Получив короткую передышку, Андрей снова вернулся к размышлениям по поводу своего странного, до крайности неправильного задержания. Картинка складывалась до предела мутной. Уж очень все это было похоже на хорошо отрепетированный спектакль. И поражающая оперативностью реакция ментов на мелкое, незначительное происшествие. Обычно – не дозвонишься. И какая-то совершенно необъяснимая лояльность по отношению к участникам драки. Зачем чудить-то? Забрали бы всех скопом, как обычно, и все тут! И странная неопытность старшего наряда – даже не попытался выяснить личность зачинщика драки. А это чаще всего делается сразу же после того, как на руках задержанного защелкнутся наручники. Да и зачем вообще отпускать, если этот кривоногий ханорик дал ему недвусмысленно понять, что у меня явно есть чем поживиться?
Вопросов у Мостового было много. Очень много. Но только некому было пока их задавать…
– Да ты проходи, не парься, – приветливо пробасил Сема. – И пакеты сбрось. Никто их не укусит [46] . Проходи в комнату.
Мостовой шагнул за порог и брови его от удивления полезли вверх. Вместо замызганного бичевского притона он увидел не слишком дорого обставленную, но сияющую идеальной чистотой квартиру. Аккуратные коврики на полу. На них – ни ошметка грязи, ни пылинки. Нигде ничего не валяется. Все на своих местах. Одежда – на длинной вешалке в открытой нише. Обувь – рядком внизу. Два добротных новых пуфика – по краям. Недешевый матовый светильник на тонкой ножке.
– Не разувайся, – упредил Сема, заметив, что Мостовой потянулся к обуви. Машка уберет. Ей все равно делать нехрен.
Войдя в комнату, внутренне подобрался – ему навстречу поднялись со стульев двое остальных членов гоп-компании. Выглядели они теперь вполне презентабельно – побритые и умытые. На физиономиях – сама простота и человеколюбие. Ни дать ни взять вполне добропорядочные законопослушные граждане, давно осознавшие всю пагубность противоправных деяний.
– Познакомься, – вякнул из-за спины Сема. – Это Дрот и Вова Шнырик.
– Андрей, – напряженно выдавил Мостовой. Заставил себя пожать протянутые жилистые руки.
– А где Машка, бля? – обращаясь к корешкам, недовольно проворчал Сема, сгружая на стол бутылки пива, пакетики с сушеной корюшкой и кальмаром.
– Да куда-то к бабью своему помелась, – ответил Вова – первый пострадавший в произошедшей недавно разборке. – Сказала – ненадолго.
– Тогда сам тащи стаканы. И тарелку прихвати. Всю эту солененькую шнягу с пакетов высыпем. Да ты садись, Андрюха, не стой. Счас полянку набыстряк накроем да под пивко потренькаем.
Мостовой взял стул и, шагнув в сторону, прислонил его спинкой к стене. Его жалкий маневр не остался без внимания новых «друзей», и они с ехидцей переглянулись.
– Так ты чё, братан, к этой поношенной кастрюле [47] в столовке клеился? – начал примитивно наводить мосты Сема, пока его корефаны возились у стола. – На кой она тебе сдалась? А хочешь, я тебе нашу Машку подложу? В улет уйдешь! Она у нас – мастер на это дело! Королева СС! [48] Бля буду! – хрюкнул Сема, и его корешки заржали, как кони.
– Слушай, Сема, а может, все-таки уже и к делу перейдем, если ты меня за этим сюда позвал? – врезал Мостовой, как только затих взрыв дикой ржачки и в комнате снова наступила тишина. – Я же сказал тебе – полчаса!
– Извини, браток, придется немного обождать, – твердым, совсем не просительным тоном произнес Сема. – Совсем немного. Минут через пятнадцать наш основной приедет. Пал Палыч. Тогда и покалякаем.
«Да, точно с ментами в доле! Сейчас нарисуются!» – тут же крутанулось в голове у Мостового.
– Опять не угадал, – съехидничал Сема, в очередной раз проявляя чудеса прозорливости. – Это не мент. Это наш реальный паханок. Зря напыжился. Расслабься. Садись к столу – хлебнем по черепушке. А может, в картишки, пока суть да дело?
– Ну, наконец-то мы приехали! – скривился Мостовой. – Скажи-ка лучше сразу – сколько я тебе должен, и разойдемся. Все?
– Нет, Андрюха, ты меня достал. Сказано же – хрусты [49] твои мне на дух не нужны. Садись. Не парься. Метнем «на счастье» [50] . По малому. Для интереса. Ты в «секу», «фрапп» умеешь?
– Да я вообще, кроме «дурака» и примитивного «кинга», ни во что больше не играю…
– Тогда в «очко» слабаем. В офицерское…
– Да только не надо…
– Все. Въехал. Ладно… Вова, тащи стиры [51] . Не коцаные [52] . Новую колоду.
– А ты не мог бы меньше вашей фени сыпать? – устало попросил Мостовой. – Я ведь на нарах не парился. И эту вашу дурь не слишком понимаю. Мне переводчик нужен…
– Да без проблем, Андрюха. Постараюсь. – По сколько ставим? По полтинничку?
– Хорошо, – Мостовой кинул в банк пятьдесят рублей, недоумевая по поводу настолько малой ставки. Взял карты в руки. «Две восьмерки?» – Еще давай. – Пришла дама червей. – Хватит.
Вова сдал Семе. Тот поднял карты со стола и нахохлился: – Еще. – Поднял третью карту и неопределенно хмыкнул. Потер в раздумье переносицу и сказал: – Хватит…
Когда вскрыли карты, выяснилось, что выиграл Андрей. На руках у Семы был сильный перебор – две десятки и семерка.
В дверь позвонили. «И никакого торга?!» – успел подумать Мостовой, пока из прихожей доносилась нетерпеливая заливистая трель.
– Что за дела, Сема? Какого х… ты меня сюда выдернул? – крайне возмущенным низким голосом выпалил, вваливаясь в комнату, рыхлый, женоподобный мужик с отвисшей мокрой верблюжьей губой, благоухающий хорошим дорогим парфюмом, в распахнутом на груди стильном полупальто из черного мягкого драпа, темно-вишневом шелковом кашне и темнокожих остроносых казаках внушительного размера. Влетел и остановился, как вкопанный: – Не п-о-онял, бля? А эти гоблины чего здесь делают? Ты чё, Дема? Я не понял? Я же сказал – в пятницу!
– Да все путем, Палыч. Не гоношись, – промямлил Сема, облапив его за плечи. – Все путем.
– Да что путем?! – нервно выдохнул вошедший и решительным жестом отстранился. – Все. Я ухожу. Никаких терок [53] . В пятницу.
– Да подожди ты, Палыч, у фраерка тема есть.