— Коля, ты звонишь, — обернулся Петрович к Афганцу. — Скажешь, телеграмма из Тамбова.
— Почему из Тамбова?
— Потому что у них родня там... Только услышишь, что замки защелкали, уходи в сторону. И тогда ты, Вандам, вламываешься всей массой, всей силой, какая в тебе осталась после трамвайных схваток, понял? И все вламываемся. Не ждите, пока кто-то из жильцов начнет возникать. Подавить всех надо до того, как они сообразят, в чем дело.
— А если замочить придется? — спросил Вандам.
— Значит, надо замочить, — жестко ответил Петрович. — Но только в случае крайней необходимости. Все поняли? Без нужды не надо. Маски не забыли? Наденете уже на площадке. Не возникайте перед глазком двери. И ты, Коля, не упусти момент в сторону уйти, чтоб не помешать Вандаму. Вобла, ты готов?
— Пошли, Петрович, пошли, — ответил Вобла, нервно сплевывая семечную шелуху.
— Ну что ж, коли так. — И Петрович первым шагнул на освещенное пространство двора. Быстро, бесшумно один за другим пересекли расстояние до подъезда, показавшееся неожиданно большим — метров двадцать, наверное, было, не меньше. Петрович не оглядывался. Все, что было нужно, он сказал, а слишком подробные указания, он знал это по своему опыту, всегда вредны. Чем больше объясняешь, тем больше возникает вопросов и сомнений. А когда объяснений совсем мало, каждый более свободен в поступках, понимая, что никто за него решать не будет, никто не подскажет и не спасет, если возникнет опасность. — Напоминаю — машина будет стоять у левой арки.
— А вторая? — спросил Вобла.
— На крайний случай. Забой уведет погоню, если таковая случится.
Пока поднимались на третий этаж, никто не встретился, никому не пришло в голову выгуливать собаку или выносить мусор в столь неурочный час. Лампочки горели не все, некоторые были разбиты или выкручены, поэтому в подъезде царил полумрак.
— Вот здесь, — сказал Петрович, показывая дверь.
Он нашел глазами Афганца и легонько кивнул ему.
Вандам не удержался, подошел к двери и провел рукой — он хотел убедиться, что дверь не стальная, а обычная, клееная. Не дожидаясь, пока Афганец позвонит, Вобла, спрятавшись за углом, начал натягивать на голову вязаную шапочку с прорезями для глаз. Его примеру последовал Вандам, Петрович тоже выдернул из кармана свою шапочку.
Афганец подошел к двери, набрал полную грудь воздуха, оглянулся на друзей, с силой выдохнул. Постоял некоторое время, глядя себе под ноги, не то собираясь с духом, не то произнося слова молитвы, известные ему одному. А скорее всего просто проговаривал слова, которые сейчас предстояло произнести легко, непосредственно, даже с недовольством, с каким обычно разговаривают все представители службы быта — сантехники, почтальоны, газовики...
И нажал кнопку звонка.
Хотя за дверью тут же послышались торопливые шаги, снова нажал, показывая служебное нетерпение.
— Кто там? — послышался женский голос, явно пожилой. Это было хорошо, потому что пожилые женщины и верят охотнее, когда им вешаешь лапшу на уши, и паникуют быстрее, когда слышат, что пришла телеграмма от родственников.
— Получите телеграмму! — крикнул Афганец все тем же недовольным, ворчливым голосом.
— Какую телеграмму? — недоверчиво спросила женщина, но тут же Афганец услышал, как щелкнул один из замков.
— Из Тамбова, срочная!
— Боже, — простонала женщина и открыла дверь.
Афганец еле успел отшатнуться в сторону — тяжелой неудержимой массой мимо него пронесся Вандам, опрокинув женщину и едва не выворотив из петель жидкую клееную дверь. Как ни стар был Петрович, как ни тяжело ему давалось каждое движение, но именно он успел нырнуть в глубину квартиры вторым. Третьим был Афганец, и уже потом осторожным, крадущимся шагом вошел Вобла. Он закрыл за собой дверь, убедился, что замок щелкнул и никто на шум не войдет, не заподозрит ничего необычного. Несмотря на трусоватость, в ответственные моменты Вобла проявлял удивительное хладнокровие и предусмотрительность. Проходя мимо упавшей женщины, он увидел, что та пытается подняться.
— Лежать, — сказал он, ткнув ногой под дых. Подняв голову и увидев черную маску с прорезями для глаз, женщина охнула и, кажется, лишилась чувств, упав лицом в половик.
Выйдя в большую комнату, Вобла увидел, что сопротивление, если оно и было, надежно подавлено. Провод телефона болтался вырванный из гнезда, на полу лежала еще одна женщина, мужчина стоял у стены, положив ладони на затылок, второй мужчина, уже старик, замер посреди комнаты, с ужасом глядя на пистолет, который Петрович совал ему под подбородок.
— Деньги! — орал Петрович. — Ну! Всех перестреляю, сучий потрох! Ну! Быстро!
Мужчина ошалело вертел глазами, но молчал, тянул время, не зная, как поступить. И тут Вандам выволок из спальни еще одну женщину и, накинув ей на шею пояс от халата, принялся методично наматывать его на руку. Женщина уже посинела, она задыхалась, и старик, видя, что она вот-вот потеряет сознание, показал рукой на книжный шкаф. Петрович тут же отпустил его, подошел к шкафу, распахнул дверцу.
— Здесь?! Ну?! Души ее! — крикнул он Вандаму, заметив, что старик опять заколебался. — Души суку!
— За книгами, — пробормотал старик, и Петрович не медля сбросил на пол два десятка книг. За ними, ничем не прикрытый, лежал газетный сверток. Надорвав его, Петрович убедился, что там доллары. Он прикинул размер свертка — там должна быть примерно та сумма, о которой шла речь, и тут же сунул его за пазуху. Да, тысяч восемьдесят там было наверняка.
Не опуская пистолета, Петрович сделал шаг назад, к двери, к выходу из квартиры. За ним потянулись остальные. Отпустил полузадушенную женщину Вандам. Вобла тоже оказался у двери в прихожую. Начал отступать и Афганец. Но тут произошло нечто совершенно неожиданное.
Распахнулась дверь из ванной, и оттуда вышла в едва наброшенном халатике девушка. Прямо перед ней оказался Афганец. Увидев его, она отшатнулась, сделала шаг назад, в ванную, и вдруг остановилась.
— Коля? — проговорила она. — Это ты? — И, протянув руку, легко, с улыбкой сдернула с него маску — вязаную шапочку с прорезями для глаз. Перед всеми предстала всклокоченная, со взмокшими волосами физиономия Афганца. Почувствовав, что на нем нет шапочки, а девушка смотрит на него с растерянной улыбкой, Афганец беспомощно оглянулся по сторонам. — Здравствуй, Коля, — проговорила девушка уже испуганно, уже увидев и бледного старика, и лежащую на полу женщину. — Что ты здесь делаешь?
Все замерли, остановились в движениях, и никто не решался нарушить положение, неожиданно возникшее в комнате. Первым очнулся Петрович. Именно на него смотрел Афганец, не зная как ему поступить, что предпринять.
— Кончай ее, — сказал Петрович. — Слышишь?! — заорал он хриплым голосом, увидев колебание в глазах Афганца. — Кончай быстро! — Петрович рванул на себя дверь и ударом кулака в лицо вбросил девушку в ванную. Афганец, словно получив толчок, тоже шагнул в ванную и ногой закрыл за собой дверь.