Хотя солнце в октябре не печет, через двадцать минут они оба взмокли. Марк, оступившись, ободрал себе локоть до крови, а Роберт стал задыхаться.
А амазонки, не теряя темпа, плотными змейками по сорок человек уходили и уходили вверх. В их движении все яснее определялась цель — развалины старинной крепости на вершине Шай-Дага.
И тут над ними появились вертолеты — два легких морских разведчика «Ка-25». Они и раньше барражировали их маршруты во время автобусных поездок амазонок по Крыму, и потому Хьюг и Аллей привыкли к ним настолько, что перестали обращать внимание: даже если это вертолеты «беспеки» — украинского КГБ, какой от них толк? Когда в ресторане «Солнечный» бандиты напали на американок, никакой «беспеки» не оказалось на расстоянии десятка миль вокруг!
Но уже через несколько минут, словно по вызову этих «Ка-25», на морском горизонте показались три тяжелых десантных «Ми-6».
И тут случилось нечто странное: из сухого воздуха ясного и солнечного осеннего дня над пиком Шай-Дага вдруг соткался густой туман, по окрестным ущельям и перевалам поползли клочковатые и неизвестно как возникшие тучи, и в ту минуту, когда «Ми-6» приблизились к берегу, весь горный хребет укрылся грозовым фиолетовым облаком.
В этом неестественно плотном тумане Хьюг и Аллей тут же потеряли своих американок из виду, а вертолеты «Ми-6» и «Ка-25» зависли над побережьем, в стороне от этой стихии, ставшей разом темной, мокрой и непроглядной.
Но даже в тумане и под дождем амазонки продолжали свое восхождение — упрямо и целеустремленно, словно кто-то уверенно вел их по траверсу Шай-Дага. В промокшей одежде, под дождем, потоками стекающим по их волосам и лицам, они полными воды кроссовками ступали прямо в ручьи, забурлившие на их пути, переходили их вброд и лезли, лезли вверх по размокшим глинистым склонам, через каменные завалы и мокрый кустарник.
Однако спустя какое-то время и они стали выдыхаться, терять темп…
— Не отставать! Вперед! — остервенело кричала им Лана Стролл и буквально за руки вытягивала вверх отстающих, упавших.
И не знала, что в стороне от ее отрядов, над крымским побережьем, в одном из десантных вертолетов полковник Шикалин точно с таким же остервенением орал на пилотов:
— Вперед! Нам нужно туда, в горы!
— Я не могу, товарищ полковник! Там туман и молнии!
— Я приказываю! Вперед, мать твою в растуды!
И хотя остальные вертолеты ушли в море подальше от горной грозы, шикалинский «Ми-6» осторожно пополз к Шай-Дагу. Град стал бить по его корпусу, молнии с сухим пушечным треском разрывали воздух по курсу.
А тем временем внизу какая-то удача или интуиция вывели Лану и ее обессилевших амазонок на совершенно сухую поляну, которую по какой-то прихоти природы дождь обходил стороной. Это был крутой кусок горного склона с какими-то древними валунами, сложенными на манер креста и вросшими в землю. Волглые куски тумана и потоки грозовой тучи проносились над этой поляной, не роняя на нее ни капли влаги.
Амазонки разом повалились на землю, раскинув руки и ноги, закрыв глаза и тяжело дыша открытыми ртами. Ссадины и кровоподтеки на ногах, руках и плечах говорили, что и им этот подъем дается нелегко.
Лежа рядом с Ланой, Анна вдруг изумленно открыла глаза — показалось ей, что ли? Словно тысячи мелких иголок стали колоть ей спину, ягодицы, ноги, затылок. Но и Лана в таком же изумлении открыла глаза. И остальные амазонки. Будто на сеансе массовой иглотерапии, эта сухая поляна врачевала и массировала их усталые мышцы, успокаивала кровообращение, снимала усталость и заряжала тела новой и чистой энергией.
Через десять минут Лана встала и скомандовала:
— Подъем! За мной! — и уверенно пошла дальше, в дождь, вверх и к вершине Шай-Дага.
Амазонки двинулись за ней. Анна, замыкающая, дождалась, пока поднялась и двинулась в путь последняя цепочка женщин, и пошла следом, когда на эту сухую поляну вышли Марк Аллей и Роберт Хьюг. Измочаленные и ободранные, они буквально рухнули подле каменного «стонхенджа». Анна остановилась над ними и сказала Марку по-русски:
— Я… я должна тебе что-то сказать.
Он молчал, лежа в сухой осенней траве.
— Я была не права в тот день. И вообще… Я использовала тебя, как все мужики использовали раньше меня. I’m sorry.
— It’s o’kay… — проговорил он. — Я не знал про твоего мужа.
— Он был мне как брат. С детства.
Где-то в стороне от них, в горах, вдруг ослепительно грохнула молния и прозвучал глухой, словно взрыв, удар. Это «Ми-6», совершая вынужденную посадку, врезался в чащу кедровника.
Зара сидела в гроте у костра. Она знала, какое внимание американцы придают одежде, и на ней было поразительное для этой обстановки одеяние — черный деловой пиджак от «Донны Каран» поверх голубого гарусного свитера, черные брюки и строгие итальянские туфли. Так одеваются в Нью-Йорке преуспевающие брокерши Уолл-стрит, женщины-адвокаты с Парк-авеню, ведущие теленовостей и главные редактрисы престижных издательств.
В Крыму, на высоте 1474 метра над уровнем моря, в древнем сталактитовом гроте Шай-Дага, рядом с развалинами крепости татарского хана Тохтамыша, да еще при том ливне, который хлестал снаружи, и на фоне костра, бросающего причудливые тени на стены и потолок грота, этот ее наряд выглядел экстравагантнее любого экзотического костюма.
Изумленные американки молча входили в грот и столь же молча рассаживались полукругом у костра. Промокшие, грязные, усталые, в рваной одежде и потерявшие весь свой заморский лоск и амазонский апломб, они пытались впитать в себя каждый лучик тепла, исходящий от костра, и с немым интересом взирали на эту маленькую женщину, вызвавшую их из Нью-Йорка сюда, за тридевять земель.
Так вот чей голос вел их сквозь дождь по горам к этому гроту, вот чей зов слышали они там, в Нью-Йорке, когда бунтовали в «Покано-Форест дрим» и похищали лошадей, чтобы доскакать и доплыть к Черному морю!
Маленькая седая женщина с крепким, словно ореховым, лицом, косыми скулами и узкими татарскими глазами.
Когда последняя змейка американок вошла в грот и уселась на землю, Зара подняла голову. И они услышали ее голос:
— Welcome to Tavrica! Я рада, что Лана привела вас сюда всех, никого не потеряла и не бросила в дороге. Она настоящий лидер, я увидела это в ней еще в Нью-Йорке по телевизору. Спасибо, Лана, еще раз…
Американки внимали ей, не веря своим глазам. И не потому, что эта татарка говорила с ними на совершенно чистом и правильном, с нью-йоркским акцентом английском, а потому, что, глядя им прямо в лицо, она произносила эти слова не открывая рта. Словно мысли ее входили в них без всякого речевого усилия и четко, как заповедь, врезались в память.
— Теперь я должна представиться. Я не пророк, не ведьма, не мистификатор и не лидер религиозной секты. Меня зовут Зара, я простая татарская женщина. Мне не нужны ваше обожание, послушание или ваши деньги. Мне не нужно от вас ничего, вы видите меня в первый и последний раз. Так зачем же вы здесь? И зачем я посылала вам этот ожоговый луч?