«Получив это письмо, мы решили проверить, что в нем правда, а что — писательский вымысел. Правдой оказалось и убийство с помощью клофелина, и смерть в Луганске сотрудника 4-го управления милиции, и проститутки, над которыми шефствовало 10-е отделение милиции в самом центре Москвы. Капитан Дугин и его команда действительно довели дело с сутенерами до суда, что случается крайне редко в милицейской практике по такого рода преступлениям. Из всего 10-го отделения уголовное наказание понес лишь один младший сержант… Подтвердилось, что один из заместителей оскандалившегося на всю страну отделения стал главным инспектором Управления внутренних дел Центрального административного округа Москвы. Попутно выяснилось, что и начальник криминальной милиции Тверского района, куда входит 10-е отделение, повышен в должности — стал начальником криминальной милиции Центрального округа.
Соответствует действительности и то, что капитан Дугин больше не работает в милиции, а против его команды возбуждено уголовное дело… Я пригласил Андрея в редакцию. Стриженный «под нулевку», он держался немного скованно, словно боялся что-то ненароком задеть и разбить. Мысли бывший капитан излагал хорошим литературным языком. В оценках старался быть осмотрительным и точным. Оказалось, что, помимо юридического образования, Дугин имеет и техническое: в свое время окончил Московский автодорожный институт.
— На чем же вас подловили?
— На том, что из моего кабинета исчезли изъятые во время обыска вещи, — ответил Дугин. — Телефон, несколько ксероксов, автомагнитола, автопроигрыватель.
— Но возможно ли, чтобы вещи исчезли из кабинета заместителя начальника уголовного розыска? Их что, украли?
— Нет, их выдали под расписку владельцу. Но расписка не сохранилась.
— ?..
— Сотрудник, которому я передал ее на хранение, объясняет это чисткой сейфов. Руководство отделения объявило, будто бы грядет министерская проверка и нужно избавиться от бумаг, не имеющих отношения к оперативной работе. Сотрудники отделения открывали сейфы и в присутствии руководителей уничтожали бумаги…
— Эдуард Тополь утверждает, что против вас лично и вашей команды велась слежка.
— Нам, профессионалам, не составляло большого труда ее обнаружить. По нашим подсчетам, было задействовано около 30 агентов. Расследуя даже опасные преступления, я не получал и десятой доли того, что бросили против нас. Если, арестовав сутенеров, мы перекрыли кому-то приличный источник доходов, то в таком случае действия против нас объяснимы…
— Оценивая ситуацию в целом, — сказал представитель Генеральной прокуратуры России, — нельзя исключить, что с Дугиным сводят счеты. Для объективного расследования дело будет передано в прокуратуру другого административного округа. Контроль со стороны Генеральной прокуратуры будет жестким. Недопустимо, чтобы в правоохранительных органах работали люди, дискредитирующие эти органы. Но так же недопустима и травля принципиальных сотрудников».
Писатели не зря делят свои романы не только на главы, но и на части. Теперь, читатель, ты идешь со мной в последнюю часть этого романа. Остался в предыдущих частях юношеский запал наших наивных положительных героев создать в отдельно взятом Бауманском районе зону, свободную от криминала. Там же, в первых частях, похоронены два трупа несостоявшихся русско-украинских Ромео и Джульетты — Ромео с погонами старшего лейтенанта российской милиции повесили в украинской Вероне, то есть, простите, в Луганске, а украинскую Джульетту опустили в Москве в проститутки, а потом отравили клофелином. Наивного туляка Утырского сделали «паровозом» и по статьям 170 и 226 УК РСФСР отправили на три года в места не столь отдаленные, а Наталья и Елена Куриловы вышли из зала суда на свободу «по амнистии» и затерялись в московском чреве. Как говорили в моем детстве, «кто остался на трубе?». «На трубе» остались капитан Андрей Дугин и ваш покорный слуга, который, будучи членом Союза журналистов с 1962 года, с тех же доисторических пор свято веровал в силу печатного слова. После такого мощного, на полгазетной страницы, залпа «Известий» я был уверен, что Дугин спасен.
Но не тут-то было — времена иные! Кого сейчас в России колышут газетные публикации?! Прилетев в Россию месяца через три, я обнаружил, что Дугин по-прежнему без работы и все еще под следствием по делу о пропавших диктофоне и телефоне, а встречный иск, который он пытается предъявить милиции за незаконное увольнение из милиции, у него не принимает ни один московский суд.
Вздохнув, я отправился на Тверскую, 13, в Московскую мэрию к Александру Ильичу Музыкантскому, вице-мэру Москвы, префекту Центрального административного округа и, что самое главное, приличному и честному, как мне сказали, человеку. Музыкантский принял меня хмуро, но при мне прочел известинскую публикацию и только после этого поднял на меня усталые голубьте глаза. В них была тяжелая интеллигентская тоска.
— Ну, ладно, — сказал он. — Это газетная статья. Но вы, как писатель, можете дать мне слово, что ваш Дугин — действительно порядочный человек?
И я впервые в жизни проникся состраданием к такому крупному российскому чиновнику. Вот он сидит в своем пресветлом кабинете в самом сердце Москвы, он — второй или третий после Лужкова хозяин Москвы — но вокруг него такое море жулья, бандитизма, коррупции, политической, чиновничьей и уличной проституции, что в отчаянии он уже не верит никому и ничему, даже «Известиям», и, как о последней соломинке, просит о самом простом — элементарном честном слове.
Я дал ему это слово, и тогда он сказал мечтательно:
— Вот если бы ваш Дугин выиграл суд против милиции, я бы с удовольствием взял его к себе, мы как раз думаем создать при УВД ЦАО отделение по борьбе с проституцией, он бы его и возглавил. Но пока суд не восстановит его в милиции, что ж я могу сделать?
Потом я то же самое слышал от многих важных лиц, даже от первого помощника министра МВД России.
— Мы «просветили» вашего Дугина, — доверительно сказал он. — Это действительно чистый мужик, нам как раз и нужны такие, но… Пусть он сначала через суд восстановится в милиции.
— Но суды не принимают от него иск к вашему ведомству!
…Стоп! Я не стану сейчас расписывать эту часть романа длиннее предыдущих. Вот лишь внешняя канва событий. «Известия» за подписью первого заместителя главного редактора отправили в суд письмо о том, что редакция держит под контролем «дело Дугина» и намерена осветить его суд с московской милицией. После этого суд принял иск Дугина, и спустя еще несколько месяцев, уже в августе 1996 года, это дело слушалось в Замоскворецком районном народном суде. Я как раз летел тогда на Курилы с грузом гуманитарной помощи и остановился в Москве, чтобы поприсутствовать на судебном заседании.
О, как жаль, что там не было кинокамеры! Какой роскошный и драматический эпилог я видел! Как методично давала судья возможность двум наемным адвокатам Управления московской милиции изобличить Дугина в злоупотреблениях служебным положением и хищении магнитофона и телефона, как спокойно и деловито разрушал Дугин все эти обвинения и как красиво заставил он своего бывшего начальника воскликнуть в сердцах: «Да тебя бы все равно уволили! Не за то, так за это!».