– Потом поговорим! – крикнул Пафнутьев и замолчал до самого города.
* * *
Подгайцев долгим взглядом проводил удаляющийся мотоцикл, вернулся в комнату и сел к телефону. Его движения были сосредоточенны, словно он боялся отвлечься и забыть о главном.
– Саша, – сказал он, услышав голос Заварзина. – Значит так… Выехал. Только что. Да, обещал прислать тебе повестку. Якобы, ты знал Пахомова. Твоим лимузином интересовался, знает номер. Говорит, наследили ребята в переулке. Конкретно ничего не сказал, но похвастался. Андрей его подбросит к прокуратуре. Думаю, стоит подойти и посмотреть, как это произойдет. Они там будут минут через пятнадцать. Как скажешь, – обиженно произнес Подгайцев и положил трубку. Озабоченно вышел на крыльцо, окинул нервным взглядом свое хозяйство – нет ли где такого, чего не замечал он и что мог заметить следователь? Машина в ремонте, механики с инструментом, трезвые…
– Все в порядке? – спросил Феклисов.
– Нет.
– А что? Подзалетели на чем-то?
– Если следователь появился на третий день… Значит, наследили. Да он и сам об этом сказал.
– Ведь спрашивал Заварзина…
– Во всяком случае, он так сказал. Зря я Андрея с ним отпустил, ох, зря.
– Думаешь, расколется? – спросил Махнач.
– Дело не в этом… Чую, что зря. Не надо было. Он не так прост, этот Пафнутьев… Как бы и с ним не пришлось разбираться.
– Многовато будет, – опасливо сказал Феклисов. – Что-то мы зачастили последнее время.
– Семь бед – один ответ. Если сразу не смогли чисто сработать, приходится зачищать.
– Сколько ж можно… зачищать? – пробормотал Махнач.
– Пока не станет чисто. Тут от нас уже ничего не зависит. Понял?
* * *
Пафнутьев ехал, плотно прижавшись к Андрею своим большим жарким телом. И тот чувствовал себя сжатым не только этим человеком с простоватой улыбкой, его сдавили события, из которых он никак не мог вывернуться. Подкатив к самому крыльцу прокуратуры, он подождал, пока следователь неловко сполз и уже хотел было рвануть с места легко и освобожденно, но Пафнутьев остановил его.
– Погоди, – сказал он беззаботно. – Уж коли приехал, возьмешь повестку для Заварзина. – А то пока почта доставит, неделя пройдет.
– Я и так ему могу сказать, – попробовал было отвертеться Андрей, но Пафнутьев не принял отговорки.
– Нет, – он покачал головой. – У нас, старик, так не принято. Заварзин не придет и будет говорить, что ты ничего не сказал, что он перепутал время, число и так далее. Да и мне спокойнее. Повестка вручена, а там уж пусть сам решает – являться или не являться. Пошли. Оформлю повестку и вручу тебе.
– Да я здесь лучше посижу.
– Ну что, мне так и бегать по двору? – Пафнутьев беспомощно развел руками. – Не бойся, отсюда твой мотоцикл не угонят. Да и вернешься через пять минут. Пошли, старик, не робей. Посмотришь, в каких условиях работаем.
Сняв шлем, Андрей нехотя поплелся вслед за Пафнутьевым. Волосы его взмокли, торчали в стороны, но он даже не пытался привести их в какое-то причесанное состояние. Молча прошел через двор, поднялся по ступенькам. Пафнутьев пропустил его вперед, сам вошел следом, и это невинное вроде бы обстоятельство лишило Андрея равновесия. В какой-то момент уже решил было сбежать – пока этот неповоротливый следователь сообразит в чем дело, он успеет выскочить на мотоцикле со двора. Но Пафнутьев, словно угадав его намерение, взял сзади за локоть, плотно взял, не просто из вежливости.
