Возможно, поэтому не смогли противостоять алкоголю и последующие кремлевские вожди. Сталин любил накачивать коньяком своих соратников, а потом заставлял их петь и плясать. Так он проверял их лояльность. Никита Хрущев мог выпить две бутылки водки и после этого сплясать Сталину чечетку или выступить с речью на партийной конференции. А про пьянство Брежнева в России вообще рассказывали сотни анекдотов. Потом был Горбачев – его антиалкогольная кампания была настолько чужда традиции, что народ сначала прозвал его «минеральным секретарем», потом «масоном», «агентом ЦРУ и Моссада», и наконец сменил на «своего в доску» Ель Тзына…
Однако все эти ссылки на алкоголизм русских правителей – пустая забава историков, поскольку русская история развивалась не по пьяной прихоти своих властителей, а как раз вопреки ей! Пили-то все. Но только те, кто восходил к власти, не для того, чтобы побалдеть на троне, а с жаждой переустройства страны, и создали русскую историю: крестивший ее легендарный беспутник и пьяница князь Владимир, неврастеник Иван Грозный, кутила Петр Первый, распутница Екатерина Великая…
Ель Тзын же рвался к власти токмо ради свержения его личного врага Горбачева, а когда это свержение состоялось и он сам воцарился в Кремле, оказалось, что ни власть, ни тем более какие-то скучные хозяйственные реформы не могут принести того кайфа, который кипятил кровь во время борьбы за престол. Никто больше не выходил на ринг, не дразнил и не заставлял публику сопереживать за него. Только лезли к нему, как мухи на мед, какие-то людишки со своими проектами, предложениями и анекдотами. Чтобы отмахнуться, избавиться от них, он раздавал им лицензии и прочие подковерные блага, и лишь теперь, когда на носу выборы, понял, что пора, пора надевать перчатки и выходить на бой.
Лежа на теплой полке сауны, Ель Тзын мысленно рассматривал своих конкурентов. Кто из них представляет реальную угрозу? Йяв Лин Сан? Молод, интеллигентен и наполовину еврей. «Если находится среди русое человек со знанием вещей и подвижным умом, то они говорят: „Этот более всего достоин служить нашему господу“, и подвешивают его на высоком дереве и оставляют там до тех пор, пока он не распадется на куски!» – заметил ибн Фадлан еще тысячу лет назад. Нет, в России Йяв Лин Сана не выберут президентом, «умен больно!», и пяти процентов голосов не наберет он на выборах. Жир Ин Сэн? Клоун, болтун, полу-адвокат и за должность министра готов лечь под любого. Нет, мелок «Жирик» для России, и его не выберут в президенты. Зю Ган? Да, этот опасен – умеет выпить и знает, куда бить противника. Правильно сказали американские эксперты: Зю Ган был бы непобедим, если бы не был коммунистом. Но не в этом его недостаток, не в этом! А в том, что – потеет! Пить умеет, говорить умеет, хитрить умеет, но – потеет! И, значит, не способен пойти ва-банк и возглавить гражданскую войну. И это надо учесть. Остается кто? Ле Ведь. Да, этот из медвежьей породы. Еще не матерый зверь, еще не обучен политическим играм, и денег на избирательную кампанию у него нет, и команды нет, но уже генерал, герой, прет напролом, как сам Ель Тзын в юности. То есть из всех четверых только этот характером и подходит русским в президенты, только за этого он, Ель Тзын, и голосовал бы, не будь он президентом сам. И, значит, Йяв Лин Сана и Жир Ин Сэна можно игнорировать, бороться нужно с Зю Ганом, а Ле Бедя – приручить, пока молод. Вот стратегия. А Сос Кор Цннь, Бай Су Кой и прочие прихлебатели ни хрена не понимают в людях, видят лишь цифры политических рейтингов и от одного слова «выборы» дрожат и делают в штаны. Еще бы! Наворовали, понимаешь, выше головы, даже в газетах пишут, что за одну его президентскую подпись на какой-нибудь лицензии брали по пять миллионов баксов! Конечно, им проще отменить выборы и приказать солдатам стрелять в каждого, кто против. Десять человек расстрелять, остальные заткнутся – дело нехитрое. Но он уже взял себя в руки и готов к драке. И он знает свой народ – выйди к нему, поднимись на броневик, стань на танке, рвани на себе рубаху да крикни: «Сарынь, на кичку!», «Братья и сестры!» да «Враг у порога!» – и…
– Не остыла банька-то? – спросил Сос Кор Цннь. – Может, прибавить пару градусов?
