— Встать, суд идет!
Алена, Маркович, председатель фонда, журналисты, Стас Бочкарев со своей бригадой и все остальные присутствующие в зале (в том числе Красавчик в решетчатой клетке) поднялись.
В зал вошли судья и народные заседатели, заняли свои места.
— Оглашаю приговор, — сказал судья и стал читать с листа: — Именем Российской Федерации судебная коллегия Замоскворецкого народного суда, рассмотрев в открытом судебном заседании уголовное дело по обвинению Орловского Игоря Алексеевича, имеющего незаконченное высшее образование, не состоящего в браке, не работавшего и занимавшегося кражами, мошенничеством, контрабандой, незаконным оборотом драгоценностей и вымогательством радиоактивных элементов, в совершении преступлений…
Тут судья остановился, принюхался и продолжил:
— …в совершении преступлений, предусмотренных статьями 158-й, 159-й, 161-й, 191-й и 221-й Уголовного кодекса Российской Федерации…
Вновь прервавшись, судья поднял голову, посмотрел в зал и удивился:
— Что такое? Что это?
В зале из-под пола и из щелей в стенах шел дым. Публика начала кашлять, кто-то закричал: «Пожар!» — и его тут же поддержали с разных сторон:
— Горим!
— Пожар!
— Спасайся!
А дым уже заволакивал зал, женщины с визгом бросились к двери, возникла паника, давка и полный кавардак. В этой неразберихе кто-то безуспешно пытался открыть окно, кто-то ударил по голове милиционера, охранявшего клетку с Красавчиком. Судья, закрыв лицо руками, убежал в совещательную комнату. Польского и пакистанского дипломатов сбили с ног и чуть не затоптали. У Сусалова разбили телекамеру. В совещательной комнате судья, кашляя от дыма, стучал по телефонному аппарату, потом в сердцах отбросил трубку:
— Как всегда! Телефон не работает!..
А паника нарастала, дым уже заволок коридоры и все трехэтажное здание суда, люди очумело выскакивали из особняка, а кто-то предусмотрительный — в противогазе — выпрыгнул из окна, сел в темно-зеленый джип и уехал.
На рассвете в Подмосковье, в глухой зоне на берегу Медвежьего озера, в деревенском доме, окруженном забором, были слышны звуки борьбы, глухие удары и тяжелое дыхание.
Это Алена била Красавчика подушкой:
— Сирота? Из детдома? Картофельными очистками питался? Трепло несчастное! Вот тебе! Вот!
Отбросив подушку, она, дурачась, бросилась на него врукопашную, уложила на лопатки в постели и прижала своим весом.
— Все! Сдавайся!
— Сдаюсь, сдаюсь! — сдался Красавчик.
— То-то! Вот я и получила тебя в полную собственность! Тут ты в моей власти, никуда не денешься! Будешь меня любить? Говори: будешь?
— Буду.
— Нет, не так! Нужно говорить: буду, принцесса! Говори!
— Буду, ваше высочество.
— А слушаться меня будешь?
— Буду, ваше высочество.
— А мои приказы выполнять?
— Буду, ваше высочество.
— Тогда пойди чайник поставь и дрова наколи.
И Красавчик послушно колол дрова, любил Алену, парился с ней в сауне на берегу озера, ловил в этом озере рыбу, жарил шашлыки на костре, катал «ее высочество» на лодке, пил с ней вино у камина, и снова любил, и спал с ней в обнимку, и однажды проснулся от резкого автомобильного гудка.
Алена тоже проснулась.
Гудок повторился — резко, настойчиво.
Красавчик рывком достал из-под матраца пистолет, осторожно подошел к окну, выглянул наружу и облегченно выдохнул воздух — за воротами дачи стоял «мерседес» председателя Фонда поддержки воздушных путешествий.
Алена, набросив деревенский сарафан, распахнула ворота дачи, председатель въехал во двор и открыл багажник.
— Дед Мороз гостинцы привез, — сказал он и оглядел Алену. — А то похудели вы тут у меня. С чего бы это?
Алена заглянула в багажник. Он был заполнен пакетами и пластиковыми сумками из магазина «Седьмой континент». Продукты, фрукты, овощи, бутылки…
— Ого! Спасибо! — Алена чмокнула председателя в щеку.
— Всего-то! — огорчился он.
Потом они сидели у камина, Алена и Красавчик читали свежие газеты с репортажами о побеге Красавчика из зала суда. Председатель достал из кармана два паспорта.
— Вот ваши новые паспорта. Я приеду за вами через неделю, когда будет готово «окно». Пойдете через Выборг, на барже по Сайменскому каналу. Игорь, ты знаешь, как это делается.
— Знаю, — сказал Красавчик.
— Между прочим, Алена, вчера твоя мать мне раз двадцать звонила. Откуда она взяла телефон?
— Не знаю. Может, Андрей ей когда-то дал… Что сказала?
— Меня не было в офисе. Секретарша записала, чтобы ты срочно ей звонила.
— Куда? У мамы же нет телефона.
— Ну, я не знаю…
— Странно. Можно мне ваш мобильный?
Председатель дал ей свой мобильный телефон.
Алена набрала номер и вышла с телефоном на кухню.
— Алло! Почта? Мне Виктора. Витя, ты? Это Алена. Моя мама от тебя звонила? Что? Как украли? Настю украли? Кто? Ты шутишь! Чеченцы? Настю? В заложницы?!
Сельская дискотека. Гремит музыка, «оттягиваются» в танце сельские парни и девчата, среди них — Настя, 14-летняя сестра Алены, и Руслан, ее юный цыганский ухажер. В полночь, разгоряченные танцами, парни и девчата компаниями и парами выходят из дискотеки, расходятся пешком и разъезжаются на велосипедах и мотоциклах…
Компания ребят из Долгих Криков направляется к своему трактору с прицепом. Настя и Руслан, отстав, идут следом за ними.
Напротив дискотеки стоит «Волга» с четырьмя мужчинами. В темноте невозможно различить их лица, но слышен негромкий разговор:
— Эта, что ли?
— Да, эта… Только пацана не троньте.
— Ладно, двинулись!
Водитель заводит мотор, мужчины натягивают на лица вязаные шапочки с прорезями для глаз, «Волга» срывается с места и подлетает к Насте и Руслану.
Двое мужчин в масках выскакивают из джипа, хватают Настю, тащат в машину.
Настя кричит, вырывается.
Руслан бросается в драку с похитителями, долгокрикские ребята, обернувшись на шум, бегут ему на помощь.
Увидев это, один из похитителей сильным профессиональным ударом вырубает Руслана, Руслан падает.
Мужчина, остававшийся в машине, кричит: