2. КОЛПАКОВУ Зою Владимировну признать виновной в совершении преступления, предусмотренного ст.ст. 102 и 146 УК РФ, назначив ей наказание в виде 14 (четырнадцати) лет лишения свободы с конфискацией имущества и отбыванием наказания в исправительно-трудовой колонии общего режима.
3. ЛАРИНА Николая Лаврентьевича признать виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 189 УК РФ, по которой назначить ему наказание в виде 2 (двух) лет исправительных работ по месту работы с удержанием из заработка в доход государству 20%.
4. ШУБИНА Владимира Михайловича признать виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 190 УК РФ, по которой назначить ему наказание в виде 1 (одного) года исправительных работ по месту работы с удержанием из заработка в доход государству 20%…»
Приезжая в Москву по нескольку раз в году, я останавливаюсь в районе Пушкинской площади и постоянно вижу в арке у магазина «Наташа», у Театра Станиславского и в других точках стайки этих ночных заевых, лапиных и Парамоновых. Они стали привычным орнаментом Тверской. А на Пушкинской, у «Макдоналдса» меня регулярно останавливают несколько сутенерш, удивительно похожих на Шилову, и предлагают «хорошую девочку на ночь для удовольствия». Сначала я от них шарахался, потом, задумав эту книжку, стал разговаривать и интересоваться ценами и подробностями. Но даже при всей этой подготовке я попал однажды в полный просак. Думая сократить себе путь, я в метельный январский вечер шагнул под арку у магазина «Наташа» и увидел чуть поодаль странную картину. У решетчатой дворовой калитки полукругом стояли двадцать девушек, а прямо перед ними и слепя их фарами тихо ворчала мотором легковая машина. Одетые в коротенькие пальто и шубки и обутые в туфли и ботиночки, девушки явно мерзли и пританцовывали от холода своими заголенными ножками. Я остановился, пытаясь понять, что тут происходит: это было похоже на киносъемку ночного расстрела молодогвардейцев. Но ни кинокамеры, ни режиссера я не видел, лишь маленькая женская фигура, словно ассистентка по актерам, металась от машины к девушкам, говоря: «Повернись в профиль!.. Покажи грудь!..»
— Это что, съемка? — все-таки спросил я у одной из девиц, стоявших с краю полукруга.
— Ага, — ответила она и засмеялась.
— Нет, серьезно…
— В натуре, — сказали мне девушки. — Не видишь, дядя, как нас снимают? Если хочешь, заплати и тебе достанется…
И только тогда я сообразил, что тут происходило. Сутенерша демонстрировала девочек сидевшим в теплой машине покупателям. А те не спешили, они выбирали товар дотошно, с профессионализмом постоянных клиентов.
Согласно официальным данным, в 1997 году в России женщинами было совершено 184 942 преступления, из них на почве, связанной с сексом, — 9602.
В Москве несколько десятков — если не сотен — ночных клубов: «Феллини», «Метелица», «Тропиканя», «Карусель», «Ап энд даун», «Утопия», «Титаник», «Найт флайт», «Грезы», «Куклы», «Монте-Карло», «Солярис» и т.д. и т.п. Администрация одного из них любезно отвела мне на несколько ночей столик в ресторане, и за этот столик ко мне одна за другой подсаживались клубные девочки, делились опытом, а в обмен получали какую-нибудь мою книжку с теплой надписью. За пять ночей я поговорил, наверное, с тридцатью, если не больше, красотками — во всяком случае, такого богатого ассортимента у меня не было уже лет двадцать — с тех пор, как я работал в советском кино. Вот что я услышал.
— На Тверской девчонки куда дружнее и лучше, чем здесь, в клубах. Там девчонка тебя никогда не бросит одну. Если ты вместе, то вместе — даже когда попадаешь на «геморрой», то есть на много человек или на маньяка. А тут у меня был такой случай. Я и еще одна девочка уехали с очень хорошим человеком — такой дяденька на «мерседесе», в очках, никогда не подумаешь, что от него можно что-то нехорошее ожидать. Ну, приехали, а там оказалось еще восемь человек, причем совершенно непохожих на него, а только что вышедших из заключения. И я удивилась — она троих обслужила и говорит: ну, я пошла! Тут еще работы, как говорится, невпроворот, а она встала и пошла. И они ее отпустили, а я осталась…
— У меня есть подруга на Тверской — ее в клубы не берут, она полненькая. Они когда от «бобиков», от облавы прячутся, то собираются в какой-нибудь парадной или подворотне, сидят и рассказывают всякие случаи. А потом она приходит домой — мы с ней на пару квартиру снимаем — и мне пересказывает, так я просто в шоке, какие случаи могут происходить. Одну девчонку взяли какие-то наркоманы и увезли аж в Западную Украину. Там ее месяц держали на одном чифире и черном хлебе, в итоге забрали ее кожаный костюм, на который она два месяца работала, дали ей какие-то штаны и тапки и выкинули на шоссе, она до Москвы на дальнобойщиках добиралась…
— А еще у меня была подружка, Ленка, ей не везло с мужчинами — всю дорогу попадались одни садисты и маньяки. Как ни придет домой — так с синяком или с фингалом. Однажды взял ее мужчина, привез на шикарную квартиру. Сидят, пьют шампанское. Она смотрит: он ей подливает и подливает. Она говорит: ты чего, папаша, я уже не хочу больше. А он ей — бам в глаз, схватил за волосы и — в кровать. В кровати привязал и — бить! Она кричит: по лицу не бей! А ему все равно — бьет и бьет. Правда, не до смерти. В итоге он, когда кончил, подарил ей золотые сережки, дал еще сотку баксов и деньги на такси. Говорит: извини, дорогая, я садист, я без этого не могу.
— Мне вообще на мужчин тоже не везет. Я вышла замуж в 16 лет в глубинке, в Новокраматорске. Родила ребенка и через полгода развелась, потому что он кололся. Ему было 18 лет, богатый мальчик, самый завидный жених в городе. А потом старшие пацаны с нашего двора — им по 25 было — взяли его под свое крыло, им же выгодно такого на иглу посадить и тянуть с него деньги. Если бы я могла повторить свою жизнь, я бы, наверно, удержала его, а тогда мне все по барабану было. Я считала, что я уже взрослая и он взрослый. В итоге я с ним развелась и познакомилась с другим парнем, он меня привез в Москву. Он сам бандит, и через полгода его убили. Убили, и мне просто некуда было идти. А я до этого на Курском вокзале познакомилась с одной бабушкой, хорошая такая бабушка, я ее с ребенком оставила и пошла на Тверскую. Это два года назад было, но про Тверскую уже тогда все слышали. Я прихожу, смотрю — стоит девчонка. Я подошла, она говорит: да, я тут работаю. Я говорю: а как тут устроиться? Она показала: иди во двор и там увидишь. Я пошла. А там стоят девчонки — все в мини-юбках, а одна в брюках. Я к ней: возьмешь меня на работу? Она: нет проблем, тебе плачу половину, а половину мне. Ну, там везде так — половину отдаешь. Я начала работать. Еще не знала, как определять мужчин, и первое время попадала на всякие «геморрои» — то на бандитов нарвешься, то еще на кого. На Тверской очень страшно, там клиенты тебе столько нарасскажут — что они такие хорошие, бриллиантовые. Но верить никому нельзя, а надо самой смотреть, потому что сутенерке все равно, с кем ты поехала, ей лишь бы деньги.