– Смотри… – Она показала мне узкое запястье своей левой руки, на нем был тонкий, почти неприметный шрам. – Родители думали, что раз я порезала себе вены, значит, я беременна. А я резала от ревности. Чтобы ты узнал и примчался меня спасать. А оказалось, что тебя даже нет в Москве, что ты на съемках. Ты всегда был на съемках, когда хотел от меня избавиться!
Я поцеловал этот тонкий шрамик, а потом стал целовать ее в глаза, в губы. Она не сопротивлялась, но продолжала жаловаться:
– Все равно ты негодяй. Ты бросил меня, ты всегда относился ко мне как к девочке с улицы. Я чуть не умерла из-за тебя!
– Перестань…
– Из-за тебя я даже вышла замуж за еврея!
– Что? Как это?
– Так… После еврейского мужчины можно жить только с евреем…
– Ну, это совсем не правило. Любовница сиониста Хаима Арлозорова стала женой Геббельса…
– Зато у меня есть ребенок, а у тебя нет! – сказала она невпопад, гладя меня по лицу, и ее тонкие пальцы чуть вздрагивали, касаясь моей щеки.
Я снова прижал ее к себе, и она опять жадно и больно поцеловала меня, кусая мне губы. Даже сквозь одежду я чувствовал, как она тянется ко мне всем телом, и подумал, что могу прямо здесь, сейчас…
– Рома, пьяцца дель Синкуесенто! – объявил водитель.
47
2001, 19 сентября
Вот уже неделю я не работаю. Кому будет нужна книга о событиях двадцатилетней давности, когда мир вдруг изготовился к окончательной мировой войне?
11 сентября, не отрывая глаз от телеэкрана, я из Флориды судорожно набирал нью-йоркские телефоны своей дочки, брата, племянниц. Телефонной связи с Нью-Йорком не было. Между тем я знал, что мой брат Юрий с женой работают буквально через дорогу от горящих свечей Всемирного торгового центра: Юра – инженер по техническому обслуживанию большого, величиной с квартал, магазина «21-й век», что на углу Чорч и Кортланд-стрит. И когда две горящие стодесятиэтажные башни ВТЦ стали рушиться, я понял, что с моим братом – беда.
В три часа дня я узнал, что Миша, муж Юриной дочки, тоже оказался в этом пекле. Он ехал на работу автобусом через Баттери-туннель под Гудзоном, и когда они выехали из туннеля к ВТЦ, уже горела первая башня, а во вторую как раз врезался самолет. На их глазах. Все выскочили из автобуса и побежали к реке, к Гудзону. Отсюда они смотрели на горящие башни ВТЦ и видели людей, прыгающих из этого пекла с высоты семидесяти этажей, а затем и апокалиптическую картину падения этих супернебоскребов.
Глядя на это, Миша уже знал, что под обломками этих гигантских башен должны быть его тесть и теща, дедушка и бабушка двух его детей.
В пять часов дня мы узнали подробности.