– Прибавишь, когда я выйду, – Ель Тзын сел на скамье и потянулся всем телом. Потом сказал решительно: – Значит, так, Сосян. Я лечу на Урал поднимать народ. Уральцы меня поддержат. Но ты и Бай Сук из избирательного штаба выходите. Молчи, бля, и слушай. Ты выходишь, а выборами займется Тан Ель…
– Она ж только родила! Ребенка кормит! – удивился Сос Кор Цннь.
– Я те сказал: заткнись и слушай. Твоя задача: выяснить, какие банки содержат Зю Гана и перекрыть им кислород. Понял?
– Понял, отец, чего тут не понять, – обиженно сказал Сос Кор Цннь. – Только учти: Урал – не Урал, но даже американцы считают – на выборах шансы у нас нулевые. И тогда даже ФАПСИ не поможет.
Ель Тзын понял, на что намекал его верный маршал. Два года назад, когда дела в стране еще не были так плохи, как сейчас, Сос Кор Цннь купил в США для Центральной избирательной комиссии, что на Цветном бульваре, колоссальную компьютерную систему моментального подсчета голосов на территории всей страны – такую же, какой пользуются американцы при выборах своего президента. Система обошлась в полтора миллиарда долларов, но дело не в этом. А в том, что компьютерные гении Федерального агентства правительственной связи и информации смогли, тайно подключаясь к этой системе, манипулировать ее подсчетами и «впрыскивать» ей скрытые погрешности до пяти и даже семи процентов от общего количества голосов. То есть незначительный проигрыш можно легко перевести в выигрыш, а незначительный выигрыш – в уверенную победу. Но если у одного кандидата ноль голосов, а у другого все, то проигравшему уже никакие компьютеры не помогут. Однако Ель Тзын презрительно отмахнулся от этого намека Сос Кор Цннья.
– Положил я на американцев! Это Россия, у нас тут свои подсчеты, – сказал он и вдруг спросил у маршала: – Сколько тебе нужно, чтобы ввести ЧП и отменить выборы?
– Да хоть завтра! – воспрял Сос Кор Цннь.
– Ну? – сказал ему президент. – А сколько таких «завтра» у нас до выборов?
И плеснув из ковшика холодной водой на термостат, вышел из сауны, голяком нырнул в плавательный бассейн. И тут же, отфыркиваясь, выбрался из него под всполошенным взглядом дежурного врача, набросил поданный банщиком махровый халат и направился в сторону теннисного корта, который тоже был частью спортивного комплекса правительственного Дома приемов на Воробьевых горах. Врачи, мать их в три креста, запретили ему и теннис, и теперь на корте его пятнадцатилетний внук – в дедовых кроссовках, шортах и в рубашке «Адидас» – играет с его бывшим личным тренером, а ныне министром спорта. А дальше, за ними, за стеклянной стеной спорткомплекса – вся Москва с высоты Воробьевых гор. Залитая зимним солнцем, припорошенная снегом, с дальними куполами кремлевских церквей и Храма Христа Спасителя, который строит Йю Лу Жж. И с москвичами, которые на лыжах сигают с трамплина за оградой правительственного парка. Лепота! Лепота и прелесть! И нормально люди живут, даже на лыжах катаются! Так чего им неймется – выборы! Может, и вправду отменить их на хер?
– Дед! – крикнул внук с корта. – Подай мяч!