Шаланда не успел ответить — из подсобных помещений к ним быстро приближался официант в белом кителе с золотыми пуговицами, сверкавшими, как у солдата на первом году службы. Он огибал столы с такой скоростью, что даже наклонялся на поворотах, как слаломист на спуске.
— Прошу вас, — официант поставил на стол поднос с двумя чашками кофе и двумя маленькими, грамм по пятьдесят, бутылочками коньяка. — У нас сегодня немного прохладно, может быть, это окажется и кстати.
— Окажется, — кивнул Пафнутьев, и официант удалился с таким гордым видом, будто исполнил опасный номер. С некоторых пор Анцыферов хорошо знал, что вручить даже такую невинную взятку, как сто граммов коньяка, действительно опасно. Но знал он и то, что Пафнутьев мелочиться не станет.
Увидев в глубине зала Анцыферова, наблюдавшего за ними с напряженным вниманием, Пафнутьев встал и церемонно поклонился. Благодарю, дескать, премного доволен. И Анцыферов склонился в поклоне, прижав руку к груди. Открыв микроскопическую бутылочку, Пафнутьев вылил коньяк в кофе, бутылочку спрятал в карман.
— Следы преступления надо уничтожать, — пояснил он Шаланде, который никак не мог решить, что ему делать со своим коньяком. Поколебавшись, он последовал примеру Пафнутьева и так же, как и тот, сунул бутылку в карман. Заметив на столе оставшиеся алюминиевые пробки, он их тоже сунул в карман. Теперь уже никто не мог заподозрить его в противоправных действиях.
— Представляешь, до сих пор не могу избавиться от ощущения, что он прокурор города, — проговорил Шаланда с виноватой улыбкой.
— Это пройдет, — невозмутимо ответил Пафнутьев.
— Значит, так, — выпив кофе двумя глотками и отставив чашку, Шаланда приступил к делу. — Полчаса назад... Подкатывает к ресторану на мотоцикле...
— Один?
— Да, свидетели говорят, что он был один. Одежда обычная — черная куртка, шлем, очки... Достает автомат, короткий какой-то... Вроде Калашников, но укороченный...
— Знаю, — кивнул Пафнутьев.
— Не торопясь, передергивает затвор и дает длинную очередь по окнам. Некоторые утверждают, что была и вторая очередь... Гильзы мы подобрали. Половину обоймы выпустил. Потом развернулся, свернул в переулок и был таков.
— Жертвы?
— Есть... Один умер на месте. Его увезли до того, как ты пришел.
— Могли бы и не торопиться.
— Увезли, Паша. Если захочешь посмотреть, знаешь, где его можно найти. Теперь не убежит. Второго ты видел. Должен выжить. Я не силен в медицине, но по части огнестрельных ранений за последние два года получил неплохой опыт...
— Понял. А остальные посетители? Уцелели? Выжили?
— Видишь ли, Паша, ресторан был пуст. Время раннее. Анцыферов тебе расскажет подробнее. В это время здесь вообще никого не бывает. Только вон в том углу сидели четыре человека. Беседовали. Общались.
— Куда же они делись?
— О двоих ты знаешь...
— А остальные?
— Ушли, Паша.
— Как ушли? — не понял Пафнутьев. — Как могли уйти, если двое из друзей валяются в кровище?
— Ушли черным ходом.
— Так... Значит, один убит, второй ранен... А двое скрылись? Правильно?
— Все именно так, Паша, — Шаланда склонил голову, как бы преклоняясь перед проницательностью Пафнутьева. — Тот мужик на мотоцикле с автоматом... Он, похоже, знал, кто именно сидит за столиком у окна. Не просто по окнам, он по ним полоснул. Это была разборка, Паша.
— Меня удивляет, почему тот хмырь на мотоцикле не бросил в окно еще и пару гранат.
— Да, так было бы гораздо надежнее, — согласился Шаланда.
— Что-нибудь знаешь о тех двоих?
— Об этом лучше поговорить с твоим другом Леонардом.
— Тоже верно.
— Наверняка рыло в пуху.
— Конечно. Поэтому он тебя и об отпуске спросил.
— Если он сунется ко мне с этими авиабилетами, — медленно проговорил Шаланда, шаря глазами по залу в поисках Анцыферова, — я не отпущу его, пока он их не съест без остатка.
— Крутой ты мужик, Шаланда, — проговорил Пафнутьев и придвинул к себе плоский кожаный кошелек. Внутри оказались несколько стодолларовых бумажек, блокнотик с телефонными номерами. — Кажется все, — проговорил Пафнутьев и, сложив кошелек, легонько похлопал им по ладони. Что-то насторожило его, кошелек вел себя не так, как положено вести себя пустому кошельку из тонкой кожи. Пафнутьев снова заглянул во все отделения и потайные кармашки. Отогнув очередной отворот, он сунул туда палец и, вскрикнув, отдернул его. На пальце показалась капелька крови — в кошельке что-то было чрезвычайно острое.
Теперь уже с большей осторожностью Пафнутьев вынул круглую жестяную крышку от консервной банки.
— Вопросы есть? — спросил он.
— Боже! — прошептал Шаланда. — Неужели он?
— Куда ты отправил раненого?
— Скорая увезла... К Овсову, конечно.
— Там надежно?
— Пока обходилось, — ответил Шаланда, бросив опасливый взгляд на Пафнутьева. Убеждался не один раз — если спрашивает Пафнутьев о надежности, то не зря, жди беды.
— Подбиваем бабки, — Пафнутьев окинул взглядом разбитые витрины ресторана. Лицо его, освещенное холодным белесым светом зимнего дня, изредка вспыхивало синеватыми бликами от милицейской мигалки.
— Подбиваем бабки, — повторил он, но Шаланда перебил его.
— А чего их подбивать? Один убитый, второй при смерти, двое сбежали. Вот и все. Никого не осталось.
— Анцыферов остался, — негромко проговорил Пафнутьев.
— Ты думаешь...
— Конечно. Значит, так... Не теряя ни минуты, дуй к Овсову. У него там неплохо налажено, а ты удвой, понял? Утрой охрану. Похоже, мы схватили за хвост такого зверя, — он постучал пальцем по тонкому кошельку, лежавшему на столе, — такого зверя, что не знаю даже — мы его схватили, или сами заглотнули крючок. Похоже, отстрел идет, Шаланда. Большая охота началась. Когда ушел Байрамов, город начали делить заново. А сейчас, видишь... Вовчик Неклясов засветился.
— Будут трупы?
— А как же, — усмехнулся Пафнутьев. — На то он и Неклясов.
— Слышал — Листьина хлопнули?
— Три дня по всем программам мне об этом докладывали. Все боялись, что не проникнусь, не так подумаю, не те выводы сделаю.
— Хороший был парень, — вздохнул Шаланда.
— Бедняков не убивают, сказал классик. Могу добавить — телеведущих тоже не убивают.
— Кого же убили?
— Крупного бизнесмена убрали. Мафиози... Хотя ему это слово, возможно, и не понравилось бы...
— В какую степь поскачем?
— Видел крышку от консервной банки? Все дела, где она мелькает, собираем в одну кучу. Ведь кое-кто и жив остался, есть свидетели. Они не очень хорошо выглядят, но живы...