В 8.45 открываются двери магазина «21-й век», и с четырех сторон в него вливаются ручьи первых покупателей. В 8.48 утра Юра был на пятом этаже, в кабинете хозяина магазина, они обсуждали какие-то текущие рабочие проблемы. Юра стоял спиной к окну, за которым на расстоянии двухсот метров возвышались гигантские изумрудные близнецы ВТЦ. Он не видел, как в один из них врезался самолет, но услышал взрыв, обернулся и увидел, что верхушка северной башни горит. Вдвоем с хозяином магазина они подошли к окну и, наученные опытом предыдущего, в феврале 1993 года, взрыва в ВТЦ, стали обсуждать, опасно это для их здания или нет. Юра сказал хозяину, что на всякий случай нужно бы эвакуировать покупателей из магазина, но сделать это следует без паники. Они стали обсуждать эту идею и решили объявить по радио, что магазин закрывается по техническим причинам. В это время второй самолет врезался в южную башню ВТЦ, гигантский выброс огня из этой башни полыхнул им в глаза, взрывной волной выбило стекла в окнах. Свет в магазине погас, электричество отключилось. Какая-то сотрудница с криком вбежала в кабинет директора, остальные в панике бросились к лестницам. Юра c женой и другими служащими магазина опрометью бросились по лестнице вниз, на улицу – почти так, как десять лет назад они бежали из Баку во время азербайджано-армянской резни. Правда, тогда у них на руках были еще и две дочки…
Когда они выбежали из магазина на Кортланд-стрит, фантастическое зрелище всего, что вы видели на телеэкранах, оказалось от них в ста шагах – не беззвучная картинка на экране, а с гулом огня, с воем пожарных и полицейских сирен и с криками людей. Каждые десять секунд из верхних этажей ВТЦ выпрыгивали очередные жертвы невиданного пожара, и при появлении нового летящего тела толпа задерживала дыхание. Обожженные люди удивительно долго летели вниз с гигантской высоты – летели живые, размахивая руками и ногами. Потом они шмякались о мостовую, превращаясь в кровавые пятна, и толпа издавала единый хриплый выдох.
Полиция стала отгонять всех от этого зрелища и горящих башен, люди отошли на квартал в сторону Бродвея и стали на углу Бродвея и Либерти-стрит. Здесь, у здания Либерти-плаза, собралось несколько тысяч зевак, туристов и счастливчиков, выскочивших из ВТЦ и соседних зданий. Многие покупали в киосках разовые фотоаппараты и снимали горящие башни. Юра и Фрида стояли перед банком «HSBС», возле камня Хемсли, легендарной хозяйки нью-йоркских отелей и других жилых многоэтажек.
– Идем отсюда! Мало ли что… – сказал Юрий жене.
– Подожди, посмотрим, – ответила Фрида.
Люди, воспитанные телевизором и кино, научились и жизнь воспринимать как фильм, не имеющий лично к ним никакого отношения.
Юра, Фрида и еще тысячи людей вокруг (кое-кто даже с детьми) стояли и смотрели на горящие над ними небоскребы, словно это не жизнь, а хорошо поставленный голливудский боевик с феноменальными видео– и звуковыми эффектами. Никто, даже архитекторы ВТЦ, вызванные властями к месту катастрофы, не догадывался, что тонны чистейшего бензина, вылившиеся из бензобаков самолетов в утробы башен, превратят эти башни в мартеновские печи, способные расплавить их гигантские стальные опоры.
В 9.50 верхушка горящей северной башни с гулом и грохотом поплыла вниз, разом обрушив на землю и зрителей 11 тысяч тонн обломков металла, бетона, асбеста, пыли и пепла. Посреди солнечного дня тут же стало темно, как ночью, в воздухе засвистели камни, балки, стальные прутья, бетонные перекрытия. Толпа закричала, бросилась бежать, слепо толкая и давя друг друга в черном дыму и темноте. Бетонная и стеклянная пыль забивала дыхание, людей рвало, они кричали: «Спасите! Я умираю!» Бегущий поток разомкнул Юру и Фриду, Фрида споткнулась, упала, кто-то упал на нее, а по ним, не останавливаясь, бежали люди, и этот слепой поток утащил Юру от жены. Он стал задыхаться асбестовой пылью и бежал в толпе, ослепнув, обезумев, в полной темноте того самого гигантского вала пыли, грязи и копоти, который так эффектно смотрелся на телеэкранах, когда выбивался из узких улиц Уолл-стрит. Инстинкт выживания гнал тысячи людей, обезумевших и ослепших, туда, где могло быть спасение, – к реке, к Ист-Ривер.
По дороге Юра споткнулся о чье-то тело, упал и услышал женский голос: «Хэлп ми!» Он поднял эту женщину, и они побежали вдвоем, держась за руки, все еще в темноте, среди удушающей бетонной и асбестовой пыли. Они бежали, натыкаясь на стены домов, руками нащупывая дорогу из этого ада.