Мэтью встал, выбросил пустой бумажный стакан из– под кофе в мусорную урну и во главе своей команды – Рогова и четыре полицейских – вышел на перрон. Издали, с юга уже накатывал к станции мощный прожектор электрического локомотива, а минуту спустя вдоль перрона с мягким стуком колес покатили серо-серебристые вагоны с большими и ярко освещенными окнами. Правда, за этими окнами почти не было пассажиров – Amtrak, еще лет тридцать назад бывший символом скоростной Америки, давно потерял этот статус. Теперь, когда в Японии и даже в Китае скоростные поезда ходят со скоростью 200, а то и 300 км/час, Amtrak с его несчастными 80—100 км/час стал обузой государственного бюджета, его вагоны обветшали и замусорились, сервис опустился ниже плинтуса, и все более-менее состоятельные пассажиры давно сбежали в авиацию. Только те, кто на поездку от Нью-Йорка до Олбани мог потратить не больше $30–40, прибыли этим вечером на станцию «Rensselaer», и было их всех от силы 12 человек во всем поезде. А из четвертого вагона вообще вышла лишь одна пара высоких молодых черных, то есть, простите, афроамериканцев.
Пропустив их, Мэтью вошел в пустой вагон и тут же ринулся обратно, закричал на весь перрон:
– Эй! Молодые люди!
Шедшие в обнимку молодые удивленно оглянулись.
Мэтью догнал их и показал свою служебную карточку:
– Добрый вечер! ФБР! Два слова. У вас есть ноутбук или лаптоп?
– Ну, есть. И что? – с вызовом ответил высокий парень.
– И вы открывали его в поезде?
– Ну, открывали. И что?
– А в Нью-Йорке кто-нибудь, кроме вас, пользовался вашим компьютером?
– Нет, конечно. А в чем дело?
– Вы уверены?
– Сэм! – вдруг сказала парню его подруга, высокая и крупная, как Мишель Обама. – А ты помнишь тех двух ребят, которые на Пенн-стейшн попросили на секунду твой лаптоп заглянуть в e-mail?
– Ну и что? – сказал парень. – Они при мне это сделали. Зашли в Интернет и вышли. Big deal! [28] – И он снова почти враждебно повернулся к агенту ФБР. – Вам-то какое дело?
У Мэтью опустились плечи.
– Нет, теперь уже никакого… У них был русский акцент?
Но последний вопрос он задал уже просто так, для проформы. Потому что все и так было ясно – эти два гребаных русских вундеркинда идеально пустили его, специального агента ФБР с 22-летним стажем, по ложному следу.
– Ну, не знаю – русский, не русский… – Парень пожал плечами и посмотрел на свою подругу: – Какой-то акцент у них был. Да, сладкая?
– Это не имеет значения, – сухо сказала она не ему, а Мэтью Гроссу. – Мы можем идти?
– Конечно. Извините за беспокойство.
Обратная дорога в Нью-Йорк заняла час и двадцать минут. Причем пилот посадил свой «Robinson» прямо на Брайтон-Бич бродвоке, и в час ночи неутомимый Мэтью Утюг Гросс, два бруклинских полицейских и Ирина Рогова уже стучали в дверь квартиры № 2130 на 21-м этаже нового кооперативного дома на Брайтон-оушн-вью.
Через минуту заспанный мужской голос спросил:
– Кто там?
– Полиция. Откройте.
Щелкнул английский замок, пожилой толстяк в ночной пижаме открыл дверь.
– Вы Алик Коган?
– Да. А в чем дело?
В глубине квартиры, обставленной замечательной итальянской мебелью, возникла Лиза в халате.
– Алик, кто там?
Гросс показал им свою служебную карточку.
– ФБР.
И, не сказав больше ни слова, быстро прошел в квартиру, стал включать всюду свет и заглядывать даже под роскошные итальянские диваны.
– А в чем дело? – спросил Алик у полицейских. – У вас есть ордер на обыск?
– У него все есть, – ответил один из копов.
Тем временем Гросс уже проверил спальню Алика и Лизы и открыл дверь в детскую. Два малыша, просыпаясь, завозились там в своих постелях, но и это не остановило Гросса – он заглянул под их детские кровати. Но никаких 13-летних подростков не было ни в квартире, ни даже на балконе, с которого открывался вид на ночной океан. Вдохнув освежающий океанский воздух, Гросс невольно задержался на балконе и повернулся к пришедшим сюда Алику и Лизе.
– Когда вы последний раз видели сына Грущо и второго мальчика, Малиновского?
Алик и Лиза переглянулись, и Алик пожал плечами:
– Ну, когда? Вчера, когда они вернули нам машину…
– Во сколько?
– Ну, часа в три дня. А в чем дело?
– А после этого они сюда не возвращались?
– Нет, они же улетели в Москву…
– И не звонили?
– Да нет! Как они могли звонить? Из самолета?
– А что случилось? – спросила Лиза.
– Ничего. Спокойной ночи.
И Мэтью Гросс пошел прочь из этой роскошной квартиры стоимостью не меньше миллиона долларов. Следом, не проронив ни слова, шли Ирина Рогова и двое полицейских.
До утреннего заседания руководства ФБР оставалось пять часов.
Понедельник, 11 июля
Роберт Мюллер был утвержден Конгрессом на пост директора ФБР в первых числах сентября 2001 года, а через неделю, когда он еще только знакомился с работой Бюро, произошел теракт 11 сентября – арабские террористы, захватив четыре пассажирских «боинга», направили их на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке и на Пентагон под Вашингтоном.
Хотя никто не произнес этого вслух, но все понимали, что такое могло случиться только при полном профессиональном банкротстве ФБР. Ведомство, в котором никто никому не подчинялся, а главным шиком считался девиз «настоящий сыщик не печатает на машинке» (и тем более не пользуется компьютером), где левая рука не знает, что делает правая (а правая чаще всего не делает ничего), и где не под носом, нет, а в буквальном смысле под задницей у армии бюрократов сыска, то есть на нижних этажах здания ФБР на Федерал-плаза, двадцать (ДВАДЦАТЬ!) арабских террористов получили в Иммиграционной службе студенческие въездные визы, а потом еще год учились в лучших американских летных школах водить «боинги», – ну что это было за «всесильное силовое ведомство»?
Поэтому от президента Джорджа Буша-младшего Мюллер получил карт-бланш и почти неограниченный бюджет на полную реорганизацию Бюро. Тысячи пожилых агентов ушли на отдых и неплохую пенсию. А из главных технических вузов страны Мюллер и когорта его молодых помощников сманили лучших выпускников, которые провели компьютеризацию и hi-технизацию всех 56 региональных управлений ведомства. В результате ФБР стало одной из лучших в мире антитеррористических организаций, и за все время после гибели «Близнецов» Всемирного торгового центра в Америке (тьфу-тьфу!) не произошло ни одного теракта.