Как его звать?
– Его звать Слава.
Питер и Билл переглянулись.
– Любарский? – спросил Билл.
– Вы знаете его? – удивился Родин.
– Как тебя, – сказал Питер, он уже все понял.
Наживка, брошенная наобум на Брайтон-Бич, нашла-таки рыбу! Любарскому срочно нужны деньги, чтобы выплатить залог, и он пришел за этими деньгами к Родину, потому что… потому что это он «грабил» магазин Родина «Milano Jeweller's»! Он пришел за своей долей! Однако Питер не подал виду, а сказал холодно:
– Слава такой же мерзавец, как ты. Пошли отсюда, Билл! Если один русский бандит убьет другого, мне на это насрать! Пошли отсюда!
– Питер! Билл! – Родин униженно схватил их за руки. – Не меня он убьет! Если бы меня – хуй с ним! Моего ребенка! Сына! Ему два года! Я сделаю все для вас, все! Я много знаю, клянусь!
Но Питер вырвал у Родина свою руку и встал:
– Мне ничего от тебя не нужно! Ты сам вымогатель и убийца. Ты убил жену старика Менделя, ты вымогал деньги у страховых агентов и бил их, и ты должен сидеть в тюрьме! Точка!
– Я сяду! Сяду, клянусь! Только ребенка спасите, Питер! – Родин схватил его за полу пиджака. – Любарский убьет его! Откуда у меня такие деньги? Вы не знаете его! Он настоящий убийца!
– А мне по хую твой ребенок! Что ты мне теперь ребенка суешь? Пусти, мне надо в туалет!
И, обменявшись взглядом с Биллом, Питер ушел в туалет. Пока его не было, Билл «позволял» Родину уговаривать себя. И минут через пять сказал:
– О'кей, я тебя понимаю. Но без партнера я ничего не могу. А ты же видел его. Он очень зол на тебя. Особенно за старика Менделя и его жену. Но я попробую уговорить его. Я ничего не обещаю, но попробую…
Питер дал им на разговор еще минуту-полторы, а потом вышел из туалета и с хмурым лицом пошел через зал к столику Родина и Билла. Но Билл поднялся и пошел ему навстречу, перехватил его в центре зала и отвел в сторону. Издали Родин видел, что Билл о чем-то говорит Питеру, а тот отрицательно качает головой и решительно отмахивается руками. Но потом Питер поостыл, словно в сомнении, покачал головой и вмеcте с Биллом вернулся к столу, сказал Родину:
– О'кей, ради твоего ребенка я посмотрю, что я смогу сделать. Но имей в виду: если ты хоть раз откажешься сотрудничать, я тут же брошу это дело! И тогда иди в полицию и пусть они спасают твоего ребенка! Ты понял?
– Понял! Понял! Спасибо!
– И плюс – ты будешь свидетельствовать в суде против Любарского, что он тебе угрожал. Будешь или нет?
– Б… буду… – с трудом вымолвил Родин.
– И расскажешь правду про ограбление своего магазина. Да или нет?
– Да…
– О'кей, а теперь посмотри сюда. – Питер положил перед Родиным лист бумаги с фигурой человечка и фамилиями, подписанными возле головы, рук и ног. – Ты знаешь этих людей? Только честно!
– Честно – не знаю, – сказал Родин.
– Но ты слышал о них?
– Да…
– От кого?
Родин посмотрел ему в глаза. И сказал еле слышно:
– От Любарского.
– Я хочу, чтобы вы сделали Любарского, как вы сделали меня! – Родин, абсолютно голый, стоял на стуле в ФБР, в офисе начальника Билла.