– Что вы знаете о заказчике?
– Ничего.
– Совершенно ничего?
– В полном смысле слова.
– А откуда у него номер твоего мобильника?
– Понятия не имею.
– Но друзья, знакомые, подруги этот номер знают?
– Конечно.
– И что же вот так незнакомый позвонил вам и предложил деньги, если вы убьете человека?
– Да нет, мы долго перезванивались... Я вот только сейчас подумал... Он ведь приманивал, приручал, прикармливал нас... Через камеры хранения передавал небольшие, в общем-то, деньги, на пивко, то-се... Мы уже как бы привыкли к его звонкам... А однажды и выдал... Чего, дескать, дурака валять, сделаете дело – получите по десятке.
– По десять тысяч долларов? – уточнил Анпилогов.
– То есть всего двадцать тысяч.
– Ты же говорил, тридцать?
– Поторговались.
– И согласились?
– На словах.
– И он вам передал пистолет и патроны?
– Передал...
– И вы взяли?
– Позвонил, сказал, что там, в ячейке камеры хранения, для вас кое-что приготовлено, сегодня надо получить, а то, дескать, добро пропадет, они там на вокзалах через какое-то время просматривают свои ящики...
– Значит, чтобы добро не пропало, вы пошли и взяли?
– А куда деваться?
– Бедные вы, бедные... Как же мне вас жаль! – Анпилогов подпер щеки кулаками и действительно с жалостью уставился на Михася. – Как дальше будем жить? А, Михаил Александрович?
– Решайте, – Михась развел руки в стороны.
– Кто из друзей мог передать номер твоего телефона заказчику?
– Да вроде нет у нас таких друзей... Мы же ребята того... Цену себе знаем...
– И какова же ваша цена?
– Да небольшая... Мы, как говорится, шелупонь. Это же на расстоянии видно... – Михась с такой искренней печалью посмотрел на Анпилогова, что тот понял – не лукавит парень, не хитрит. – Где чего подработать удастся, где само по себе обломится... Так что радости наши бывают нечастыми. Нормальному человеку они и радостями не покажутся... К Фатиме соберемся – уже событие, уже веселие, уже можно и шею помыть, и рубашку посвежее надеть... Фатима нас не обижает, мы тоже, можно сказать, чтим ее...
– Хочешь, скажу тебе одну вещь, только ты не обижайся... А ведь я тебе верю.
– Это хорошо, – кивнул Михась. – Значит, у меня надежда появилась...
– На что надежда?
– Что когда-нибудь в будущем удастся пивка отведать в нашей забегаловке.
– Это у Фатимы, что ли?
– У нее, красавицы.
– Послушай, Миша, – Анпилогов погладил молодую свою лысину, пытаясь сосредоточиться. – Значит, так... Я сейчас расскажу тебе, что я понял в бестолковых твоих показаниях, а ты поправь меня, если я чего не так скажу... Договорились?
– Да не врал я, гражданин начальник... Не до того мне... Не смогу я сейчас какие-то там версии сочинять...
– Ну, допустим, версию вы с Аликом могли и раньше сочинить, на всякий случай... Могли?
– Могли... Но как-то в голову не пришло. Если я чего и сказал не так... То по мелочовке. На сути нашего с вами разговора это не отразилось.
– Значит, в чем-то все-таки схитрил?
– Ну а как же без этого, гражданин начальник...
– Меня зовут Иван Иванович.
– Очень приятно познакомиться, – механически ответил Михась, не замечая, видимо, что слова его прозвучали как бы и не всерьез. – Ну, а меня вы уже знаете, Вараксин я, Михаил Александрович.
– Красиво звучит, – кивнул Анпилогов. – Значит, вот что я понял в ваших похождениях. Некий человек узнал номер твоего мобильника. Может быть, вы знакомы, может, незнакомы. Но он, похоже, вас с Аликом видел. И прикинул, что по своим чрезвычайно низким моральным качествам вы можете сгодиться для одного щекотливого дела. Другими словами, если он предложит хорошие деньги, то отказаться не сможете.
– Так уж и низкие, – проворчал вполголоса Михась.
– Ха! Ведь не отказались же! И деньги на пивко брали, и за пистолетом на вокзал смотались, и потренировались, наверное, а? Пощелкали затвором, вставили-вынули патроны в рукоятке... Ну?
– Было... Чего уж там... Только не тренировались мы... позабавились... Не каждый день такая игрушка в руках оказывается...
– Вот и я о том же. Продолжим. Аванс вы, видимо, все-таки получили, хотя и будете отрицать.
– Будем, – кивнул Михась.
– Что будете? – рассмеялся Анпилогов, показав опасные свои острые зубы.
– Отрицать будем... Что аванс получили.
– К этому мы еще вернемся, но я вас понимаю... Если уж подзалетели, то хоть что-то останется, верно?
– Вроде того, – вынужден был согласиться Михась. – Только в протоколе я этого не подпишу.
– А и не надо. Мне сейчас важно другое – правильно ли я понимаю события, в которые вы вляпались... Признавайся, вам захотелось, ничего не сделав, получить двойные деньги... Сначала от неизвестного заказчика, а потом и от заказанного Долгова, да? Послушай, Михаил Александрович... Есть такая пословица... Жадность фраера сгубила... Это ведь про вас, да?
– Знаете, Иван Иванович, – Михась поднял голову и посмотрел на следователя с неожиданной твердостью. – Из этого кабинета, из этого зарешеченного окна все видится иначе... И люди уже не совсем такие, как в жизни, и сама жизнь тоже не совсем соответствует вашим представлениям о ней, о жизни... Вам не кажется?
– Кажется. Мне многое чего кажется. Эта тема, Михась, не на одну кружку пива, согласен?
– В общем-то, да... Так что я извиняюсь, конечно.
– Да ладно, проехали. Когда вы с Долгова потребовали деньги, он, как всякий нормальный мужик, обратился к нам. Мы, естественно, откликнулись. В результате ты сидишь здесь и рассуждаешь о моей нравственности. Я правильно все изложил? Ничего не напутал?
– Вроде правильно... Только вот насчет жадности... Мы никому не навязывались, никого ни о чем не просили... У кого-то там враги завелись, лишние деньги появились... Зачем людям мешать, если они хотят поделиться?
– Хочешь, я скажу тебе одну умную вещь, только ты не обижайся, ладно? Вам здорово повезло, что все кончилось вот так, а не иначе. Делиться с вами никто не собирался. Долгов мог послать вас подальше, и тогда бы вы его завалили. Он мог отдать вам тридцать тысяч, которые вы с него потребовали, но тогда возник бы заказчик... Не думаю, что вам бы удалось уцелеть. Хорошая у вас нравственность или слегка подпорченная, но вам пришлось бы пустить пистолет в дело. Никуда бы вы, касатики, не делись. Везучие вы со своим Аликом... Что дальше будем делать, как жить будем?