– Вот мы и пришли, – Пафнутьев распахнул дверь своего кабинета и подтолкнул Андрея сзади. – Садись, а я пока сбегаю в канцелярию за повесткой – он сделал неприметный знак Дубовику – дескать, присмотри за парнишкой. Тот кивнул, а едва Пафнутьев вышел, со скучающим видом поднялся, подошел к шкафу у двери, раскрыл его так, что дверцы полностью перекрыли входную дверь, и принялся что-то искать, заглядывая в какие-то папки. Поняв, что мимо этого длинноносого типа ему никак не проскочить, Андрей решил пока подождать. Он с удивлением смотрел на вещдоки, загромоздившие кабинет, на все эти железки, ружья, с легким ужасом увидел торчавшую из газетного свертка высохшую человеческую ладонь, окровавленный нож, топор в странной тряпке, от одного вида которой хотелось бежать подальше.
– Ну, как тут у нас, – ничего? – спросил Дубовик, не отрываясь от папки.
– Ничего. Жить можно.
– Потому и живем.
А Пафнутьев тем временем с необычайной для него живостью пробежал в конец коридора, постучал в дверь эксперта. Там какое-то время стояла тишина, потом что-то прошелестело. Пафнутьев постучал еще раз. Дверь открылась прищуренная физиономия Худолея.
– А, что ты… Чего ломишься? Снимки печатаю.
– Слушай внимательно…
– Видишь ли, Паша, – начал было Худолей, вынимая сигареты из кармана, но Пафнутьев затолкал сигареты опять в карман его рубашки.
– Заткнись и слушай. Во дворе стоит мотоцикл. Ты должен срочно пройти к нему и посмотреть заднее колесо. Сними на пленку, если увидишь чего необычного. Помнишь тот треугольничек? Через пять минут выйдет хозяин мотоцикла. Он в моем кабинете. Все понял?
– Надо же было предупредить! У меня аппарат не заряжен. Да и пленка…
– Если через пять минут не снимешь колеса, я задушу тебя собственными руками, – прошипел Пафнутьев с яростью и Худолей понял – тот не шутит, что-то похожее может сделать.
– Паша, – он прижал красные ладошки к груди.
– Будет! – заверил Пафнутьев.
– Тогда другое дело, – в движениях эксперта сразу появилась уверенность, неотвратимая кошачья мягкость.
– Ну что, старик, заскучал? – Пафнутьев бодро вошел в кабинетик, отодвинул в сторону Дубовика, который сразу нашел то, что так долго и безуспешно искал. – Тесновато у нас, но ты уж не взыщи… У вас в гараже свободнее, да и конторка побольше нашей, а?
– Не знаю, – увидев, что Пафнутьев достал повестку не из кармана, а из стола, Андрей усмехнулся. – Оказывается, бланки у вас были?
– Старик, а согласовать?! А записать в журнал! А поставить в известность! Лучше скажи – ты слышал что-нибудь об убийстве несколько дней назад в центре города?
– А что я мог слышать… Убили кого-то, а кого, кто, за что…
– Тебе легче, – вздохнул Пафнутьев. – Мне приходится этим делом заниматься с утра до вечера.
– А к нам зачем приезжали?
– Шефа вашего искал, Заварзина.
– Он что… Имеет какое-то отношение?
– Черт его знает! – Пафнутьев искоса глянул на напряженное лицо Андрея. Так бывает – посмотришь на чей-то портрет и видишь куда больше, чем он вроде бы позволяет – настроение человека, его слабость, озлобленность, глупость, доверчивость… И Пафнутьев, взглянув на Андрея, вдруг остро ощутил, что состояние парня никак не соответствует невинному положению, в котором он оказался. Неторопливо и старательно выводя буквы, Пафнутьев выписал повестку, что-то переспросил Андрея, уточнил, над чем-то про себя хмыкнул. И все больше убеждался – тот не просто напряжен, он почти в панике. И тогда взгляд Пафнутьева сам по себе соскользнул с лица Андрея к его левому плечу, по руке вниз и зашарил, зашарил там возле локтевого изгиба.