Арахов, улыбаясь, стоял с поднятыми вверх руками. Дочь Хэн Хана держала в своих руках направленный на Леню пистолет. Увидев Ли, она тут же направила оружие на него. Вот так номер! Сергей тут же вздел руки вверх, посмотрел на Арахова, подмигнул: «В чем дело?» Леня движением глаз показал, что сам не понимает происходящего.
– Я пришла поговорить, – сказала Ольга.
– Давайте поговорим без оружия, – предложил Сергей.
– Мне так удобней. И отойдите от двери. Оба. Вон туда, к телевизору. А теперь слушайте – я не буду больше выполнять приказов, исходящих от вашего ведомства. Передайте своему начальству.
Предположение Сергея подтвердилось – Ольга была на крючке ФСБ. Он со злой иронией посмотрел на Арахова. Тот мотнул головой, мол, совершенно не в курсе.
– Не ищите меня у отца. Я с ним не общаюсь.
– Нам нужен Дракон Любви.
– Мой отец не имел дел с Драконом.
– Где сейчас Дракон?
– Я не знаю. Я была с ним всего две ночи, потом оставила Лакрионова, к которому меня приставили братья Акашины.
– Зачем? – Сергей опять запутался. Он думал, что Ольгу приставили к Лакрионову по заданию ФСБ, а выходило, как и говорили Акашины, по велению портовой братвы.
– Что, зачем?
– Зачем Акашины приставили вас к мэру Сергеевска?
– Икорный бизнес. Лакрионов думал, что цех принадлежит мне, и не трогал его, оберегал от всех проверок; остальные предприятия его клан потрошил до последнего или уничтожал. Этим друзьям на слова президента и премьер-министра о подъеме рыболовной отрасли начхать. У Лакрионова даже погоняло «Черт». Как в мультфильме: «Что должен сделать черт? Начхать!» Он и чхает, а вся верхушка его покрывает. Плюс покровители в Москве.
– Если вы агент ФСБ, почему ваша информация не проходила куда следует?
– Она проходила куда следует и проходит – и там благополучно теряется. Я вам скажу, ребята, что название Российская Федерация не отвечает тому строю, который так усиленно рекламируется…
– Вам ли судить о нашем строе!
Ольга проигнорировала выпад.
– Это орда. Отличительная черта Орды – кучка эксплуатирует подчиненные массы. В России золотая тысяча хитрожопых выжимает соки из ста пятидесяти миллионов. Они и не живут-то в России – так, иногда появляются, чтобы прилюдно опиться и облеваться…
– Если вы вздумали бунтовать, то напишите плакат и встаньте у областной Думы, сейчас это модно, – жестко сказал Сергей. – Не вам читать морали России.
– Я не России мораль читаю, а вам – цепным псам власти, которая обеспечивает эти процессы.
Ли рассмеялся.
– Я понял – вашим хозяевам требуется хаос в России, беспорядки и развал, требуется мутная вода, чтобы снова качать миллиарды за рубеж.
– Не беспокойтесь – миллиарды и в «светлой» воде отлично уходят.
– Хорошо. Но вернемся в наше маленькое болото. Братья Акашины утверждают, что вы их обманули.
– Лакрионов имел меня – занимался со мной сексом…
– Это понятно.
– Вам понятно, а мне – противно. Меня барабанили, а бандиты гребли деньги… Не пойму, в чем смысл оперативных разработок, которые ведутся пять лет, десять лет – страшные преступления совершаются страшной чередой, а спецслужбы отчитываются – мы работаем, мы все знаем! Так делайте! Пресекайте! Нет, они обнимаются, фотографируются, в саунах пиво жрут – они все знают и ничего не делают! Я не хочу работать в такой организации… – Ольга вздохнула, посмотрела на Сергея. – Часть прибыли от икорного цеха по праву моя!
– Так эта пафосная тирада – из-за денег? – Сергей усмехнулся, думая, что его презрительный жест собьет дочь Хэн Хана с высокопарного настроя.
Но она усмехнулась так же презрительно:
– Да, из-за денег. И из-за правды. Одно другому нисколько не мешает!
– Как вы сблизились с Драконом Любви? – спросил Сергей. Было несколько нелепо задавать серьезные строгие вопросы, стоя с поднятыми вверх руками, но выбирать не приходилось.
– Это велели мне ваши.
– Кто?
– Некий Алексей. Фамилии не знаю.
– С чего вы решили, что он из ФСБ?
– Он приезжал на «Ауди», на котором ездит ваш босс. Акашины, увидев нас вместе – мы разговаривали у цирковых палаток (в то время в Сергеевск приехал тайваньский цирк), – сказали мне, чтобы я не шутила с этим типом Алексеем и делала все, что он скажет, а про них, Акашиных, забыла. Они меня сами найдут, когда придет время.
– Можно я опущу руки? – попросил Сергей.
– И я! – отозвался Арахов.
– Нет! – жестко вскрикнула Ольга и повела пистолетом на первого и второго.
Вот так общение!
Ли пожал плечом:
– Не пойму, почему именно вам этот Алексей поручил сблизиться с Драконом Любви?
– Тайваньский цирк был у нас второй день. На закрытое представление собралась элита города. Мы с мэром тоже поехали. Сидели в первом ряду. Представление было потрясающим – китайцы очень ловкие актеры… Этот карлик, он подошел ко мне и заявил, что я прекрасна, словно яркий цветок; что сразила его сердце. Это он сказал по-вьетнамски. В антракте артистов представили нашему мэру. Карлик умудрился опять сказать мне несколько фраз – я стояла в сторонке, и он заявил, что хочет овладеть мной, что он опытный и страстный любовник.
– Так и сказал? – подивился Арахов.
– Да. Я ведь была проституткой во Вьетнаме. Он знал о моем прошлом. Он напрямую сказал мне, что я должна раскрыть свое лоно для его ласк и слушаться его, иначе мое прошлое станет достоянием гласности.
– И что?
– Ничего. После появился Алексей и сказал, чтобы я выполнила требование карлика. «Это требуется для безопасности России! Вы же любите свою новую родину? Докажите свою любовь делом!»
– Откуда он узнал о требовании Дракона Любви? – спросил Сергей.
– Я сама рассказала ему. Он представился сотрудником краевого УФСБ и велел рассказать, о чем говорил со мной тайваньский артист.
– Зачем вы сказали правду? Ольга, давайте я опущу руки – это глупо!
– Не глупо – я боюсь вас. Вы хотели меня послушать – слушайте так, как я хочу, или я убью вас!
– Убьете? – Ли поразился.
– Мне терять нечего!
– Как это? Такая красавица, умница, просто изумительная женщина…
На глазах Ольги навернулись слезы, но она сильнее сжала пистолет, и Сергей запнулся. Дочь Хэн Хана прохрипела:
– Молчите… Я расстреляю вас и вашего друга…
– Успокойтесь, прошу вас. Я больше не буду говорить лишнего.
Ольга мгновенно успокоилась, словно ее эмоции были игрой. Заговорила, все еще шмыгая носом, будто после бурного плача: