Хорошая мебель?
— Годится.
Пока Анфилогов был у Пияшева, в городе прошел дождь и в воздухе заметно посвежело. Но дождь был коротким, и теперь от асфальта поднимался легкий, прозрачный пар. Через пятнадцать минут асфальт станет сухим и горячим.
Спрятавшиеся было жильцы высыпали во двор, старушки снова расселись на скамеечках у подъездов, возились у машин мужики, визжали в песочнице дети.
— Слушай, — участковый взял Анфилогова под локоть, — ты говорил, что там, на повороте, протекторы отпечатались после дождя. Блефовал?
— Нет, они в самом деле отпечатались. Но что это доказывает? Стояла машина, не стояла... Ты же видел, Евладов только посмеялся над этой уликой.
Прекрасно понимает, что это чушь. Если у него найдут пистолет, из которого стреляли, а в голове Ухалова обнаружится пуля, выпущенная из этого пистолета...
Это уже кое-что... Там хоть и сквозное ранение, но пулю нашли, хорошо ребята сработали. Запросто могли затоптать.
— А пистолет?
— Такие вещи обычно выбрасывают. Они же знают, что пули хранятся долго, это, по сути, вечные улики.
— Что же получается... Они неуязвимы?
— Так тоже сказать нельзя... Но взять их непросто. Задержи самого поганого, и такие статьи в газетах пойдут, адвокаты такие интервью по телевидению дадут... Жить не захочешь.
— Я все-таки зайду к Касьянину.
— Зайди... Но пугать мужика не надо... Предупреди, успокой... О том, что ты ляпнул Евладову, говорить не надо, — усмехнулся Анфилогов. — А то он совсем умом тронется.
— Понял, — хмуро кивнул Пияшев и, пожав Анфилогову руку, зашагал к касьянинскому подъезду.
* * *
После ухода участкового Касьянин запер дверь на оба замка, сам не заметив, как он это проделал. Зато все увидела Марина, причем даже не глядя, не подсматривая. Она просто замерла на кухне на несколько секунд и услышала, как ключ в замке повернулся дважды. И во втором замке стальная пластина вошла в паз двумя поворотами рукоятки. Это ее не столько удивило, сколько озадачило — Касьянин никогда не запирал дверь на два оборота, полагая, что это нисколько не увеличивает прочность запора. Если уж кто-то решится взламывать дверь, взрывать ее или подбирать отмычки, то не имеет ровно никакого значения, будет ли стальной штырь вдвинут в паз на два сантиметра или на четыре.
Марина вскинула тощеватые брови, выщипанные по тонкой дуге, передернула плечами, брякнула тарелкой о полку. На этом все ее возможности выразить недоумение закончились. Услышав, что Касьянин прошел в комнату, она вытерла передником руки и, пройдя следом, остановилась в дверях, опершись плечом о дверной косяк. Эта поза всегда казалась ей и достаточно независимой, и умеренно требовательной. Постояв некоторое время и убедившись, что Касьянин не собирается ничего пояснять, Марина заговорила сама.
— Ну? — сказала она.
— Не понял? — обернулся Касьянин, успев уже сесть в кресло.
— Зачем он приходил?
— Кто?
— Участковый. Что ему было нужно?
— Служба такая.
— Илья... — Марина села на стул у стены так, чтобы Касьянин смотрел ей прямо в лицо. — Убит твой друг... Ухалов. Убита наша собака. Перед этим на пустыре нашли труп какого-то бандюги из соседнего дома!
— Труп — он и есть труп, — раздумчиво произнес Касьянин несколько странные слова, но Марина приняла их как обычные, они не удивили ее, не озадачили.
— После всех этих событий к нам приходит участковый, вы целый час сидите с ним на балконе, шепчетесь о чем-то...
— Мы не шептались.
— Это неважно... Мне показалось, что вы шептались. Вы говорили о чем-то таком, чего мне знать не надо. Я правильно поняла?
— Нет, Марина. Ты поняла не правильно. Пияшев пришел, чтобы поговорить...
Саша сказал, что...
— Его зовут Саша? Вы уже друзья?
— Мы всегда были друзьями.
— Поддавали?
— Было дело. Так вот, он пришел, чтобы поговорить именно о тех событиях, которые ты перечислила. Идет следствие и по первому убийству, и по второму.
Поскольку я оказался замешанным в эти дела...
— Ты замешан?! Как?!
— Ты же сама сказала... Убит мой друг, убита моя собака, перед этим я сам чуть было не оказался убитым, побывал в больнице, в травматологическом отделении, как ты помнишь...
— После ухода твоего друга Саши ты запер входную дверь, как никогда не запирал. На оба замка и на два оборота каждый. Это случилось с тобой первый раз за все время нашей совместной жизни. Пять минут назад.
— Ты очень наблюдательная. Это хорошее качество. Оно часто выручает в жизни.
— Не надо мне пудрить мозги, Илья. Знаешь, что говорят наши соседи? Они говорят, что Ухалова убили по ошибке. Убить хотели тебя. Преступников ввел в заблуждение Яшка. Наш Яшка спас тебе жизнь.
— Соседям виднее.
— Ты согласен с тем, что Яшка спас тебе жизнь?
— Нет. Жизнь он мне не спас. Произошло другое... Яшка стал причиной смерти Ухалова. Если верить нашим соседям, конечно, если принять их точку зрения.
— Ты с ними не согласен?
— Я не могу говорить так уверенно, с таким знанием дела, как они.
— Юлишь, Илья. И напрасно. Если все обстоит, как я только что изложила, а обстоит все именно так, поскольку ты не возразил мне ни единым словом, то надо принимать меры.
— Какие? — устало спросил Касьянин и, оторвавшись взглядом от балкона, посмотрел наконец на жену.
— С утра ты получаешь отпуск, и мы уезжаем к моим старикам на Украину.
— Согласен.
— Что?! — вскинулась Марина.
Сам того не желая, Касьянин одним словом подтвердил худшие предположения жены, самые кошмарные ее фантазии.
— Я сказал, что готов завтра уехать на Украину. К твоим старикам. В город Днепропетровск.
— Значит, все настолько серьезно?
— Да, — кивнул Касьянин, не отрывая взгляда от экрана телевизора. Мордатая баба, страдавшая от запоров, рассказывала, как она успешно с ними справилась с помощью каких-то таблеток, и теперь одаривала сто миллионов зрителей счастливой своей улыбкой, видимо, и в самом деле благополучно разрешившись от распиравших ее зловонных отходов. Звука не было, но и Касьянин, и Марина вынуждены были смотреть эту рекламу каждый день по десятку раз и уже наизусть знали, как называются чудесные таблетки, сколько они стоят и где их можно купить.
— И нам надо немедленно линять?! — Марина сама не заметила, как ввернула блатное словечко. В прошлом, работая киоскером и торгуя овощами, она усвоила достаточно таких словечек, но нужно было действительно разволновать ее, чтобы это «линять» выскочило так легко и естественно.