– Ты пугаешь или предупреждаешь?
– Предупреждаю. Но не преувеличиваю. Если доложить о пропаже, Анцыферов выставит тебя в течение часа. По статье.
– Паша… Как перед Богом!
– Я предупредил. К тебе будут разные вопросы… Ты должен стоять, как скала. У тебя все в порядке, ты прекрасный работник, а лаборатория – образец для подражания. И ты тоже – образец для подражания. А теперь – катись. Нам лучше встречаться в рабочей обстановке, а не в тени скверов и парков.
– Паша! – Худолей прижал ладошки к груди, склонил голову к одному плечу и прикрыл глаза, выражая покорность, благодарность и твердость. И тут же повернувшись, странной подпрыгивающей походкой, в которой все шаги, казалось, были разной длины, удалился в сторону прокуратуры.
Проводив взглядом эксперта, Пафнутьев посидел еще несколько минут, привыкая к неожиданной новости. «Вот тебе, Павел Николаевич, и ответный удар… Чтоб не думал ты, будто очень умный…» Он поднялся и медленно побрел к подъезду, украшенному красными и черными стеклянными вывесками. И по мере приближения к прокуратуре, лицо его становилось привычно благодушным, даже немного сонным. Не желающие быть причесанными вихры торчали над одним ухом более вызывающе, нежели над другим, а тесноватый костюм выдавал человека не очень удачливого, если не сказать незадачливого.
В кабинете еще никого не было, он пришел раньше положенного – прямо с поезда. Усевшись за стол, Пафнутьев обвел взглядом помещение, унылые стены, вещдоки, загромождавшие подоконники и шкафы. Взгляд его остановился на листочке папиросной бумаги, испещренной фиолетовыми строчками под копирку – ежедневная сводка о происшествиях уже лежала на столе. Пафнутьев механически придвинул ее поближе, продолжая думать о своем – мелькали перед ним очеркист Фырнин, эксперт Худолей, ограбленная его фотолаборатория, похищенная пленка. Потом он еще раз продумал причину вчерашнего отсутствия… «Скажу, что выезжал в район, где, якобы, пропал мотоцикл – не на нем ли совершено преступление… Как-нибудь припудрю мозги нарядному Анцышке», – и тут взгляд его зацепился за знакомую фамилию в сводке, что-то в нем напряглось, и Пафнутьев уже со вниманием вчитался в строчки… «В третьем часу ночи в состоянии алкогольного опьянения выпал из окна девятого этажа Жехов Олег Михайлович, работавший на заводе „Коммунар“ в качестве спортивного организатора. Смерть наступила немедленно».
Пафнутьев ощутил, как на него словно бы дохнуло холодком. Лицо его уже нельзя было назвать сонным. Он все-таки надеялся, что в печальных событиях последних дней большая доля случайностей и недоразумений. Теперь же понял, с кем имеет дело, понял насколько небезопасно его собственное положение.
– Прикинем, – Пафнутьев тяжело навис над столом, уставившись в шелестящий под его дыханием листок папиросной бумаги. – Пленка пропала. И снимки исчезли. Это ты, Павел Николаевич, усвоил. Погиб Жехов… Это уже крутовато. Отказаться от дела? В конце концов, твоя специальность куда проще… А с убийствами пусть возится кто-нибудь другой… Но ты уже завяз…
А Жехова убрали… Объяснение может быть только одно – он назвал Колова. И письмо пропало со стола Колова… Да, Жехов назвал Колова. И это отражено в протоколе. А где протокол? У следователя Пафнутьева, то есть, у тебя, дорогой Павел Николаевич. Что из этого следует? Из этого следует, что надо открыть сейф, вынуть пистолет и повесить его себе на одно место…
Придя к этому выводу, Пафнутьев, не торопясь, запер входную дверь, все с той же основательностью, но не теряя ни минуты, подошел к облезлому сейфу, открыл его, вынул пистолет в исцарапанной запыленной кобуре, дунул, встряхнул ремень и принялся влезать в эту упряжь, покряхтывая и раздражаясь – носить пистолет под мышкой в такой зной было сущим наказанием. Затянув пряжки, Пафнутьев надел пиджак, подвигал плечами, стараясь придать пистолету то единственное положение, которое позволяло бы его терпеть. Потом одернул рубаху, запихнув складки за брюки, и почувствовал себя готовым к будущим схваткам.
* * *
Скорбно, но с интересом Пафнутьев рассматривал тело человека, с которым так свирепо дрался совсем недавно – прошло с тех пор всего две ночи. Жехов умер, видимо, мгновенно, падение с высоты девятого этажа на асфальт оканчивается счастливо только в газетных заметках, посвященных всевозможным курьезам.
– А он вроде и без больших повреждений, – обернулся Пафнутьев к медэксперту.
– У него очень большие повреждения… Нам не сразу удалось придать ему столь приличную позу… Переломы, разрывы, потеря крови… Шансов не было.
– Надо же, как неудачно… – Пафнутьев постепенно подбирался к главным вопросам.
– Он был пьян, – сказал медэксперт, неотрывно глядя в серое лицо Жехова. – Просто очень пьян, – оторвав взгляд от трупа, медэксперт, не меняя выражения, так же пристально и отстраненно посмотрел на Пафнутьева, – тому даже стало как-то не по себе от этого взгляда больших прозрачно-голубых глаз на изможденном кривоватом лице. Сквозь толстые стекла очков глаза его казались неестественно громадными.
– Это интересно, – проговорил Пафнутьев, с трудом стряхнув с себя оцепенение… «Поддает этот эксперт, что ли… Конечно, поддает, тут не удержишься». – А очень – это как?
– В нем было не меньше бутылки водки. С таким количеством алкоголя человек передвигаться не может. Я имею в виду – самостоятельно передвигаться. В организме срабатывает защитный блок. Что-то в нем, в человеке, стоит на страже… И выключает двигательную систему.
– Если двигательная система выключена, – медленно проговорил Пафнутьев, – то как ему удалось вывалиться из окна?
– Сие есть загадка, – мрачно ответил медэксперт. – В человеческом теле много загадок. Медицина, например, до сих пор не может ответить на вопрос – почему бьется сердце.
– Не может быть! – удивился Пафнутьев.
– Да, это так – безутешно кивнул медэксперт, не отрывая взгляда от трупа. – Сердце десятилетиями гонит кровь, перекачавает ее за жизнь тысячи тонн, но что заставляет его работать… Сие есть тайна.
– Если я правильно понял, – не в силах больше стоять рядом с мертвецом, Пафнутьев отошел к окну, – человек, выпивший такое количество водки, впадает в бессознательное состояние?
– Да, так можно сказать, – с загадкой в голосе проговорил медэксперт и взглянул на Пафнутьева сквозь свои необыкновенно толстые очки. – Хотя известны случаи, когда люди и в таком состоянии совершали весьма осмысленные действия…
– Например?
– Например, сажали самолеты, – эксперт решил, видимо, что не стоит говорить более подробно, вряд ли поймет все сказанное этот полноватый человек с неподвижным лицом.
– Надо же, – без интереса произнес Пафнутьев, – так не бывает, – добавил он, чтобы не огорчить собеседника равнодушием. – Мне бы очень хотелось, чтобы вы в заключении подробно отразили именно этот момент.
– Какой, простите?
– О котором только что рассказали. О том, что в желудке этого человека обнаружено количество водки, позволяющее предполагать его бессознательное состояние во время происшествия. Ведь это так?