– Заглядывайте, – радушно улыбнулся хозяин. – Не проходите мимо.
– Заметано, – подмигнул ему бомжара. – Очень хороший человек, – сказал он Зайцеву, когда дверь закрылась.
– Или водка? – усмехнулся Зайцев.
– Знаешь, капитан… – Ваня помолчал. – Что-то последнее время я стал замечать, что жизненная мудрость обходит тебя стороной… Неужели ты не понимаешь, что не может у плохого человека быть хорошая водка.
– Подонки пьют плохую водку? – жестковато спросил Зайцев.
– Опять мимо, капитан… У подонка водка в горло не полезет, колом станет. А эта… Эта песней вошла! Ты вот ходишь за мной по пятам, а мудрость моя твоим организмом как-то не усваивается.
– Слушаю, Ваня, тебя внимательно, – смиренно произнес Зайцев, но проскользнула все-таки в его голосе еле заметная усмешечка, если не насмешечка.
– Вот смотри, капитан, сколько вариантов поступков было у нашего гостеприимного хозяина, – Ваня кивнул в сторону стальной двери. – Ты проявил великодушие и попросил сто грамм водки. Хозяин мог вернуться на кухню, наполнить стопку и принести ее вот сюда на площадку. Он мог поступить чуть иначе – прийти на лестничную площадку с пустой стопкой и полной бутылкой. Мог пригласить тебя на кухню и там, возле холодильника, наполнить стопку, а ты бы вынес ее мне на площадку. И так далее. Хочешь, опишу тебе дюжину возможных вариантов. Хозяин выбрал наилучший, наиболее достойный и уважительный для нас с тобой. Я был просто потрясен его поведением.
– Так вон что тебя так взволновало! – хмыкнул Зайцев. – Хлопнул на дармовщинку две рюмки водки, и счастлив!
– Фу, как грубо, капитан, как некрасиво! Чему вас только учат в ваших академиях! Это у тебя милицейская школа, в полиции тебя научат хорошему тону. Поясняю… Хозяин провел нас с тобой на кухню, вынул из холодильника водку…
– Не из мусорного же ведра!
– Повторяю, он вынул водку из холодильника, а не взял со стола, где стояла еще одна бутылка, но уже не такая холодная, как из холодильника. И наполнил он не одну стопку, как ты просил, не две, как можно было бы истолковать твои слова, он наполнил три стопки! Присоединившись к нам, он, таким образом, облагородил твою неприличную просьбу.
– Что же в ней было неприличного?
– Выпрашивать водку в шестом часу утра у незнакомого человека, пользуясь служебным положением… Капитан! – укоризненно воскликнул бомжара и вскинул правую руку чуть в сторону и вверх – так примерно делали древнегреческие боги, во всяком случае, в такой позе их изображали в мраморе и бронзе.
– Ладно, – проворчал Зайцев. – Разберемся. Вот поймаем убивцу, у нас с тобой будет больше времени, и ты перечислишь все двенадцать вариантов поведения этого гостеприимного душистика.
– Почему же двенадцать? – удивился бомжара. – Только девять. Три я уже назвал. А что касается убийцы… Мы просто обязаны его найти… Дело чести, капитан, – произнес Ваня странные слова, но Зайцев не обратил на них внимания, он попросту их не услышал.
– Разберемся, – повторил он и отошел к оперативникам для разговора важного и не для всех предназначенного. Во всяком случае, бомжаре не обязательно знать методы служебного расследования, которым Зайцева действительно учили в академии.
А бомжара и не стремился к этим знаниям – то, чем он обладал, ему было вполне достаточно для того, чтобы понимать события, происходящие в нашей быстротекущей жизни. Постояв у обгорелого трупа, Ваня медленно, даже как-то раздумчиво спустился на промежуточную площадку, долго всматривался в немытое окно, выходящее во двор, и вышел на свежий воздух, где не было запаха горелой человечины, вони тлеющей одежды, где не было гнетущей атмосферы преступления.
Когда Зайцев вспомнил про бомжа Ваню, на площадке его не оказалось, и в подъезде он не нашел своего помощника. Зайцев несколько раз позвал его громким голосом, но Ваня не отозвался. За это время окончательно рассвело, приехала спецмашина, и два санитара, погрузив то, что осталось от человека, увезли куда-то, где подобные ночные находки принимали, складывали, описывали и проделывали над ними другие операции, не менее скорбные, но необходимые.
– Ваню не видели? – спросил Зайцев у оперативников.
– Ты что, не знаешь, где бомжару искать? Вон он, во дворе, возле мусорных ящиков.
Зайцев сбежал вниз, вышел на крыльцо и действительно у стоящих невдалеке мусорных ящиков, их еще называют ученым словом контейнеры, увидел Ваню. Ящики были почти пустые, не успели их еще наполнить жильцы, и поэтому, чтобы нашарить что-то в самом низу, у дна, Ване приходилось чуть ли не перевешиваться через край. Подойдя ближе, Зайцев увидел, что Ваня с самого дна ящика достает пустые бутылки, алюминиевые банки из-под воды и пива и аккуратно в ряд втыкает их в снег рядом с ящиком. Из каждой банки он пытался что-то вытряхнуть, но, кроме нескольких капель, ничего из них не вытекало.
– И как все это нужно понимать? – спросил Зайцев.
– А, это ты, капитан… Как понимать… Придет бомжиха, а банки уже все в рядок выставлены, перебраны, бутылки вот отдельно стоят… Бери, неси, сдавай, похмеляйся… Добрым словом меня пошлет.
– Пошлет, – согласился Зайцев.
– Есть успехи? – поинтересовался Ваня, принюхиваясь к очередной банке.
– Есть. Мои ребята установили фамилии, адреса, телефоны всех придурков, которые по вечерам собираются в подъезде на площадке. Видел следы их ночного гульбища? Бутылки, банки, шприцы…
– Шприц, – поправил Ваня. – Там был только один шприц.
– Так… – Зайцев прошел вдоль ряда ящиков, заглянул в каждый, некоторое время постоял за спиной у Вани, раскачиваясь с пяток на носки. – Ты уже все ящики обшарил?
– В соседнем дворе еще остались. Но это недолго, у меня уже сноровка появилась. Как там в песне поется… Во всем нужна сноровка, закалка, тренировка… Вы, наверно, уже уезжать собрались?
– Знаешь, Ваня… Пора. Все, что можно было здесь сделать… Сделано.
– Да-а-а, – протянул Ваня с некоторым удивлением, и голос его прозвучал как-то гулко, поскольку в этот момент он доставал очередную банку из-под пива с самого дна ящика.
– Все участники вчерашнего шабаша на площадке уже получили повестки, – сказал Зайцев.
– Прямо на сегодняшний день вызваны?! – восхитился Ваня.
– Работаем, Ваня, работаем. Придут, конечно, не все, но не беда… Остальных завтра силком доставим, если уж возникнет такая надобность. Тебя как… На машине к общежитию доставить или сам доберешься?
– Доберусь, капитан… Дорогу знаю, – проговорил бомжара, пытаясь языком поймать каплю, сорвавшуюся с опрокинутой банки из-под пива.
– Скажи мне, Ваня… Ты вот в банки заглядываешь, пытаешься капельку-другую выдавить… Если уж такая жажда, я могу сбегать, принести бутылочку… А? Или уж сразу две?
– Сбегай, капитан… Отчего ж не сбегать, если зуд в ногах возник… Зуд, он ведь того… Вроде как любовь с девицей-красавицей.