Двое из присутствовавших у здания суда, Ю. Вишневская и В. Тельников, были задержаны за попытку «подслушивания судоразбирательства».
О. ИОФЕ
Москва
В конце ноября и начале декабря 1969 г. КГБ произвел обыски и аресты среди московских студентов. Были, в частности, арестованы Вячеслав Вахмин, Ирина Каплун и Ольга Иофе.
Ольге Иофе 19 лет, она студентка второго курса вечернего отделения Московского государственного университета. При обыске у нее были изъяты некоторые материалы Самиздата, ее собственные стихи и бумаги, стихи ее отца Ю.М. Иофе и пишущая машинка.
Ольга Иофе окончила физико-математическую школу. Ирина Каплун – языковую спецшколу. В 1966 г. обе девочки вместе с девятью ребятами из этой 16-й спецшколы (в то время никому из них не было больше 16 лет) расклеивали листовки против ресталинизации. В разных районах Москвы они расклеили и разбросали около 300 листовок. Следователь майор Елисеев требовал от ребят назвать взрослых, которые, по его мнению, должны были ими руководить.
Уроки в школе чередовались с допросами по 4–6 часов. На допросах девочкам говорили: «Если вы считаете, что у нас не все благополучно, пришли бы посоветоваться с нами в КГБ». Школьная администрация и райком комсомола пытались всячески выпытать у девочек: «Нам-то вы можете сказать, кто у вас там был взрослый?»
Арест Ольги Иофе и Ирины Каплун был, очевидно, связан с готовившимся протестом против празднования 90-летия со дня рождения Сталина.
Чтобы обосновать обвинение Ольги Иофе, КГБ понадобилось почти 9 месяцев – суд собрался 20 августа 1970 г. И все же девушку сломить не удалось. Тогда КГБ применил ставший уже обычным прием: «психиатры» КГБ признали Ольгу Иофе невменяемой с диагнозом «хроническая шизофрения».
Официально суд был открытым. Но в действительности вход в зал заседаний был перегорожен скамьей, около которой стояли четыре милиционера в форме и четверо в штатском.
Подробный отчет о процессе появился в «Хронике» № 15 от 31 августа 1970 г.:
СУД НАД ОЛЬГОЙ ИОФЕ
20 августа в Мосгорсуде состоялся суд над Олей Иофе.
О. Иофе обвиняется по ст. 70 УК РСФСР в том, что она принимала активное участие в изготовлении листовок антисоветского содержания в количестве 245 штук, хранении и распространении документов антисоветского содержания, изъятых у нее при обыске.
Состав суда: судья – Богданов, прокурор – Ванькович, адвокат – Ю.В. Поздеев.
Предварительная экспертиза, проведенная в ЦНИИСП им. Сербского – проф. Морозов, д-р мед. наук Д.Р. Лунц, врачи Фединская, Мартыненко, – признала О. Иофе невменяемой с диагнозом «вялотекущая шизофрения, простая форма».
По просьбе адвоката были допрошены родители Иофе. Н.Я. Шатуновская рассказала о дочери: Ольга развивалась нормально, ни в детстве, ни в юности не замечалось никаких отклонений от нормы. Она ласковая, спокойная, сдержанная, общительная девочка.
Председатель экспертной комиссии Мартыненко зачитала установленный диагноз. Адвокат Поздеев задал ей несколько вопросов.
Вопрос: Какие именно физиологические исследования были проведены для установления заболевания?
Ответ: Такие физиологические исследования проводятся для всех без исключения. Отсутствие признаков заболевания не может свидетельствовать об отсутствии самого заболевания.
Вопрос: На основании каких именно высказываний была установлена экспертизой разноплановость ее мышления? Приведите хотя бы один из тестов, дававшихся Ольге, при которых были установлены грубые нарушения мышления, или приведите хотя бы одно высказывание Ольги, свидетельствующее об этом.
Ответ: Конкретно я ответить не могу, если суду интересно, то надо послать за историей болезни в Институт им. Сербского. Примером же ее поведения может служить то, как она реагировала на доставку в Институт им. Сербского. Она знала, куда ее доставили, понимала, что это значит, но не проявляла никакой аффектации, и у нее даже голос не был модулирован. (Примечание. Новодворская проявила аффектацию излишнюю. Результат экспертизы тот же.)
Вопрос: Не приписываете ли вы поведение Ольги ее выдержке, силе воли и спокойствию, о котором говорили товарищи и свидетели?
Ответ: Так владеть собой невозможно.
Вопрос: Как вы объясните тот факт, что наличие болезни, которая развилась у Иофе с 14 лет, как пишет экспертиза, – вероятно, имеется в виду, что болезнь началась с 1966 г., когда Ольга с друзьями распространила в школе листовки, – не помешало ей успешно окончить математическую школу и поступить в университет?
Ответ: Наличие этой формы шизофрении не предполагает изменения личности, заметного для окружающих.
Адвокат Поздеев зачитал по монографии Морозова др. признаки заболевания, имеющегося, согласно экспертизе, у О. Иофе: враждебное отношение к окружающим, отрешенность от мира, перескакивание мысли с одного предмета на другой, апатия вплоть до того, что человек целыми днями не встает с постели, – и попросил эксперта сказать, какие именно признаки, хотя бы один, наблюдались у Иофе. При этом он сказал, что наличие перечисленных признаков полностью опровергается характеристиками с мест работы, учебы и показаниями свидетелей.
Ответ: Все эти симптомы нельзя рассматривать отдельно, а лишь в совокупности.
Адвокат заявляет, что ответами представителя экспертизы он не удовлетворен, поскольку ни один ответ не был конкретизирован.
Просьба адвоката о повторной экспертизе в ином составе отклоняется на том основании, что комиссия Института им. Сербского была предупреждена об ответственности за отказ или уклонение от дачи показаний или за дачу ложных показаний и, кроме того, комиссия достаточно авторитетна.
Прокурор в своей речи сказал:
«Мы сегодня рассматриваем очень необычное дело, которое заключается в том, что по делу, которое мы рассматриваем, подсудимая отсутствует, так как страдает тяжелым душевным заболеванием, которое установлено авторитетной комиссией Института им. Сербского. Вина Иофе полностью доказана. Да, она совершила тяжкое преступление, предусмотренное ст. 70 УК РСФСР. Из показаний родителей мне ясно, что они не предприняли никаких мер надзора, чтобы предотвратить совершение тяжелых преступлений. Хотя, конечно, человек больной и не отвечает за свои действия. Обвинение просит направить Иофе на принудительное лечение в больницу специального типа».
Адвокат Поздеев говорит, что еще 2 декабря 1969 г., на следующий день после ареста, Иофе заявила, что свою деятельность она не считает антисоветской, она ни в коем случае не была направлена на подрыв советского строя. Можно считать доказанным на основании показаний свидетелей, что три документа никак не распространялись и являются изложением отрывочных мыслей, а один документ, как признала Каплун, написан ею и только переписан после обсуждения рукой Иофе. Оба свидетеля показали, что листовки решено было уничтожить 30 ноября. Таким образом, по ст. 70 УК нет состава преступления. Адвокат просит переквалифицировать ст. 70 на ст. 1901. Далее адвокат говорит, что из беседы с Иофе он вынес впечатление, что она легко воспринимает доводы разума, что с ней легко наладить контакт, она склонна прислушиваться к чужому мнению и обдумывать его. Адвокат ссылается на молодость обвиняемой – 20 лет – и на некоторую присущую молодости безапелляционность суждений. Он говорит, что в молодости иногда трудно разобраться в потоке информации и сделать правильный вывод. Однако это не является преступлением. Учитывая возраст обвиняемой и наличие у нее простой формы шизофрении, по данным экспертизы, наиболее легко поддающейся лечению, адвокат считает, что направление Иофе в психиатрическую больницу специального типа, предполагающую длительное лечение и тяжелые случаи заболевания, нецелесообразно, и просит направить ее в больницу общего типа.